Все главные противники словно по сигналу
вылезают из своих берлог, и единственное, что требуется от нашего героя,
это с должной скоростью и в должном направлении поливать пространство
смертоносным свинцом. Далее наступает блаженная тишина, приводящая за руку
благодарную красотку, которая тут же бросается нашему герою в объятия. Вот
такие вот пироги - без малейшего намека на какой-либо анализ, мысленное
напряжение и психическую усталость. И, сказать по правде, несмотря на все
мои потуги, логика этих суперменов по сию пору остается вне моего
понимания, а их стремительность мне попросту не по зубам. То есть, я
мечтал бы работать подобным образом, но заранее знаю, что ничего путного
из этого не выйдет, и потому действую по собственному рецепту. А именно -
пихаю и пихаю в себя все без разбора, читаю, расспрашиваю и запоминаю.
Меня интересует все, мало-мальски касающееся дела. Это длится до тех пор,
пока не наступает момент, когда я чувствую, что еще немного - и
проглоченное разорвет меня на части. И тогда я останавливаюсь, замирая в
ожидании. Всякой пище требуется время для добротного усвоения. Главное -
чтобы среди проглоченного не оказалось откровенной отравы. Чем
доброкачественнее информация, тем быстрее можно ожидать результата. И чудо
свершается! В конце концов просыпается то, что я называю внутренним
голосом. Этот самый голос и выдает мне пару-тройку неплохих идеек. Вот, в
сущности, и все - куцая методика, описывать которую не возьмется ни один
из литераторов. Потому что - утомительно, тоскливо и, кстати говоря, не
столь уж и эффективно...
Сунув в зубы сигару, я побрел вниз по улице. По дороге забрел в кафе
и попросил порцию виски. На меня взглянули, как на сумасшедшего. Тогда я
нахмурился и потребовал бифштекс с кровью. Добрые толстяки в фартуках,
обслуживающие заведение, жалобно заморгали. Они не могли понять меня. Не
не хотели, а не могли. Мне стало грустно. Конечно, эти буфетчики не прочли
за жизнь ни одного стоящего детектива. Достань я свой маузер, они и тогда
бы ничего не поняли. Прелести минувших реалий безвозвратно отошли в
прошлое. Я мог любоваться ими только мысленно и издалека. Эх, буйное
времечко, отчего же и в каком таком месте мы с тобой разбежались? Где тот
проказливый полустанок, что рассылает людей по столетиям и эпохам?..
Сжалившись, я произнес слово "сок", и толстяки в фартуках обрадованно
засуетились. Мне принесли шесть или семь стаканов, в каждом из которых
плескалось что-то свое, отличное от содержимого соседей. Может быть, эти
доброхоты полагали, что я стану копаться и выбирать, но они ошиблись. Ей
богу, им стоило прочитать хотя бы Дойля или По. Я махом выдул все
принесенное и с заметно округлившимся животом вышел на улицу.
Усевшись на первую подвернувшуюся скамеечку и прислушиваясь к
бульканью в желудке, я попытался еще раз проанализировать ситуацию. Итак,
что я знал и что давали мне мои знания? А знал я, что все восемь случаев
произошли в городе Знойном или поблизости от него. Что начались они в
разное время с разрывом от двух недель до двух дней без всякой видимой
связи. Что только один из потерпевших перепугался всерьез, решив
обратиться в отдел расследований. Требовалось выяснить, кто за этим всем
стоял и для каких таких целей все это затевалось. А может, в самом деле
какие-нибудь инопланетяне из соседней галактики? Или все-таки шайка
завистников?..
Выпитое позывало встать и отправиться на поиски укромного уголка, но
я мужественно продолжал сидеть. В голове царила форменная несусветица.
Одни мысли вытеснялись другими, а внутренний голос по-прежнему предпочитал
помалкивать. Вместо него в мозгу похрюкивали фанфары и злорадно бухал
ударник. Свирепо посмотрев в сторону кафе, за широкими стеклами которого
сновали пухлолицые официанты, я грузно поднялся.
Что ж... Значит, первым быть Ажахяну с его безумными симфониями.
Билета на симфонический концерт я не достал. Поскольку Ажахян слыл
гением, зал оказался набит битком. Кроме того, концерт давно начался. Но
нам ли, олененогим, смущаться столь вздорным препятствием!..
Не хуже заправского ниньдзя я вскарабкался по фигурной лепнине на
второй этаж и, ступая по широкому карнизу, очень скоро обнаружил
незапертое окно. Уже в коридоре, прижавшись к стене, проверил на всякий
случай обойму пистолета, помешкав, двинулся в сторону знакомого скрежета
фанфар. Судя по всему Ажахян обожал фанфары. Без них свои симфонии он
просто не мыслил.
