- Что ж... Не буду ходить вокруг да около, тем более что насчет
обморока я вас уже предупредил,- я поиграл бровями. Мне казалось, что у
меня это выходит красиво и загадочно.- Так вот, у нас есть все основания
предполагать серьезнейший сбой в работе репликаторов Знойного. Что вы
можете сказать на это?
- Молодой человек,- сомнительную разницу в возрасте этот вальяжный
тип, по всей видимости, счел вполне достаточной для подобного обращения.-
Мне даже не хочется изображать удивление. Очевидно вы плохо знакомы с
процессами теледублирования. Ответственно заявляю, что на Земле не
найдется другой такой системы, где сосредоточилось бы такое количество
тестирующих программ. Создатели сознательно пошли на усложнение во имя
безопасности. И конечно же, случись что, мы узнали бы об этом первые.
- Вот незадача,- пробормотал я,- а узнали вторыми. Как же быть?
- По-видимому, источники, из которых вы почерпнули свои сведения,
недостоверны. Могу вам только посочувствовать.
- Спасибо,- я кивнул.- И что же, у вас ни разу еще не было
прецедента?
- Почему же, дважды,- каменные черточки лица моего собеседника ничуть
не смягчились.- Но это за семьдесят с лишним лет! И в том, и в другом
случае система вовремя заблокировалась. Кстати сказать, оба раза
происходил обрыв световых волноводов. Но ничего страшного не произошло.
Информация была многократно зарезервирована, и адресат оказался чуть-чуть
в ином месте и с некоторой вполне объяснимой задержкой. Только и всего.
Повторяю: это сверхнадежнейшая система, и мы стараемся предусмотреть все.
Не забывайте, мы имеем дело с живыми людьми.
- Вот именно! - подчеркнул я.- Не с мебелью и не тарой для перевозки
овощей.
- То есть? - он нахмурился.
- То есть... Я хочу сказать, что не верю в сверхнадежнейшие системы.
Таковых попросту не существует в природе.
Развязным движением я взял со стола деревянное пресс-папье, с
любопытством покрутил перед глазами. Мне удивительно хотелось поставить
этого типчика на место, а кроме того - штучка действительно была забавной.
Дерево, раритет боевых эпох. В книгах подобными пресс-папье иные
взбалмошные субъекты колотили по головам своих недругов. Я прикинул вес
канцелярского старичка и в некотором недоумении возвратил владельцу.
Раскатать им по столу муху было вполне возможно, но оглушить какого-нибудь
злодея - навряд ли.
- Вырежьте здесь восемь меток. На память. Перочинный ножик я могу вам
одолжить.
- Не понимаю вас,- он поправил на шее галстук и ладонью нервно провел
по безукоризненно уложенным волосам.
- Да не волнуйтесь вы так. Было бы с чего. Вы ведь совершенно точно
высказались насчет живых людей, но все же - кое-что имею вам возразить.
- Что-что вы имеете?
Игнорируя его ернические интонации, я выставил пятерню и еще три
пальца.
- Пока их только восемь. Четыре плюс четыре и девять минус один.
Может быть, не очень убедительно, потому как почти в миллиард раз меньше
населения Земли. И все же это аргумент. И боюсь, он запросто перевесит всю
вашу убежденность.
Я таки допек главного диспетчера. Мне пришлось вскочить, иначе я
просто не успел бы его подхватить. Этот упрямец оказался туговат на ухо.
Он не внял моему совету насчет обморока, и, особенно не церемонясь, я
привалил его к спинке кресла и вылил на его прическу половину воды из
графина. Оплеухи и нашатырь не понадобились. Захлопав глазами, он пошарил
руками по груди и беспомощно произнес:
- Вода?..
Я хотел сказать "компот", но он бы наверняка не понял меня. Юмору я
предпочел правду:
- Она самая, дружище,- я подмигнул лежащему.- Вы чуть было не
утонули, но, к счастью, поблизости оказался я. А вот и медаль за спасение
утопающих,- я снова показал ему жетон. Ему пришлось вспомнить все. Вид
жетона порой действует отрезвляюще. Предусмотрительно я пощупал чиновничью
кисть. Она была теплой, как и положено, пульс не вызывал нареканий. Сердце
главного администратора не собиралось отлынивать от работы.
- Одна маленькая просьба: во время нашей работы воздержитесь от
повторных обмороков. Воды в графине было ровно на один раз.
Он пообещал. А через пять минут мы уже погружались в рутину
диспетчерской деятельности. Для начала мне терпеливо объяснили принцип
репликации, которого я снова не понял. Затем познакомили с основными
зонами Знойного, с сетью репликационных кабин и электронным управлением
всем этим хозяйством. Я гуттаперчиво кивал, мотая на ус и по мере сил
пытаясь просеивать информацию сквозь ветхое ситечко своего разума. Толик,
так звали диспетчера, отныне не скрывал ничего. Он явно преобразился к
лучшему, и даже его всклоченные, непросохшие волосы вызывали во мне самый
теплый отклик. В разгар нашей лекции в кабинет сунулся было старичок с
бородой и дипломатом, но Толик немедленно назвал его "молодым человеком" и
вполне интеллигентно выпроводил за дверь. Стоило ему вернуться ко мне, и
тон его чудесным образом изменился. Людям нельзя быть главными - вот что я
уяснил в процессе этой беседы. Уже хотя бы потому, что это неестественно,
а неестественно потому, что это неправда. Главных нет, так как нет
неглавных. Все люди - братья. Чуть реже - сестры. И можно делить их по
таланту, по уму, по энергетике, но о главенстве лучше забыть с самого
начала. В качестве "брата", на мой взгляд, Толик несомненно выигрывал. Он
был бледен, мягок и разговорчив. Мои вопросы заставляли его вполне
по-человечески хмуриться, а шутки вызывали задорный смех. В общем на
господина Павлова, здешнего уникума и акселерата, работающего
непосредственно с программами декодера, мы вышли в каких-нибудь полчаса.
Толик не был твердым орешком. Он тоже любил искусство и людей. Первая
трещина решила все, и сейчас я лишь по крупинкам отколупывал частицы
диспетчерской правды. Чтобы лучше переварить ее, пришлось включить
вентилятор. Правда была сурова и абсолютно неженственна...
Еще лет десять назад наш нежно любимый Толик был школьным приятелем
Павлова. Не то чтобы они дружили, но и особой неприязни друг к другу не
испытывали. Уже тогда этот самый Павлов подавал надежды, поражая
преподавателей удивительно емкой памятью. Как объяснил Толик, истинный
программист обязан быть талантливым и памятливым. И то и другое
наличествовало у Павлова в избытке. Юный же Толик, не имел ни первого, ни
второго. Он располагал талантами в иной области - он был деятелен и
тщеславен. Благодаря этим качествам он и сумел стать Главным в
каких-нибудь три-четыре года, а, возвысившись, немедленно вспомнил о
Павлове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14