К такому же выводу пришел организм Виктора, ощутив острую
нехватку кислорода. Забарахтав руками, он попытался сесть, но из этого
ничего не вышло. Голову его с силой прижимали к койке. Кулаки тоже
оказались бесполезными. Человек оседлал его грудь, ногами ограничив
мобильность рук. Убийца, казалось предусмотрел все и на потуги Виктора
отвечал приглушенным хихиканьем.
Даже в самой критической ситуации у людей в запасе еще бездна
способов самозащиты. К сожалению, о большинстве этих способов они просто
не подозревают. Дикий зверь тем и сильнее цивилизованного существа, что
без стеснения практикует все дозволенное и недозволенное. Собственно
говоря, спасающему свою жизнь дозволено все. Человек вправе кусаться и
царапаться, бить чем угодно и по чему угодно, нисколько не заботясь о
последствиях. Там, где в человеческие игры вмешивается ее величество
Смерть, джентльменские правила не в ходу. Оттого-то война и есть самое
гнусное лицемерие на земле, фарс узаконенного убийства, где не желающий
убивать - дезертир, и безжалостно приговаривается трибуналом оскаленных
звероящеров к расстрелу. Расстрел отказавшихся от насилия - могло ли
выдумать человечество что-нибудь более постыдное? Впрочем, конечно же,
могло. В подобных вещах достижения землян уникальны, и, если бы не
скромное умалчивание летописцев, все давно бы потонуло в славословии
кровавого ханжества...
Ударив сидящего на нем человека коленом по спине, Виктор добился
того, что противник подался слегка вперед, - удары по почкам никогда не
приветствуются теми, кто их получает. Почувствовав перемещение
громоздящейся на нем тяжести, донор рывком выгнул тело дугой, сбрасывая
соперника на пол. Подушка соскользнула с лица, а в следующую секунду они
уже поменялись местами, и Виктор молотил кулаками по ненавистной, впервые
видимой им физиономии, не забывая пускать в ход и здоровую ногу. Ярость
его была такова, что оторвать донора от исходящего визгом душителя удалось
лишь троим полицейским.
В коридорах уже громыхали шаги бегущих на помощь. Проснувшиеся
арестанты, ругаясь, молотили по прутьям железными мисками. Всюду горел
свет, с дубинками наготове надзиратели спешно обходили свои владения.
Как оказалось, одному из сидящих здесь психопатов удалось выбраться
из камеры. Вооруженный замысловато изогнутой шпилькой, с успехом
заменившей ему отмычку, он направился прямиком к апартаментам Виктора.
Событийность вновь властно напоминала о себе. Освободившемуся психопату
удивительным образом везло. Никто не заметил его пробирающимся по
коридору, никто не увидел, как он проникает в камеру к русскому. А десятью
минутами позже Виктор вновь объяснялся с арестовавшим его офицером.
- Теперь-то вы мне верите? - Виктор сидел на табурете напротив
молодого лейтенанта и, морщась, потирал потревоженную грудь. Поверх бинтов
вновь выступили багровые пятна, и только что заспанный лекаришка в
очередной раз вколол ему какое-то снадобье.
Он и без того знал, что ему верили. Летиция как следует пропесочила
мозги лейтенанту. Вопрос был чисто риторическим. Сначала Боу Ричардсон
беседовал с девушкой, потом с ним, а в конце концов снова с Летицией. Как
оказалось, о деятельности ОПП он кое-что уже слышал и все-таки поверить в
рассказываемое отказывался. Летицию полицейские отпустили с миром, Виктора
же по его собственной просьбе упрятали в одну из ближайших городских
тюрем. Формальности лейтенанту удалось уладить. Донору было обещано трое
суток гарантированной безопасности, но уже в первую ночь с гарантиями
вышла промашка.
- Как ему это удалось? - караульный сержант продолжал вертеть в
пальцах металлическую шпильку. - Одно дело отомкнуть наручники, совсем
другое - специальный замок в камере.
- Вы думаете, если оставить вас здесь, случится что-нибудь еще?
- Я этого не исключаю.
Ричардсон смущенно взглянул на Виктора.
- Видите ли, это риск. И мне, и кое-кому из моих коллег может крепко
достаться. Ваше содержание здесь не совсем законно, а в деятельность ОПП
нам запрещено вмешиваться.
- Но кольца у меня нет, формально я могу считаться подозреваемым в
поджоге дома. Да мало ли кем вы можете меня записать! Мы рассказали вам
все, но могли ведь и не рассказывать, верно?
- Тем не менее, вы рассказали, - лейтенант, краснея, опустил глаза.
