ПОХИТИТЕЛИ
Притулив папку с бумагами на белых коленках, я терпеливо выводил
чернилами строку за строкой. Занятие - более, чем странное, но так уж оно
получилось, что, будучи детективом, я - смерть, как хотел писать.
Разумеется о себе, о своих подвигах, о своих многочисленных женщинах. Я
читал, как пишут об этом другие сочинители, и некоторым из них смертельно
завидовал. Они, конечно, врали, но от этого самого вранья почему-то не
хотелось отрываться. Увы, работа детектива - преимущественно монотонна и
неинтересна - и тем сильнее мне мечталось сочинить что-нибудь эдакое,
может, даже для себя самого, чтобы хоть на кроху проникнуться к профессии
сыскаря должным уважением.
"Я был голубоглазый блондин роста весьма немалого, а именно - шести
футов и..." - На минуту я задумался, решая, какой рост по нынешним
критериям - весьма немалый и вместе с тем - устрашающий и привлекательный.
Ни к чему так и не придя, вывел наугад: " - ...и пяти дюймов. Стальные
бицепсы украшали мой бюст, а поджарый живот в довершении с ухмылкой
полярного волка, приводили в трепет любого жаждущего взглянувшего на них
средь бела дня и ночи. И это было правильно. Потому что я защищал закон, а
они - то есть, ко-кто из них - нет. И даже в свободное от работы время я
продолжал работать - покуривая дорогие сигары и заходя во все окрестные
бары, где танцуя с тамошними цыпочками и курочками, я узнавал все, что мне
было нужно о местных разбойных главарях. Это было не так уж и сложно.
Следовало лишь вовремя подливать в их бокалы двойную порцию виски. В
перерывах между танцами я сидел в роскошных креслах и, забросив левую ногу
на правую, процеживал меж зубов двойной портвейн и, ухмыляясь, наблюдал за
готовящимися справа и слева кознями против честных граждан. Если портвейна
мне не хотелось, то, лениво поднявшись, я затевал драку с мрачноватыми
личностями, спрашивающими у меня закурить или нагловато усмехающимися за
моим затылком. При этом я никогда не начинал первым. Они сами ко мне лезли
и приставали, а я, вежливо отслоняясь, пытался до последнего избежать
грязного побоища. Но как правило ничего из моих благих пожеланий не
выходило. Они, как мед, на меня липли и, ухмыляясь, с обломками киев
заходили справа и слева. И тогда с легкой ухмылкой на тонких
аристократических и не лишенных изящества губах я, как коршун бросался на
обидчиков. Безукоризненное владение приемами карате, джиу-джитсу и
славянской борьбы позволяло мне выходить победителем из любой потасовки.
Правда, когда против меня выступало сразу человек этак..." - Я снова
задумался, выбирая между желанием поскромничать и приукрасить, и в конце
концов избрал среднюю арифметическую величину, вписав в рукопись "дюжину",
что звучало и весомо, и литературно.- "..когда же против меня выступало
человек этак с дюжину, приходилось слегка туговато. И тогда я небрежным
жестом фокусника выхватывал свой семизарядный, в мгновение ока укладывая
нападающих одного за другим..."
Опять получалась несостыковка. Семь зарядов и дюжина злодеев... Я
крякнул, грызя перо. Но с другой стороны - я ведь мог успеть перезарядить
револьвер! Другой вопрос - надо ли это специально оговаривать?
Покусывая губу, я отложил папку с исписанными листами и задумчиво
похлопал себя по поджарому животу. Грудь у меня, тоже была поджарая, а
бицепсы... Я с глубочайшим вниманием оглядел свои руки и исторг
непередаваемый вздох. Бицепсы тоже, наверное, были поджарыми, хотя
анатомически вполне просматривались. Впрочем, не подумайте обо мне плохо.
Бегать я умел весьма прилично. Это признавали все в нашем отделе. И на
различного рода эстафетах я был весьма частым гостем. К сожалению, это не
решало моей главной проблемы. Отчего-то не решало...
Скажу честно, ребята, двадцать первый век - это не шутка. А в
особенности - последнее его десятилетие. Говорят, двадцать один год -
переломный возраст для людей. Нечто подобное, вероятно, испытывает и наша
перенаселенная планета. Согласитесь, одно дело - наблюдать ренессансы и
освоение новых земель, крестовые походы с запада на восток и с востока на
запад,- и совсем другое - созерцать унылое благополучие угомонившегося
человечества. Разве не скучно? Еще как!.. Вот оттого-то я и не устаю
повторять на всех углах, про наш нешуточный возраст. Ей-ей, мне следовало
родиться раньше - лет этак на сто или двести. Тогда, быть может, и не
пришлось бы писать про самого себя романы. Но кто ж знал, ребята?..
