..
— Разве обед не повод? Вы, молодой человек, плохо думаете обо мне!
Карл повернулся к Чандлеру, сидевшему возле сделанного из камня стола с мягко светящейся столешницей.
— Я часто размышлял о том, — добавил хозяин, — о чем вы только что сказали, и, должен согласиться, вероятно, так и есть. Это касается и терминологии, которую вы употребляете — плохой, хороший, — и пропорции, но я не могу знать в точности в каждом конкретном случае. А вы можете?
Карл подошел к столику, уселся на шкуру какого-то зверя, брошенную рядом, сложил ноги и принял позу лотоса:
— Вероятно, не знать было бы лучше. Порой я прихожу именно к такому выводу.
На столе между тем были уже расставлены блюда. Карл посмотрел на свою тарелку. На ней лежала доставленная с Луны телятина, обильно политая кисло-сладким соусом бледно-голубого цвета и посыпанная ягодами черники. Рядом размещались горячие тосты, масло и несколько листочков салата. Чандлер между тем принялся за блюдо, с виду напоминающее отварные куриные грудки. Карл осторожно отрезал кусочек и положил в рот. Попробовал на вкус остуженное до комнатной температуры мясо. Лунная телятина считалась исключительно изысканным блюдом, немногим доводилось пробовать ее. Вкус необычный, выгодно контрастирующий с соусом и ягодами. Кое-кто из богачей с ума сходил от этого продукта, произведенного на лунных заводах.
— Спасибо. Это очень вкусно. Не ожидал, что в ваш рацион входят подобные деликатесы. Чандлер засмеялся:
— О да! Насчет моей диеты ходит много досужих разговоров. К сожалению, после того как мне стукнуло восемьдесят, доктора запретили подобную пищу. Мой личный врач — он недавно умер — твердил мне, что я ни в коем случае не увижу своего восьмидесятилетия, если буду глотать таблетки, от пуза лопать жирное и потреблять сахар в тех количествах, к которым я привык. Меня нетрудно убедить, в ту пору я действительно ел все подряд и чувствовал себя отвратительно. А сейчас я просто огурчик, смотрюсь куда лучше, чем двадцать лет назад. Когда мне исполнилось шестьдесят пять, я выглядел просто развалиной. Почему вы решили, что Дженни откажет мне? Она вела себя так... — он сделал паузу, видимо пытаясь подобрать слова, — словно наш разговор, когда мы беседовали, был ей интересен.
Карл отломил кусочек хлеба.
— Так оно и есть. Вы очень интересны ей как человек. Мне так кажется. Она страшная трусиха, вы такой никогда не встречали. Даже миротворцы отказывались работать с ней. В те годы, когда мы были единственными телепатами, они предпочитали брать меня. Ее хлебом не корми, только дай посочувствовать людям, она принимает все их беды на себя, однако ее помощь полезна только психопатам. Когда она сидит рядом с вами за столом, она просто симпатичная женщина. Как, впрочем, и я. Но если мне вдруг придет в голову прикоснуться к ней, последствия будут ужасны. Предположим, вы воспылали ко мне любовной страстью. Стоит мне исполнить ваше желание, и меня целый месяц будут преследовать кошмары. Такова наша голгофа, здесь все перемешано- кусочек того, кусочек другого. Кусочек вины, стыда перед Богом, телепатических способностей. В любом случае, все это сплавляется в острый нож, которым вы терзаете свою плоть. Если страданий меньше, они быстрее излечиваются.
— Вы просто обворожительны.
— Спасибо.
Карл вновь приступил к еде, теперь вкус искусственного мяса тоже показался ему обворожительным. Чандлер рассеянно посмотрел на него:
— Карл, скажите, люди, не испытывающие чувства вины — я не имею в виду психопатов, — они вообще существуют?
В этот момент голос ниоткуда объявил:
— Вызывают Карла Кастанавераса. Карл оглядел комнату.
— Слышу, — наконец отозвался он. Он так и не нашел, что искал.
— Простите, сэр, где здесь камера?
— Нигде, — отозвался Чандлер, — это мой дом, сынок. Я не желаю, чтобы чужие видели, как я живу. Карл удивился, потом четко выговорил:
— Команда, вызов принят. — Затем еще раз с недоумением повертел головой и, не сообразив, в какую сторону смотреть, по привычке ответил: — Привет.
Тут же справа от него засветилось голографическое поле. Он повернулся к нему и увидел Дженни Макконел.
— Карл? — В ее голосе чувствовалось тревога.
— Прости, Дженни, я не сразу отыскал камеру. Что случилось?
— Можешь вернуться домой?
— Какие-нибудь неприятности?
— Нет, но... В общем, да, Карл. М'ожешь немедленно прибыть домой?
— Дженни, я здесь с мистером Чандлером. Говори откровенно.
— Трент не телепат.
— Что?
— Трент не наш.
— Как это?