Я успел вовремя. Стоило мне войти в зал, как грянули заключительные
аккорды, рояль зарыдал, выдавая прощальную руладу и ряды справа и слева от
меня стали подниматься, молотя изо всех сил в ладоши. Я ошеломленно
завертел головой. Фаны были еще те. Во всяком случае визжать и хлопать они
умели. От истерических "брависимо" хотелось зажать уши. Размахивая
букетами, как пращами, самые нетерпеливые из зрителей уже пробирались к
сцене. Ей-ей, какой-то массовый психоз!
Неожиданно я сообразил главное. Если Ажахян снова в ударе и
преспокойно играет, то при чем здесь я, мой шеф и все наше многотрудное
следствие? Ведь мы-то полагали, что дарование свое он утерял, а, стало
быть, каким образом происходит то, что происходит?..
Я протиснулся чуть вперед и приподнялся на цыпочках. Шумливые
обстоятельства не очень способствовали аналитическому процессу. Кроме того
я заметил, что плотный человечек, оставив рояль и оркестрик на растерзание
поклонников и поклонниц, осторожно пятится со сцены. Он явно намеревался
удрать, и это мне не понравилось. Размышлять было некогда. Взрезав плечом
толпу, я устремился за композитором. Теперь он уже не пятился, а
откровенно бежал. Несчастный! Он знать не знал, с кем имеет дело.
Возможно, я слабо разбираюсь в музыке и ничегошеньки не смыслю в живописи,
но бегал я превосходно. И даже шесть стаканов выпитого сока не
представляли серьезной помехи. В несколько прыжков обставив наиболее
прытких из конкурентов, я помчался за жертвой скачками гепарда. Он уже
вырвался в фойе и с нотами под мышкой семенил впереди. Я понял, куда он
стремится, и поднажал. Дверце суждено было захлопнуться перед лавиной
приближающихся букетов, но в кабинке репликатора мы оказались с маленьким
гением одновременно. Обнаружив меня за своей спиной, композитор задохнулся
от возмущения.
- Ну, знаете! Это уже слишком!..
Жестом достойным английского лорда я продемонстрировал ему свой жетон
и торопливо произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14
вылезают из своих берлог, и единственное, что требуется от нашего героя,
это с должной скоростью и в должном направлении поливать пространство
смертоносным свинцом. Далее наступает блаженная тишина, приводящая за руку
благодарную красотку, которая тут же бросается нашему герою в объятия. Вот
такие вот пироги - без малейшего намека на какой-либо анализ, мысленное
напряжение и психическую усталость. И, сказать по правде, несмотря на все
мои потуги, логика этих суперменов по сию пору остается вне моего
понимания, а их стремительность мне попросту не по зубам. То есть, я
мечтал бы работать подобным образом, но заранее знаю, что ничего путного
из этого не выйдет, и потому действую по собственному рецепту. А именно -
пихаю и пихаю в себя все без разбора, читаю, расспрашиваю и запоминаю.
Меня интересует все, мало-мальски касающееся дела. Это длится до тех пор,
пока не наступает момент, когда я чувствую, что еще немного - и
проглоченное разорвет меня на части. И тогда я останавливаюсь, замирая в
ожидании. Всякой пище требуется время для добротного усвоения. Главное -
чтобы среди проглоченного не оказалось откровенной отравы. Чем
доброкачественнее информация, тем быстрее можно ожидать результата. И чудо
свершается! В конце концов просыпается то, что я называю внутренним
голосом. Этот самый голос и выдает мне пару-тройку неплохих идеек. Вот, в
сущности, и все - куцая методика, описывать которую не возьмется ни один
из литераторов. Потому что - утомительно, тоскливо и, кстати говоря, не
столь уж и эффективно...
Сунув в зубы сигару, я побрел вниз по улице. По дороге забрел в кафе
и попросил порцию виски. На меня взглянули, как на сумасшедшего. Тогда я
нахмурился и потребовал бифштекс с кровью. Добрые толстяки в фартуках,
обслуживающие заведение, жалобно заморгали. Они не могли понять меня. Не
не хотели, а не могли. Мне стало грустно. Конечно, эти буфетчики не прочли
за жизнь ни одного стоящего детектива. Достань я свой маузер, они и тогда
бы ничего не поняли. Прелести минувших реалий безвозвратно отошли в
прошлое. Я мог любоваться ими только мысленно и издалека. Эх, буйное
времечко, отчего же и в каком таком месте мы с тобой разбежались? Где тот
проказливый полустанок, что рассылает людей по столетиям и эпохам?..
