- Папа! - крикнула Тамара и выбежала из рядов.
- Осторожнее! Осторожнее! - резко остановил её отец. - Видишь? - И он показал наверх.
К ним приближался большой кран с тяжело волочащейся цепью и с огромным крюком на конце цепи. Рабочий, провожавший экскурсию, нахмурился, молодое лицо его залилось румянцем.
- Кто будет нарушать правила, удалим с территории завода, - предупредил он. - Ведь вот зашибёт кого-нибудь, а мы отвечай. Ишь бросилась, давно папу не видела!
Учительница тоже испугалась. Она велела Тамаре вернуться на место. Та вернулась, но глаза её сердито блестели.
- Тоже ещё, кричит… - пробормотала она в сторону рабочего.
И, обернувшись, проводила взглядом отца, который свободно и будто не глядя уклонился от страшной цепи и прошёл в цех. Тамара почти не узнавала его. Какой он молчаливый и незаметный дома и какой значительный и по-хозяйски уверенный здесь! Дома он просто «папка». А здесь он - инженер Белокуров, большой человек. Вон как приветливо, с каким уважением кланяются ему рабочие! Снимают кепки, чуть только завидят его. И как серьёзно слушают то, что он говорит… И шутят с ним - и папка с ними шутит. И смеётся даже, а дома Тамара никогда и улыбки его не видела!
Тамара глядела на отца с неожиданным чувством робости и смутного уважения. Только вот зачем он так резко прикрикнул на неё, да ещё при всех?.. А такой случай был показать перед девочками своё превосходство - ведь она всё-таки дочь инженера Белокурова!
Зина поняла её настроение.
- Ведь тут опасно, - сказала она, - вот он и испугался. Ты лучше посмотри: вон ещё кран идёт… А кто это оттуда смотрит? А-а, тётя Груша! Наша соседка тётя Груша.
Зина помахала ей рукой. Тётя Груша, закутанная от пыли платком, тоже помахала им сверху. Тогда и все девочки подняли весёлый крик и принялись махать крановщице. Лишь Тамара стояла молча, со скучающим видом. Ну что ей за дело до этой тёти Груши на кране и до этих мрачных цехов, где тяжёлые цепи подхватывают крюками чугунные опоки, похожие на коробки, и рядами устанавливают их, подготавливая к принятию литья, и до этих штабелей ещё горячего листового железа, и до этих станов, которые прокатывают эти листы… И вообще до всей этой тяжёлой, трудной и непонятной работы и до всей этой чуждой ей жизни завода…
А Зине было интересно всё. Особенно поразило её маховое колесо в прокатном цехе. Оно было такое огромное: половина его уходила под пол, а другая половина поднималась к потолку. Такое колесо даже и во сне не может присниться.
- Ох, громадина! - почти вскрикнула, увидев это колесо, Фатьма.
И Зина подхватила:
- Никогда, никогда я бы не подумала, что такие бывают! А ты?
- И я!
Руки их как-то сами собой протянулись друг к другу. Но подошла Тамара, решительно взяла Зину под руку и отвела в сторону.
- Колесо, колесо! Ну что особенного! - сказала она. - А вот послушай, что мне сейчас Агатова сообщила: на совет отряда вызывают.
- Кого? - испугалась Зина.
- Ну, меня! - Тамара иронически усмехнулась. - Маша Репкина постаралась. А как же - староста класса! Это для неё важнее всего - староста класса. А всё из-за одной только двойки! Тоже друг называется!
- Зачем же прямо на совет отряда? - расстроилась Зина. Оглянувшись, она отыскала глазами Машу и пробралась к ней.
- Зачем же прямо на совет отряда? - сказала она Маше. - Разве нельзя было нам самим с ней поговорить? Из-за одной двойки!
- Не из-за одной двойки, - твёрдо возразила Маша, - а из-за всего. Из-за опозданий. Ты вот пробовала заходить за ней… Ну и что? Сама опоздала. Я пробовала - то же самое. Только я не ждала её, как ты, а просто уходила, и она всё равно опаздывает. Елена Петровна вызвала её мать. Мать не пришла. Наверно, Тамара не передала записку. А я - староста класса, я отвечаю!.. Ого! - вдруг подтолкнула она Зину. - Гляди, гляди, что делается!