По всей видимости, честность была для него не пустым звуком. Долг в нем
боролся с совестью, и чему отдать предпочтение, он не знал.
- Разве я не объяснил вам, в чем заключается деятельность отдела
профилактики? Фактически они банкроты. Не сегодня, так завтра их
обязательно разгонят.
- Да, я все понимаю. Конечно, этих субъектов следует как можно
быстрее одернуть, но в том-то вся и штука, что свободному гражданину или
тем же журналистам выполнить подобное куда проще. Я всего-навсего
лейтенант и в этом городе работаю только год. Словом, вы должны понять - я
не слишком многое могу сделать...
- К тому же субординация и все такое, - вяло подсказал Виктор. Очень
уж мучился и переживал лейтенант. Вот и в тюрьму прикатил среди ночи.
- До утра, разумеется мы обеспечим вам охрану, а потом... - офицер
развел руками и снова убежал взглядом в сторону. - Та девушка говорила,
что ей есть куда вас пристроить.
- Слушай, Ричардсон, - сержант подсел к их столу и раздумчиво
застучал шпилькой по пластиковой поверхности. - Мы сделаем проще. Здесь у
нас есть карцер. Если включить отопление, там не так уж плохо. Стены и
двери такие, что ни один псих не проникнет. Он сейчас как раз пустует.
Парень перекантуется там пару дней и отправится к своей дамочке. Чем,
скажи, плохо?
Он подмигнул Виктору, и тот ответил ему благодарным кивком.
Лейтенант заерзал на стуле, рукой стал теребить мятый ворот.
- Насколько я понял, эта самая событийность может подкинуть сюрприз и
похлеще. Я понятия не имею, что это может быть, но в случае чего мы с
тобой ответим головами.
- Да почему ответим-то? - сержант удивился. - Начальство сюда носа не
кажет. Болтунов здесь тоже нет. Два дня абсолютно ничего не решат.
- Но тот придурок из камеры все же умудрился выбраться, - возразил
офицер. - И никто это не предвидел. А если прорвет трубы и карцер затопит?
Или обвалится какой-нибудь из этажей? Пойми, может случиться что угодно!
Лицо лейтенанта пошло пятнами, сержант глядел на него озадаченно.
Чем бы закончился разговор, неизвестно, но где-то в каменных недрах
хлопнул выстрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
нехватку кислорода. Забарахтав руками, он попытался сесть, но из этого
ничего не вышло. Голову его с силой прижимали к койке. Кулаки тоже
оказались бесполезными. Человек оседлал его грудь, ногами ограничив
мобильность рук. Убийца, казалось предусмотрел все и на потуги Виктора
отвечал приглушенным хихиканьем.
Даже в самой критической ситуации у людей в запасе еще бездна
способов самозащиты. К сожалению, о большинстве этих способов они просто
не подозревают. Дикий зверь тем и сильнее цивилизованного существа, что
без стеснения практикует все дозволенное и недозволенное. Собственно
говоря, спасающему свою жизнь дозволено все. Человек вправе кусаться и
царапаться, бить чем угодно и по чему угодно, нисколько не заботясь о
последствиях. Там, где в человеческие игры вмешивается ее величество
Смерть, джентльменские правила не в ходу. Оттого-то война и есть самое
гнусное лицемерие на земле, фарс узаконенного убийства, где не желающий
убивать - дезертир, и безжалостно приговаривается трибуналом оскаленных
звероящеров к расстрелу. Расстрел отказавшихся от насилия - могло ли
выдумать человечество что-нибудь более постыдное? Впрочем, конечно же,
могло. В подобных вещах достижения землян уникальны, и, если бы не
скромное умалчивание летописцев, все давно бы потонуло в славословии
кровавого ханжества...
Ударив сидящего на нем человека коленом по спине, Виктор добился
того, что противник подался слегка вперед, - удары по почкам никогда не
приветствуются теми, кто их получает. Почувствовав перемещение
громоздящейся на нем тяжести, донор рывком выгнул тело дугой, сбрасывая
соперника на пол. Подушка соскользнула с лица, а в следующую секунду они
уже поменялись местами, и Виктор молотил кулаками по ненавистной, впервые
видимой им физиономии, не забывая пускать в ход и здоровую ногу. Ярость
его была такова, что оторвать донора от исходящего визгом душителя удалось
лишь троим полицейским.
В коридорах уже громыхали шаги бегущих на помощь. Проснувшиеся
арестанты, ругаясь, молотили по прутьям железными мисками. Всюду горел
свет, с дубинками наготове надзиратели спешно обходили свои владения.