Сжалившись, я произнес слово "сок", и толстяки в фартуках обрадованно
засуетились. Мне принесли шесть или семь стаканов, в каждом из которых
плескалось что-то свое, отличное от содержимого соседей. Может быть, эти
доброхоты полагали, что я стану копаться и выбирать, но они ошиблись. Ей
богу, им стоило прочитать хотя бы Дойля или По. Я махом выдул все
принесенное и с заметно округлившимся животом вышел на улицу.
Усевшись на первую подвернувшуюся скамеечку и прислушиваясь к
бульканью в желудке, я попытался еще раз проанализировать ситуацию. Итак,
что я знал и что давали мне мои знания? А знал я, что все восемь случаев
произошли в городе Знойном или поблизости от него. Что начались они в
разное время с разрывом от двух недель до двух дней без всякой видимой
связи. Что только один из потерпевших перепугался всерьез, решив
обратиться в отдел расследований. Требовалось выяснить, кто за этим всем
стоял и для каких таких целей все это затевалось. А может, в самом деле
какие-нибудь инопланетяне из соседней галактики? Или все-таки шайка
завистников?..
Выпитое позывало встать и отправиться на поиски укромного уголка, но
я мужественно продолжал сидеть. В голове царила форменная несусветица.
Одни мысли вытеснялись другими, а внутренний голос по-прежнему предпочитал
помалкивать. Вместо него в мозгу похрюкивали фанфары и злорадно бухал
ударник. Свирепо посмотрев в сторону кафе, за широкими стеклами которого
сновали пухлолицые официанты, я грузно поднялся.
Что ж... Значит, первым быть Ажахяну с его безумными симфониями.
Билета на симфонический концерт я не достал. Поскольку Ажахян слыл
гением, зал оказался набит битком. Кроме того, концерт давно начался. Но
нам ли, олененогим, смущаться столь вздорным препятствием!..
Не хуже заправского ниньдзя я вскарабкался по фигурной лепнине на
второй этаж и, ступая по широкому карнизу, очень скоро обнаружил
незапертое окно. Уже в коридоре, прижавшись к стене, проверил на всякий
случай обойму пистолета, помешкав, двинулся в сторону знакомого скрежета
фанфар. Судя по всему Ажахян обожал фанфары. Без них свои симфонии он
просто не мыслил.
Я успел вовремя. Стоило мне войти в зал, как грянули заключительные
аккорды, рояль зарыдал, выдавая прощальную руладу и ряды справа и слева от
меня стали подниматься, молотя изо всех сил в ладоши. Я ошеломленно
завертел головой. Фаны были еще те. Во всяком случае визжать и хлопать они
умели. От истерических "брависимо" хотелось зажать уши. Размахивая
букетами, как пращами, самые нетерпеливые из зрителей уже пробирались к
сцене. Ей-ей, какой-то массовый психоз!
Неожиданно я сообразил главное. Если Ажахян снова в ударе и
преспокойно играет, то при чем здесь я, мой шеф и все наше многотрудное
следствие? Ведь мы-то полагали, что дарование свое он утерял, а, стало
быть, каким образом происходит то, что происходит?..
Я протиснулся чуть вперед и приподнялся на цыпочках. Шумливые
обстоятельства не очень способствовали аналитическому процессу. Кроме того
я заметил, что плотный человечек, оставив рояль и оркестрик на растерзание
поклонников и поклонниц, осторожно пятится со сцены. Он явно намеревался
удрать, и это мне не понравилось. Размышлять было некогда. Взрезав плечом
толпу, я устремился за композитором. Теперь он уже не пятился, а
откровенно бежал. Несчастный! Он знать не знал, с кем имеет дело.
Возможно, я слабо разбираюсь в музыке и ничегошеньки не смыслю в живописи,
но бегал я превосходно. И даже шесть стаканов выпитого сока не
представляли серьезной помехи. В несколько прыжков обставив наиболее
прытких из конкурентов, я помчался за жертвой скачками гепарда. Он уже
вырвался в фойе и с нотами под мышкой семенил впереди. Я понял, куда он
стремится, и поднажал. Дверце суждено было захлопнуться перед лавиной
приближающихся букетов, но в кабинке репликатора мы оказались с маленьким
гением одновременно. Обнаружив меня за своей спиной, композитор задохнулся
от возмущения.
- Ну, знаете! Это уже слишком!..
Жестом достойным английского лорда я продемонстрировал ему свой жетон
и торопливо произнес:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14