Из огромного ковша хлынул в опоки огненный ручей. Над котлом вспыхнул столб яркого света.
Зина на мгновение закрыла глаза, но и сквозь веки она увидела красный отблеск, словно от пожара Среди оживлённых восклицаний подруг Зина различила голос Фатьмы:
- Жидкий огонь течёт! Ой, как интересно!
И вдруг так досадно стало Зине и так захотелось ей отмахнуться, словно от надоевшей мухи, от Тамары, когда та снова проворчала около неё:
- Обещают дружить до самой смерти и помогать… а сами - на совет отряда!
Но Зина не отмахнулась, сдержалась, чтобы не обидеть её. Но и не ответила ничего, сделала вид, что не слышала. А впрочем, было не до разговоров - школьницы подошли к печам.
Вдоль всего цеха бешено гудели мартены. Рабочих совсем не было видно. У каждой печи стоял только один человек. Пахнуло жаром. Огонь в печах так завывал, что заглушал голоса, и рабочие делали своё дело бесшумно и молчаливо. Иногда кое-кто из них оборачивался к девочкам и глядел на них сквозь квадратные тёмные очки, прикреплённые к защитному козырьку. Печи были закрыты заслонками, и только сквозь круглое отверстие заслонок было видно бушующее пламя.
Но вот подъехал к одной печи кран, развернулся, держа на круглом хоботе мульду с металлом. Рабочий, стоявший у приборов, нажал кнопку и открыл заслонку. Кран рывком тронулся с места и направил в бушующее пламя хобот с мульдой, наполненной металлом, перевернул эту мульду, высыпал весь металл в печь и отъехал к стене. Крышка снова захлопнулась, однако Зина успела увидеть, как бешено крутится в печи огненный вихрь, выбрасывая искры прямо в цех.
У входа в цех, где стояли девочки, был устроен кран с прохладной газированной водой. Один из рабочих подошёл напиться.
- Интересно? - спросил он, и белые зубы сверкнули на покрытом сажей и гарью лице.
- Да, - несмело ответили девочки.
- Ты, Сергей, дай им в свои очки посмотреть, - попросил рабочий, провожавший экскурсию.
- А ты что сегодня - выходной? Или сбежал с вальцовки? - спросил белозубый парень.
- Да вот приказано экскурсию проводить. До смены успею.
- Ну как я им очки-то свои дам? - замялся рабочий.
- А что?
- Да кепка-то моя… того. Прокопчённая. Гарью пахнет.
- А от нашего отца тоже всегда гарью пахнет! - сказала Зина. - Как приходит, так и снимает всё. А всё равно пахнет.
- И от нашего! - сказал кто-то из девочек.
- И от нашей матери - тоже!
- Э, да тут всё рабочий класс собрался! - засмеялся сталевар и подал Зине свою кепку с очками.
В это время как раз открыли одну печь, и Зина могла спокойно глядеть, как взвиваются языки огня и кипит металл. Но глядеть долго не пришлось: другие девочки отняли у неё очки. Потом глядела в эти очки и Елена Петровна, и их молоденькая, аккуратненькая старшая вожатая Ирина Леонидовна…
Только Тамара не просила очков; она стояла поодаль, словно боясь запачкаться… Неужели и её отец приходит с завода такой же пропахший гарью? Впрочем, почём она знает - ведь он приходит поздно, а потом долго моется под душем… Может быть, поэтому и моется так долго…
Опять вспомнилась встреча с отцом в первом цехе, и Тамаре показалось, что он прошёл мимо какой-то далёкой-далёкой, своей дорогой… А она живёт рядом и не знает о нём ничего…
Подходя к прокатному цеху, девочки ещё издали, через широкие открытые ворота, увидели, как по полу ползут бесконечные огненные полосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59