Вызов материализовался в кармане халата, когда до конца моего
благословенного отпуска оставалось что-то около двух недель. Шеф как
всегда был в своем амплуа. Я только-только вкусил курортной свободы и
преисполнился решимости довести свой первый детективный роман до победного
конца, как карманная почта разрушила мои честолюбивые намерения. Кстати
сказать, это тоже один из минусов нашего времени. Радиотелефон вполне
умещается в дамских часиках, а письма и телеграммы беспрепятственно
проникают непосредственно в ваши карманы. От этого не спрятаться и не
отмахнуться, это чудовищная действительность цивилизованных времен...
Не переодеваясь и не утруждая себя лишними сборами, мысленно
поругивая избранное еще в детстве детективное поприще, я спроецировался
через репликатор прямо в кабинет НОРа - начальника отдела расследований,
моего шефа и моего безраздельного хозяина. Приветственно помахав рукой, я
плюхнулся в низенькое кресло и, подражая герою своего романа, забросил
ногу на ногу. С удовольствием закинул бы ноги на стол шефа, но это было бы
явным перебором, и потому я ограничился тем, что шумно и не без вызова
прокашлялся, оттопыренным мизинцем почесав затылок. Шефу ничего не
оставалось делать, кроме как, полюбовавшись моим курортным видом, в свою
очередь свирепо потереть огромную, покрытую седым ежиком голову.
- Привет,- пробурчал он.- Неплохо выглядишь.
- Мерси,- скромно поблагодарил я.
- Ну, а для тех кто неплохо выглядит, у меня всегда найдется
заковыристое дельце. Так вот, слушай меня, Шерли, внимательно!..
Вот так... Плюнут в душу - и не заметят. Мало того, что это было
сказано неласково, вдобавок ко всему имя мое в очередной раз перепутали.
Шерли меня звали месяца четыре назад. Шерли Холмсон. С тех пор я успел
сменить три имени, которые шеф беспрестанно путал, чем раздражал меня до
чрезвычайности. Может быть, шеф и запамятовал мое нынешнее имя, но я-то
все свои имена помнил прекрасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
Притулив папку с бумагами на белых коленках, я терпеливо выводил
чернилами строку за строкой. Занятие - более, чем странное, но так уж оно
получилось, что, будучи детективом, я - смерть, как хотел писать.
Разумеется о себе, о своих подвигах, о своих многочисленных женщинах. Я
читал, как пишут об этом другие сочинители, и некоторым из них смертельно
завидовал. Они, конечно, врали, но от этого самого вранья почему-то не
хотелось отрываться. Увы, работа детектива - преимущественно монотонна и
неинтересна - и тем сильнее мне мечталось сочинить что-нибудь эдакое,
может, даже для себя самого, чтобы хоть на кроху проникнуться к профессии
сыскаря должным уважением.
"Я был голубоглазый блондин роста весьма немалого, а именно - шести
футов и..." - На минуту я задумался, решая, какой рост по нынешним
критериям - весьма немалый и вместе с тем - устрашающий и привлекательный.
Ни к чему так и не придя, вывел наугад: " - ...и пяти дюймов. Стальные
бицепсы украшали мой бюст, а поджарый живот в довершении с ухмылкой
полярного волка, приводили в трепет любого жаждущего взглянувшего на них
средь бела дня и ночи. И это было правильно. Потому что я защищал закон, а
они - то есть, ко-кто из них - нет. И даже в свободное от работы время я
продолжал работать - покуривая дорогие сигары и заходя во все окрестные
бары, где танцуя с тамошними цыпочками и курочками, я узнавал все, что мне
было нужно о местных разбойных главарях. Это было не так уж и сложно.
Следовало лишь вовремя подливать в их бокалы двойную порцию виски. В
перерывах между танцами я сидел в роскошных креслах и, забросив левую ногу
на правую, процеживал меж зубов двойной портвейн и, ухмыляясь, наблюдал за
готовящимися справа и слева кознями против честных граждан. Если портвейна
мне не хотелось, то, лениво поднявшись, я затевал драку с мрачноватыми
личностями, спрашивающими у меня закурить или нагловато усмехающимися за
моим затылком. При этом я никогда не начинал первым. Они сами ко мне лезли
и приставали, а я, вежливо отслоняясь, пытался до последнего избежать
грязного побоища. Но как правило ничего из моих благих пожеланий не
выходило. Они, как мед, на меня липли и, ухмыляясь, с обломками киев
заходили справа и слева. И тогда с легкой ухмылкой на тонких
аристократических и не лишенных изящества губах я, как коршун бросался на
обидчиков. Безукоризненное владение приемами карате, джиу-джитсу и
славянской борьбы позволяло мне выходить победителем из любой потасовки.
