Только теперь Толик почувствовал, что окончательно протрезвел и пришел в себя. И главное, его больше не тошнило, не было этих отвратительных, всегда таких пугающих зеленых мушек в глазах.
Кабинет оказался со вкусом обставленной комнатой – мебель карельской березы, несколько старинных картин на обтянутых зеленым шелком стенах (Толик слабо разбирался в классической живописи и не смог с первого взгляда определить авторов), тяжелая небольшая люстра. Единственным диссонансом в убранстве кабинета был хороший компьютер, стоявший на письменном столе.
– Для тех, кто не знает, меня зовут Георгием Георгиевичем, – сказал хозяин, не глядя на Толика, но, очевидно, обращаясь к нему, поскольку, кроме Бояна, Кудрявцева и этого самого Георгия Георгиевича, никого больше в помещении не было.
Тут Толик понял, кто перед ним находится. Он вспомнил и золотые кольца к свадьбе, и чудом провезенные в Москву и оформленные во время путча паспорта, и мебель карельской березы, которую доставал кому-то Роман.
– Ну, господа, что мне с вами делать? – Георгий Георгиевич по-прежнему не смотрел на своих гостей. – Это уже переходит всякие границы. По вашей милости пришлось стрелять в людей. А ведь, между прочим, был выбор. Либо эти деятели вас замочили бы, либо мои люди – их… Что же меня заставило сделать этот выбор?
Кудрявцев помотал головой, словно отгоняя назойливых насекомых.
– Ну, к чему все это? И так понятно ведь…
– Понятно ему… Распустил я тебя, Рома, распустил.
– А я никогда вашим подчиненным не был, – холодно ответил Кудрявцев. – Так что попрошу без фамильярностей.
– Верно. Верно говоришь. Только уважение надо бы иметь. После того, что я для тебя сделал. И для него, кстати. Хотя нехорошо, не люблю я напоминать о добрых делах, но, видишь, приходится. Память у людей короткая. Что я могу с этим поделать? А ничего не могу. Вот и приходится словесами воздух сотрясать. Но, кажется, все равно впустую… Ты подумал над тем, что я просил? – резко спросил он у Кудрявцева. – Или, пока водку жрал, некогда было о делах размышлять?
Кудрявцев посмотрел на часы.
– Подумал… У меня встреча с Артуром. Через час. А?
Он вопросительно посмотрел на хозяина.
– Перебьется твой Артур. Тебе только сейчас на встречи и ездить. Приди в себя, Рома, я тебя последний раз предупреждаю. Последний. Ты мое слово знаешь.
– Да уж знаю… – Кудрявцев тяжело вздохнул. – Я подумал. Тут дело тонкое. Можно, конечно, как вы любите…
– Это как же, позволь спросить?
– Да вот как сегодня…
Георгий Георгиевич помолчал, покачиваясь всем корпусом с пяток на носки.
– Борзеешь ты, Рома. Нехорошо. Очень мне это не по душе.
– Я дело говорю, Георгий Георгиевич. Можно так. Можно иначе.
– Как же это – иначе?
– Тоньше. Правильнее. И действеннее. Запугать Вавилова – дело непростое. Даже, можно сказать, невозможное. Он сам кого хочешь запугает. Да и мне это, честно говоря…
– Что?
– Не по душе. Я не бандит, извините за выражение.
– Извиняю.
Толик навострил уши. «Запугать Вавилова»! Что они собираются делать? А Кудрявцев-то – хорош гусь, оказывается! Непростой мужик, надо же!…
– Так что ты предлагаешь? – спросил Георгий Георгиевич.
– Надо по нашей теме их подловить. Вывести на официальный уровень. Шантажировать, одним словом. Только через официальные каналы.
– Ну-ка поясни.
– У них есть артисты, которые торчат со страшной силой. Вот и нужно этому делу придать огласку, дискредитировать фирму. Что, мол, поощряет она торчков, ну вы понимаете…
– Думаешь, их это испугает? Про наркоту и так все знают.
– Смотря как обставить. Можно так заделать, под такую статью подвести, что у них выхода не будет. У нас вон генеральных прокуроров с должности снимают, не то что там… А тут – фирму какую-то прищучить… Думаю, можно.
– Хм… И что за артисты у тебя на примете?
– А вот это вы у него спросите. – Кудрявцев махнул рукой в сторону Бояна. – Толик лучше знает. Он с ними со всеми трется в клубах.
– Да? – Георгий Георгиевич впился глазами в лицо Бояна. – Знаешь?
– Чего?
– Чего-чего? Ты же с Вавиловым сейчас начал дела вести, или я ошибаюсь?
– Начал… А что вы хотите?
– Мы хотим порядок навести. Мы хотим, чтобы наши эстрадные звезды не превращались в бомжей, в алкашей и наркоманов. Хотим, чтобы они были похожи на людей. Чтобы они зарабатывали нормальные деньги. И жили как люди. Вот ты, к примеру… Сколько тебе Вавилов обещал за твой проект?
Толик почесал в затылке. Ему нравился этот Георгий Георгиевич. Серьезный человек. Его окружала какая-то аура стабильности и крепкого, настоящего богатства.