— О боже, Карл! Он не способен читать мысли. — Она глубоко вздохнула, и Кастанаверас заметил слезы на ее лице. — Он не разговаривает ни с кем из наших. Я однажды вошла в его сознание, это... Я больше никогда не повторю этот опыт.
— Я приеду, как только смогу. Держись! Команда, отключить связь. — Он повернулся к Чандлеру. — Простите, сэр. Я должен срочно вернуться. Большое спасибо за обед.
Чандлер поднялся, проводил гостя до двери:
— Я понимаю. Могу я чем-нибудь помочь? Хочешь, велю своему шоферу доставить тебя в Нью-Джерси? У него класс «А», он очень быстро подбросит тебя.
— Разве вы не говорили с Тони Анджело? — спросил Карл у порога.
Чандлер не понял, при чем здесь Тони.
— Нет. Не было нужды. Зачем?
— Не важно. Я доберусь на своем «металлсмите». Это тоже достаточно быстро. Чандлер улыбнулся:
— Как хочешь. Только будь осторожен.
— Еще раз благодарю за обед.
— Не за что, сынок. Не рискуй понапрасну.
Карл оставил богатейшего и одного из самых могущественных людей на Земле в дверном проеме, а сам направился к лифту. Спустившись, он со всех ног бросился к своему аэрокару.
В Комплексе было на удивление тихо, ни с чем подобным Карлу не приходилось сталкиваться. Он поставил аэрокар в гараж, рядом с «ламборджини», принадлежавшим Энди. Некоторое время до него доносилось жужжание гироскопов, но и оно быстро стихло. Вот тогда и наступила тишина, какой вовек не бывало в этом здании. Он поднялся наверх, прошел по коридорам, миновал детей в холле. Направился в свой офис, где работал, когда находился в Комплексе. Никто из детей не отважился заговорить с ним.
В кабинете собрались Дженни, доктор Монтинье, Малко, Энди, Уилли и Джохан. Они беседовали, но сразу замолчали, как только Карл вошел. Кастанаверас обратился к Монтинье:
— Что он натворил?
— Ничего особенного, — пожала плечами Сюзанна. Голос ее прозвучал резко, даже чуть вызывающе. — Он совершенно здоровый мальчик и более-менее нормальный, исключая разве что слишком сметлив и развит для своего возраста. Мы не отбирали гены для опытов где попало. Его третий и восьмой гены отличаются от тех, что являются обычными для всех остальных детей, но они очень похожи на твои. Его семнадцатый ген составной, такой, в общем, как и у всех у вас, а вот третий полностью отличается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— Разве обед не повод? Вы, молодой человек, плохо думаете обо мне!
Карл повернулся к Чандлеру, сидевшему возле сделанного из камня стола с мягко светящейся столешницей.
— Я часто размышлял о том, — добавил хозяин, — о чем вы только что сказали, и, должен согласиться, вероятно, так и есть. Это касается и терминологии, которую вы употребляете — плохой, хороший, — и пропорции, но я не могу знать в точности в каждом конкретном случае. А вы можете?
Карл подошел к столику, уселся на шкуру какого-то зверя, брошенную рядом, сложил ноги и принял позу лотоса:
— Вероятно, не знать было бы лучше. Порой я прихожу именно к такому выводу.
На столе между тем были уже расставлены блюда. Карл посмотрел на свою тарелку. На ней лежала доставленная с Луны телятина, обильно политая кисло-сладким соусом бледно-голубого цвета и посыпанная ягодами черники. Рядом размещались горячие тосты, масло и несколько листочков салата. Чандлер между тем принялся за блюдо, с виду напоминающее отварные куриные грудки. Карл осторожно отрезал кусочек и положил в рот. Попробовал на вкус остуженное до комнатной температуры мясо. Лунная телятина считалась исключительно изысканным блюдом, немногим доводилось пробовать ее. Вкус необычный, выгодно контрастирующий с соусом и ягодами. Кое-кто из богачей с ума сходил от этого продукта, произведенного на лунных заводах.
— Спасибо. Это очень вкусно. Не ожидал, что в ваш рацион входят подобные деликатесы. Чандлер засмеялся:
— О да! Насчет моей диеты ходит много досужих разговоров. К сожалению, после того как мне стукнуло восемьдесят, доктора запретили подобную пищу. Мой личный врач — он недавно умер — твердил мне, что я ни в коем случае не увижу своего восьмидесятилетия, если буду глотать таблетки, от пуза лопать жирное и потреблять сахар в тех количествах, к которым я привык. Меня нетрудно убедить, в ту пору я действительно ел все подряд и чувствовал себя отвратительно. А сейчас я просто огурчик, смотрюсь куда лучше, чем двадцать лет назад. Когда мне исполнилось шестьдесят пять, я выглядел просто развалиной. Почему вы решили, что Дженни откажет мне? Она вела себя так... — он сделал паузу, видимо пытаясь подобрать слова, — словно наш разговор, когда мы беседовали, был ей интересен.
Карл отломил кусочек хлеба.