Правда, когда против меня выступало сразу человек этак..." - Я снова
задумался, выбирая между желанием поскромничать и приукрасить, и в конце
концов избрал среднюю арифметическую величину, вписав в рукопись "дюжину",
что звучало и весомо, и литературно.- "..когда же против меня выступало
человек этак с дюжину, приходилось слегка туговато. И тогда я небрежным
жестом фокусника выхватывал свой семизарядный, в мгновение ока укладывая
нападающих одного за другим..."
Опять получалась несостыковка. Семь зарядов и дюжина злодеев... Я
крякнул, грызя перо. Но с другой стороны - я ведь мог успеть перезарядить
револьвер! Другой вопрос - надо ли это специально оговаривать?
Покусывая губу, я отложил папку с исписанными листами и задумчиво
похлопал себя по поджарому животу. Грудь у меня, тоже была поджарая, а
бицепсы... Я с глубочайшим вниманием оглядел свои руки и исторг
непередаваемый вздох. Бицепсы тоже, наверное, были поджарыми, хотя
анатомически вполне просматривались. Впрочем, не подумайте обо мне плохо.
Бегать я умел весьма прилично. Это признавали все в нашем отделе. И на
различного рода эстафетах я был весьма частым гостем. К сожалению, это не
решало моей главной проблемы. Отчего-то не решало...
Скажу честно, ребята, двадцать первый век - это не шутка. А в
особенности - последнее его десятилетие. Говорят, двадцать один год -
переломный возраст для людей. Нечто подобное, вероятно, испытывает и наша
перенаселенная планета. Согласитесь, одно дело - наблюдать ренессансы и
освоение новых земель, крестовые походы с запада на восток и с востока на
запад,- и совсем другое - созерцать унылое благополучие угомонившегося
человечества. Разве не скучно? Еще как!.. Вот оттого-то я и не устаю
повторять на всех углах, про наш нешуточный возраст. Ей-ей, мне следовало
родиться раньше - лет этак на сто или двести. Тогда, быть может, и не
пришлось бы писать про самого себя романы. Но кто ж знал, ребята?..
Вызов материализовался в кармане халата, когда до конца моего
благословенного отпуска оставалось что-то около двух недель. Шеф как
всегда был в своем амплуа. Я только-только вкусил курортной свободы и
преисполнился решимости довести свой первый детективный роман до победного
конца, как карманная почта разрушила мои честолюбивые намерения. Кстати
сказать, это тоже один из минусов нашего времени. Радиотелефон вполне
умещается в дамских часиках, а письма и телеграммы беспрепятственно
проникают непосредственно в ваши карманы. От этого не спрятаться и не
отмахнуться, это чудовищная действительность цивилизованных времен...
Не переодеваясь и не утруждая себя лишними сборами, мысленно
поругивая избранное еще в детстве детективное поприще, я спроецировался
через репликатор прямо в кабинет НОРа - начальника отдела расследований,
моего шефа и моего безраздельного хозяина. Приветственно помахав рукой, я
плюхнулся в низенькое кресло и, подражая герою своего романа, забросил
ногу на ногу. С удовольствием закинул бы ноги на стол шефа, но это было бы
явным перебором, и потому я ограничился тем, что шумно и не без вызова
прокашлялся, оттопыренным мизинцем почесав затылок. Шефу ничего не
оставалось делать, кроме как, полюбовавшись моим курортным видом, в свою
очередь свирепо потереть огромную, покрытую седым ежиком голову.
- Привет,- пробурчал он.- Неплохо выглядишь.
- Мерси,- скромно поблагодарил я.
- Ну, а для тех кто неплохо выглядит, у меня всегда найдется
заковыристое дельце. Так вот, слушай меня, Шерли, внимательно!..
Вот так... Плюнут в душу - и не заметят. Мало того, что это было
сказано неласково, вдобавок ко всему имя мое в очередной раз перепутали.
Шерли меня звали месяца четыре назад. Шерли Холмсон. С тех пор я успел
сменить три имени, которые шеф беспрестанно путал, чем раздражал меня до
чрезвычайности. Может быть, шеф и запамятовал мое нынешнее имя, но я-то
все свои имена помнил прекрасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14