– Ну…
– Ладно, можешь не отвечать. Гроши он тебе обещал. А мы вот с Ромой думаем свою фирму открыть. Вернее, она уже открыта… Да, Рома?
– Да, – неохотно сказал Кудрявцев.
– Собственно, я уже давно в шоу-бизнесе, – продолжал Георгий Георгиевич. – Не новичок в этом деле… Ну так как, Анатолий? Что ты можешь сказать о своих знакомых артистах? Все они тебе нравятся? Мне очень важно это от тебя услышать. Почему – объясню чуть позже.
– Нет, не все.
– Так. Уже хорошо. А ты не удивлен, что сегодня вас отбили мои люди? – неожиданно сменил тему Георгий Георгиевич.
– Спасибо, что отбили… Значит, у вас с Романом, я понимаю, какие-то серьезные дела. И вы нас страховали… Зная, что… Ну, как бы это…
– Что Роман ушел в беспредел. Правильно я говорю?
– Правильно… В общих чертах, – кивнул Роман.
– Ну вот. Хоть в общих чертах, и то ладно – с деланным облегчением произнес Георгий Георгиевич. – Но не только поэтому. Не только. – Он внимательно посмотрел на Бояна. – А еще, и в первую очередь, потому, что главное наше богатство – это что? Люди. Люди – главное наше богатство. Если мы будем разбрасываться умными людьми, то вообще… не то что зарабатывать перестанем, а просто без штанов останемся… Я всю жизнь так строю дела, что у меня на первом месте – люди, а потом уже все остальное. Будут умные люди вокруг – все будет хорошо. Умные и богатые. Это еще один мой принцип. Чем больше вокруг тебя богатых и счастливых людей, тем тебе лучше и комфортней живется. Надо давать зарабатывать тем, кто находится рядом. Это очень важно. Я к чему такие слова говорю?
Он сделал шаг к Бояну. Тот пожал плечами.
– К тому, что и для тебя, Анатолий, у меня есть работа.
– Какая? – спросил Боян.
– Хорошая. По твоей специальности. Я же тебя давно знаю, правда, заочно…
– Да, извините. Спасибо вам за кольца… Ну те, на свадьбу…
– Брось, пустое… Хотя спасибо, что помнишь. Это приятно… Так вот, я говорю, что давно тебя знаю. И работы твои видел. Дерьмо твои работы, если честно. Но тем не менее ты молодец. Тему взял. Развел галерейщиков по полной программе. Не хуже, чем у О.Генри… Ладно, это все лирика. У вас был трудный день… – Последнюю фразу Георгий Георгиевич произнес подчеркнуто язвительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Кабинет оказался со вкусом обставленной комнатой – мебель карельской березы, несколько старинных картин на обтянутых зеленым шелком стенах (Толик слабо разбирался в классической живописи и не смог с первого взгляда определить авторов), тяжелая небольшая люстра. Единственным диссонансом в убранстве кабинета был хороший компьютер, стоявший на письменном столе.
– Для тех, кто не знает, меня зовут Георгием Георгиевичем, – сказал хозяин, не глядя на Толика, но, очевидно, обращаясь к нему, поскольку, кроме Бояна, Кудрявцева и этого самого Георгия Георгиевича, никого больше в помещении не было.
Тут Толик понял, кто перед ним находится. Он вспомнил и золотые кольца к свадьбе, и чудом провезенные в Москву и оформленные во время путча паспорта, и мебель карельской березы, которую доставал кому-то Роман.
– Ну, господа, что мне с вами делать? – Георгий Георгиевич по-прежнему не смотрел на своих гостей. – Это уже переходит всякие границы. По вашей милости пришлось стрелять в людей. А ведь, между прочим, был выбор. Либо эти деятели вас замочили бы, либо мои люди – их… Что же меня заставило сделать этот выбор?
Кудрявцев помотал головой, словно отгоняя назойливых насекомых.
– Ну, к чему все это? И так понятно ведь…
– Понятно ему… Распустил я тебя, Рома, распустил.
– А я никогда вашим подчиненным не был, – холодно ответил Кудрявцев. – Так что попрошу без фамильярностей.
– Верно. Верно говоришь. Только уважение надо бы иметь. После того, что я для тебя сделал. И для него, кстати. Хотя нехорошо, не люблю я напоминать о добрых делах, но, видишь, приходится. Память у людей короткая. Что я могу с этим поделать? А ничего не могу. Вот и приходится словесами воздух сотрясать. Но, кажется, все равно впустую… Ты подумал над тем, что я просил? – резко спросил он у Кудрявцева. – Или, пока водку жрал, некогда было о делах размышлять?
Кудрявцев посмотрел на часы.
– Подумал… У меня встреча с Артуром. Через час. А?
Он вопросительно посмотрел на хозяина.
– Перебьется твой Артур. Тебе только сейчас на встречи и ездить. Приди в себя, Рома, я тебя последний раз предупреждаю. Последний. Ты мое слово знаешь.
– Да уж знаю… – Кудрявцев тяжело вздохнул. – Я подумал. Тут дело тонкое. Можно, конечно, как вы любите…
– Это как же, позволь спросить?