Как оказалось, одному из сидящих здесь психопатов удалось выбраться
из камеры. Вооруженный замысловато изогнутой шпилькой, с успехом
заменившей ему отмычку, он направился прямиком к апартаментам Виктора.
Событийность вновь властно напоминала о себе. Освободившемуся психопату
удивительным образом везло. Никто не заметил его пробирающимся по
коридору, никто не увидел, как он проникает в камеру к русскому. А десятью
минутами позже Виктор вновь объяснялся с арестовавшим его офицером.
- Теперь-то вы мне верите? - Виктор сидел на табурете напротив
молодого лейтенанта и, морщась, потирал потревоженную грудь. Поверх бинтов
вновь выступили багровые пятна, и только что заспанный лекаришка в
очередной раз вколол ему какое-то снадобье.
Он и без того знал, что ему верили. Летиция как следует пропесочила
мозги лейтенанту. Вопрос был чисто риторическим. Сначала Боу Ричардсон
беседовал с девушкой, потом с ним, а в конце концов снова с Летицией. Как
оказалось, о деятельности ОПП он кое-что уже слышал и все-таки поверить в
рассказываемое отказывался. Летицию полицейские отпустили с миром, Виктора
же по его собственной просьбе упрятали в одну из ближайших городских
тюрем. Формальности лейтенанту удалось уладить. Донору было обещано трое
суток гарантированной безопасности, но уже в первую ночь с гарантиями
вышла промашка.
- Как ему это удалось? - караульный сержант продолжал вертеть в
пальцах металлическую шпильку. - Одно дело отомкнуть наручники, совсем
другое - специальный замок в камере.
- Вы думаете, если оставить вас здесь, случится что-нибудь еще?
- Я этого не исключаю.
Ричардсон смущенно взглянул на Виктора.
- Видите ли, это риск. И мне, и кое-кому из моих коллег может крепко
достаться. Ваше содержание здесь не совсем законно, а в деятельность ОПП
нам запрещено вмешиваться.
- Но кольца у меня нет, формально я могу считаться подозреваемым в
поджоге дома. Да мало ли кем вы можете меня записать! Мы рассказали вам
все, но могли ведь и не рассказывать, верно?
- Тем не менее, вы рассказали, - лейтенант, краснея, опустил глаза.
По всей видимости, честность была для него не пустым звуком. Долг в нем
боролся с совестью, и чему отдать предпочтение, он не знал.
- Разве я не объяснил вам, в чем заключается деятельность отдела
профилактики? Фактически они банкроты. Не сегодня, так завтра их
обязательно разгонят.
- Да, я все понимаю. Конечно, этих субъектов следует как можно
быстрее одернуть, но в том-то вся и штука, что свободному гражданину или
тем же журналистам выполнить подобное куда проще. Я всего-навсего
лейтенант и в этом городе работаю только год. Словом, вы должны понять - я
не слишком многое могу сделать...
- К тому же субординация и все такое, - вяло подсказал Виктор. Очень
уж мучился и переживал лейтенант. Вот и в тюрьму прикатил среди ночи.
- До утра, разумеется мы обеспечим вам охрану, а потом... - офицер
развел руками и снова убежал взглядом в сторону. - Та девушка говорила,
что ей есть куда вас пристроить.
- Слушай, Ричардсон, - сержант подсел к их столу и раздумчиво
застучал шпилькой по пластиковой поверхности. - Мы сделаем проще. Здесь у
нас есть карцер. Если включить отопление, там не так уж плохо. Стены и
двери такие, что ни один псих не проникнет. Он сейчас как раз пустует.
Парень перекантуется там пару дней и отправится к своей дамочке. Чем,
скажи, плохо?
Он подмигнул Виктору, и тот ответил ему благодарным кивком.
Лейтенант заерзал на стуле, рукой стал теребить мятый ворот.
- Насколько я понял, эта самая событийность может подкинуть сюрприз и
похлеще. Я понятия не имею, что это может быть, но в случае чего мы с
тобой ответим головами.
- Да почему ответим-то? - сержант удивился. - Начальство сюда носа не
кажет. Болтунов здесь тоже нет. Два дня абсолютно ничего не решат.
- Но тот придурок из камеры все же умудрился выбраться, - возразил
офицер. - И никто это не предвидел. А если прорвет трубы и карцер затопит?
Или обвалится какой-нибудь из этажей? Пойми, может случиться что угодно!
Лицо лейтенанта пошло пятнами, сержант глядел на него озадаченно.
Чем бы закончился разговор, неизвестно, но где-то в каменных недрах
хлопнул выстрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54