— Так оно и есть. Вы очень интересны ей как человек. Мне так кажется. Она страшная трусиха, вы такой никогда не встречали. Даже миротворцы отказывались работать с ней. В те годы, когда мы были единственными телепатами, они предпочитали брать меня. Ее хлебом не корми, только дай посочувствовать людям, она принимает все их беды на себя, однако ее помощь полезна только психопатам. Когда она сидит рядом с вами за столом, она просто симпатичная женщина. Как, впрочем, и я. Но если мне вдруг придет в голову прикоснуться к ней, последствия будут ужасны. Предположим, вы воспылали ко мне любовной страстью. Стоит мне исполнить ваше желание, и меня целый месяц будут преследовать кошмары. Такова наша голгофа, здесь все перемешано- кусочек того, кусочек другого. Кусочек вины, стыда перед Богом, телепатических способностей. В любом случае, все это сплавляется в острый нож, которым вы терзаете свою плоть. Если страданий меньше, они быстрее излечиваются.
— Вы просто обворожительны.
— Спасибо.
Карл вновь приступил к еде, теперь вкус искусственного мяса тоже показался ему обворожительным. Чандлер рассеянно посмотрел на него:
— Карл, скажите, люди, не испытывающие чувства вины — я не имею в виду психопатов, — они вообще существуют?
В этот момент голос ниоткуда объявил:
— Вызывают Карла Кастанавераса. Карл оглядел комнату.
— Слышу, — наконец отозвался он. Он так и не нашел, что искал.
— Простите, сэр, где здесь камера?
— Нигде, — отозвался Чандлер, — это мой дом, сынок. Я не желаю, чтобы чужие видели, как я живу. Карл удивился, потом четко выговорил:
— Команда, вызов принят. — Затем еще раз с недоумением повертел головой и, не сообразив, в какую сторону смотреть, по привычке ответил: — Привет.
Тут же справа от него засветилось голографическое поле. Он повернулся к нему и увидел Дженни Макконел.
— Карл? — В ее голосе чувствовалось тревога.
— Прости, Дженни, я не сразу отыскал камеру. Что случилось?
— Можешь вернуться домой?
— Какие-нибудь неприятности?
— Нет, но... В общем, да, Карл. М'ожешь немедленно прибыть домой?
— Дженни, я здесь с мистером Чандлером. Говори откровенно.
— Трент не телепат.
— Что?
— Трент не наш.
— Как это?
— О боже, Карл! Он не способен читать мысли. — Она глубоко вздохнула, и Кастанаверас заметил слезы на ее лице. — Он не разговаривает ни с кем из наших. Я однажды вошла в его сознание, это... Я больше никогда не повторю этот опыт.
— Я приеду, как только смогу. Держись! Команда, отключить связь. — Он повернулся к Чандлеру. — Простите, сэр. Я должен срочно вернуться. Большое спасибо за обед.
Чандлер поднялся, проводил гостя до двери:
— Я понимаю. Могу я чем-нибудь помочь? Хочешь, велю своему шоферу доставить тебя в Нью-Джерси? У него класс «А», он очень быстро подбросит тебя.
— Разве вы не говорили с Тони Анджело? — спросил Карл у порога.
Чандлер не понял, при чем здесь Тони.
— Нет. Не было нужды. Зачем?
— Не важно. Я доберусь на своем «металлсмите». Это тоже достаточно быстро. Чандлер улыбнулся:
— Как хочешь. Только будь осторожен.
— Еще раз благодарю за обед.
— Не за что, сынок. Не рискуй понапрасну.
Карл оставил богатейшего и одного из самых могущественных людей на Земле в дверном проеме, а сам направился к лифту. Спустившись, он со всех ног бросился к своему аэрокару.
В Комплексе было на удивление тихо, ни с чем подобным Карлу не приходилось сталкиваться. Он поставил аэрокар в гараж, рядом с «ламборджини», принадлежавшим Энди. Некоторое время до него доносилось жужжание гироскопов, но и оно быстро стихло. Вот тогда и наступила тишина, какой вовек не бывало в этом здании. Он поднялся наверх, прошел по коридорам, миновал детей в холле. Направился в свой офис, где работал, когда находился в Комплексе. Никто из детей не отважился заговорить с ним.
В кабинете собрались Дженни, доктор Монтинье, Малко, Энди, Уилли и Джохан. Они беседовали, но сразу замолчали, как только Карл вошел. Кастанаверас обратился к Монтинье:
— Что он натворил?
— Ничего особенного, — пожала плечами Сюзанна. Голос ее прозвучал резко, даже чуть вызывающе. — Он совершенно здоровый мальчик и более-менее нормальный, исключая разве что слишком сметлив и развит для своего возраста. Мы не отбирали гены для опытов где попало. Его третий и восьмой гены отличаются от тех, что являются обычными для всех остальных детей, но они очень похожи на твои. Его семнадцатый ген составной, такой, в общем, как и у всех у вас, а вот третий полностью отличается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112