– Да вот как сегодня…
Георгий Георгиевич помолчал, покачиваясь всем корпусом с пяток на носки.
– Борзеешь ты, Рома. Нехорошо. Очень мне это не по душе.
– Я дело говорю, Георгий Георгиевич. Можно так. Можно иначе.
– Как же это – иначе?
– Тоньше. Правильнее. И действеннее. Запугать Вавилова – дело непростое. Даже, можно сказать, невозможное. Он сам кого хочешь запугает. Да и мне это, честно говоря…
– Что?
– Не по душе. Я не бандит, извините за выражение.
– Извиняю.
Толик навострил уши. «Запугать Вавилова»! Что они собираются делать? А Кудрявцев-то – хорош гусь, оказывается! Непростой мужик, надо же!…
– Так что ты предлагаешь? – спросил Георгий Георгиевич.
– Надо по нашей теме их подловить. Вывести на официальный уровень. Шантажировать, одним словом. Только через официальные каналы.
– Ну-ка поясни.
– У них есть артисты, которые торчат со страшной силой. Вот и нужно этому делу придать огласку, дискредитировать фирму. Что, мол, поощряет она торчков, ну вы понимаете…
– Думаешь, их это испугает? Про наркоту и так все знают.
– Смотря как обставить. Можно так заделать, под такую статью подвести, что у них выхода не будет. У нас вон генеральных прокуроров с должности снимают, не то что там… А тут – фирму какую-то прищучить… Думаю, можно.
– Хм… И что за артисты у тебя на примете?
– А вот это вы у него спросите. – Кудрявцев махнул рукой в сторону Бояна. – Толик лучше знает. Он с ними со всеми трется в клубах.
– Да? – Георгий Георгиевич впился глазами в лицо Бояна. – Знаешь?
– Чего?
– Чего-чего? Ты же с Вавиловым сейчас начал дела вести, или я ошибаюсь?
– Начал… А что вы хотите?
– Мы хотим порядок навести. Мы хотим, чтобы наши эстрадные звезды не превращались в бомжей, в алкашей и наркоманов. Хотим, чтобы они были похожи на людей. Чтобы они зарабатывали нормальные деньги. И жили как люди. Вот ты, к примеру… Сколько тебе Вавилов обещал за твой проект?
Толик почесал в затылке. Ему нравился этот Георгий Георгиевич. Серьезный человек. Его окружала какая-то аура стабильности и крепкого, настоящего богатства.
– Ну…
– Ладно, можешь не отвечать. Гроши он тебе обещал. А мы вот с Ромой думаем свою фирму открыть. Вернее, она уже открыта… Да, Рома?
– Да, – неохотно сказал Кудрявцев.
– Собственно, я уже давно в шоу-бизнесе, – продолжал Георгий Георгиевич. – Не новичок в этом деле… Ну так как, Анатолий? Что ты можешь сказать о своих знакомых артистах? Все они тебе нравятся? Мне очень важно это от тебя услышать. Почему – объясню чуть позже.
– Нет, не все.
– Так. Уже хорошо. А ты не удивлен, что сегодня вас отбили мои люди? – неожиданно сменил тему Георгий Георгиевич.
– Спасибо, что отбили… Значит, у вас с Романом, я понимаю, какие-то серьезные дела. И вы нас страховали… Зная, что… Ну, как бы это…
– Что Роман ушел в беспредел. Правильно я говорю?
– Правильно… В общих чертах, – кивнул Роман.
– Ну вот. Хоть в общих чертах, и то ладно – с деланным облегчением произнес Георгий Георгиевич. – Но не только поэтому. Не только. – Он внимательно посмотрел на Бояна. – А еще, и в первую очередь, потому, что главное наше богатство – это что? Люди. Люди – главное наше богатство. Если мы будем разбрасываться умными людьми, то вообще… не то что зарабатывать перестанем, а просто без штанов останемся… Я всю жизнь так строю дела, что у меня на первом месте – люди, а потом уже все остальное. Будут умные люди вокруг – все будет хорошо. Умные и богатые. Это еще один мой принцип. Чем больше вокруг тебя богатых и счастливых людей, тем тебе лучше и комфортней живется. Надо давать зарабатывать тем, кто находится рядом. Это очень важно. Я к чему такие слова говорю?
Он сделал шаг к Бояну. Тот пожал плечами.
– К тому, что и для тебя, Анатолий, у меня есть работа.
– Какая? – спросил Боян.
– Хорошая. По твоей специальности. Я же тебя давно знаю, правда, заочно…
– Да, извините. Спасибо вам за кольца… Ну те, на свадьбу…
– Брось, пустое… Хотя спасибо, что помнишь. Это приятно… Так вот, я говорю, что давно тебя знаю. И работы твои видел. Дерьмо твои работы, если честно. Но тем не менее ты молодец. Тему взял. Развел галерейщиков по полной программе. Не хуже, чем у О.Генри… Ладно, это все лирика. У вас был трудный день… – Последнюю фразу Георгий Георгиевич произнес подчеркнуто язвительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111