Горячие пшеничные булочки с кусочками засахаренных груш внутри они запивали шипучим яблочным сидром, который приготовил Друнн. Взрослые же пили ячменное пиво, закусывая нарезанным сельдереем и острым сыром.
До поздней ночи они пировали, пели и загадывали друг другу загадки. Костер уже догорал, когда Уиндред немного отодвинула вещи, которыми был забаррикадирован вход в пещеру, и выглянула наружу. Она вздрогнула и поспешила обратно к огню:
— Бр-р! Снег выпал!
Льюк укрыл своим плащом Мартина и Бердла, которые прикорнули в уголке. Уиндред дождалась, когда Льюк вернется к костру, и спросила:
— Ты не можешь подождать до весны? Льюк смотрел на тлеющие угольки костра:
— Нет. Я и так ждал слишком долго. Выпал снег или нет, все равно я должен отплыть завтра утром.
Уиндред некоторое время молчала, слушая завывания ветра на берегу. Вдруг она резко подалась вперед и взволнованно взяла лапу Льюка в свои:
— Тогда в добрый путь, и найди Вилу Даскара. Убей его и разрушь его проклятый кровавый корабль. Лиши жизни того, кто лишил нас Сайны. Я буду заботиться о Мартине, пока он маленький, а он позаботится обо мне, когда вырастет. Но поклянись мне, что однажды ты вернешься сюда, где ждут те, кто тебя любит! Поклянись, Льюк Воитель!
Льюк вытянул свой меч над огнем. На стальном лезвии заиграли отсветы пламени.
— Клянусь, что я лишь расправлюсь с убийцами и не стану убивать невиновных. Клянусь, что вернусь сюда, как только выполню свой долг!
21
Хмурым зимним днем корабль «Сайна» с Льюком и его верными бойцами на борту соскользнул в море по вымощенной камнем, обледенелой дорожке. Теперь только одна лапа якоря, зарытая в песок, удерживала корабль. Несмотря на то, что паруса были сложены, «Сайна» скоро натянула якорный канат, как будто ей не терпелось отплыть. Все уже попрощались, и моряки отправили своих друзей и близких обратно в пещеры, не желая, чтобы те стояли и плакали на холодном ветру в ожидании отплытия. Льюк покидал землю последним. Мартин с каменной мордочкой сидел на песке и никак не хотел уходить в пещеру. Лыоку не удавалось уговорить его:
— Послушай, сынок, ты не выдержишь целых две луны в открытом море. Я объявил войну разбойникам, но не хочу подвергать опасности твою жизнь. Послушайся меня! Я знаю, что для тебя лучше!
Но Мартин ничего и слушать не желал:
— Я хочу плыть на корабле. Я хочу быть воином, как ты! Льюк развел лапами и сокрушенно вздохнул:
— Ну что мне с тобой делать, Мартин? У тебя мой боевой дух и настойчивость твоей матери. Возьми мой меч, сынок!
Это был боевой меч, и его неоднократно обнажали в сражениях. Льюк вложил его в лапки своего сына. Мышонок во все глаза смотрел на закаленное в боях оружие. Потом он сжал рукоять так крепко, что стало ясно: он ее никогда не выпустит!
Льюк улыбнулся, вспомнив, как его отец передавал ему меч. Легонько похлопав лапой по рукояти, он сказал:
— Я вижу, Мартин, что ты рожден воином. Но главное, чему прежде всего должен научиться воин, это дисциплина.
Мартину показалось, что это сам меч с ним говорит.
— Скажи мне, что надо делать, и я сделаю это. Льюк наконец-то облегченно вздохнул и приказал будущему воину:
— Ты останешься здесь, чтобы охранять нашу пещеру от чужих, защищать тех, кто слабее тебя. Ты должен жить по закону воинской чести. Обнажай этот меч только в борьбе за правое дело, никогда не делай того, за что тебе потом будет стыдно, и никогда не позволяй сердцу брать верх над разумом.
Льюк дотронулся до меча еще раз, и его острое лезвие сверкнуло на утреннем зимнем солнце.
— Никому не отнять у тебя этот меч, пока ты жив. Когда придет время, передай его сам, может быть, твоему сыну. Ты почувствуешь, будет ли он воином. Если нет, тогда спрячь этот меч в таком месте, куда только храбрый сердцем осмелится прийти и где только истинный воин сможет отыскать его. Поклянись, что поступишь так, как я сказал, Мартин.
— Клянусь своей жизнью!
Северное серое море отразилось в глазах подростка. Льюк понял, что скоро начнется отлив.
— Может быть, пройдет несколько времен года прежде, чем я вернусь, но знай, что я вернусь, сынок. А пока я оставляю старшим Тимбаллисто. Он разумный и смелый молодой воин, у него за плечами больше времен года, чем у тебя. Слушайся его.
Улыбка, напомнившая Льюку улыбку жены, тронула губы Мартина:
— Конечно, я буду его слушаться, но настанет время, когда старшим стану я!
Гордость переполняла сердце Льюка:
— Я уверен, что так и будет. До свидания, сын!
Натянутые канаты пели вокруг вздувшихся парусов: «Сайна» скользила по морским волнам, как огромный белый лебедь. Судно держало путь на запад. Льюк на мгновение оторвался от румпеля и посмотрел назад. Он увидел одинокую маленькую фигурку, застывшую на вымощенной камнем дорожке, с поднятым над головой мечом — воинский салют. Тут корабль опустился вниз, а когда взлетел вновь на следующей волне, береговую линию уже заслонил зимний снежный занавес. Льюк еще раз окинул взглядом свою команду и опять подумал, что не ошибся в выборе бойцов. На них он сможет положиться при любых обстоятельствах. Вург, Кардо, Дьюлам, Колл и остальные собрались на палубе в ожидании его приказаний. Они держались за гакаборт, потому что сильно качало и палуба ходила ходуном. Кардо выглядел не слишком хорошо. Льюк покачал головой:
— Всем спуститься. Задраить люки и сидеть всем внизу. Качка будет изрядная. Первая вахта будет моя. Мы все теперь должны стать моряками, привыкнуть к морю, и как у всех начинающих, у нас может быть морская болезнь, и у меня тоже. Стыдиться тут нечего. Через несколько дней мы приспособимся к качке.
Кардо был очень бледен и явно плохо себя чувствовал:
— Капитан, можно я лучше сразу прыгну за борт и утоплюсь?
От одного вида Кардо Льюку стало не по себе.
— Я первый утоплюсь, если начнутся эти штучки насчет «капитана» и тому подобное. Мое имя — Льюк, и именно так вы будете называть меня! Что до твоей просьбы, отвечаю: нет, нельзя! А теперь — все вниз!
Вся команда хором закричала в ответ:
— Есть, капитан!
Льюк был рад, что они по крайней мере не утратили чувства юмора.
Только через три дня они миновали штормовые широты. На четвертый вечер на море был полный штиль, и никакого снега. Льюк понял, что, вероятно, они отклонились на юго-запад, вместо того чтобы плыть строго на северо-запад. Все собрались в каюте капитана на совещание, и Льюк поделился с друзьями своими опасениями:
— Это я виноват! Я ведь только учусь навигации. Как вы не могли не заметить, погода значительно улучшилась — это потому, что мы отклонились на юг.
Но Вург и слышать не хотел ни о какой вине Льюка:
— Лягни меня лягушка! Мы все одинаково виноваты, мы ведь сменяли друг друга у румпеля. К тому же морская болезнь и недосып не прибавляют сноровки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83