Пер. - А.Корженевский.
Bob Shaw. Ground Zero Man
[= The Peace Machine (1985)].
ПРОЛОГ
Мой палец лежит на черной кнопке. Улица за окном выгладит безмятежно,
но на этот счет я не обманываюсь - там меня ждет смерть. Мне казалось, я
готов к встрече с ней, однако теперь меня охватывает странное оцепенение.
Оставив все надежды на жизнь, я все еще не хочу умирать. Подобное
состояние напоминает мне состояние мужчины, чей брак разваливается (об
этом я могу судить достаточно авторитетно), но у которого не хватает
выдержки или инициативы для собственного романа. Такой мужчина, собравшись
с духом, может смело и с вызовом глядеть в глаза другой женщине, но втайне
мечтает, чтобы она сделала первый шаг, потому что, несмотря на его
стремление, сам он на это не способен. Так и я трепещу в нерешительности
на пороге одной из тысяч дверей, за которыми живет смерть.
Мой палец лежит на черной кнопке.
Небо тоже выглядит мирно, но кто может знать? Возможно, именно сейчас
где-то там, в свинцовом океане ветров, самолет готовится высвободить из
своего чрева маленькое рукотворное солнце. Или в стае ложных целей и
кувыркающихся обломков носителя проходит верхние слои атмосферы боеголовка
баллистической ракеты. Целый город исчезнет со мной, но пока я еще могу
выдержать мысль о семидесяти тысячах смертей: лишь бы хватило времени
исполнить задуманное до того, как в небе расцветет и набухнет огненная
комета.
Лишь бы хватило времени нажать черную кнопку.
Левая рука висит безжизненной плетью, ручеек крови стекает в ладонь,
заставляя невольно сжимать кисть, цепляться за эту жизнь. Я не могу найти
отверстие в рукаве, куда вошла пуля: ткань сомкнулась вокруг него, словно
перья птицы, и это кажется странным. Хотя что я понимаю в подобных делах?
Как случилось, что я, математик Лукас Хачмен, попал сюда? Это должно
быть интересно - обдумать все. События последних недель, но я устал, и мне
нельзя отвлекаться.
Я должен быть готов нажать черную кнопку.
1
Хачмен взял со стола лист бумаги, еще раз взглянул на текст и
почувствовал, как что-то странное происходит с его лицом. Ощущение
ледяного холода, возникнув у висков, медленной волной прокатилось по щекам
к подбородку. Там, где проходила волна, поры открывались и закрывались
неровной границей, какая бывает от ветра на хлебном поле. Кожу слегка
покалывало. Хачмен приложил руку ко лбу и понял, что его лицо покрылось
холодным потом. "Холодный пот, - подумал он, невольно схватившись за
возможность сосредоточиться на чем-то тривиальном. - Оказывается, это не
просто фигуральное выражение..."
Он отер лицо и встал, ощущая необычную слабость. Лист бумаги
отбрасывал солнечные лучи прямо в лицо и, казалось, светился зловещей
белизной. Лукас уставился на плотно нанизанные строчки, но его сознание
упорно отказывалось принимать то, что они описывали. "Господи, какой
безобразный почерк! В некоторых местах цифры в три-четыре раза больше чем
обычно. Очевидно, это должно говорить о слабости характера..."
Неясный цветной силуэт, что-то розовато-лиловое двинулось за дымчатой
стеклянной перегородкой, отделявшей кабинет Хачмена от комнаты секретарши.
Он судорожно схватил листок и, скомкав, спрятал в карман, но цветное пятно
направилось не в его сторону, а к коридору. Лукас приоткрыл разделяющую их
комнаты дверь и взглянул на Мюриел Варили. Ее лицо напоминало ему
настороженное лицо благонравной деревенской почтальонши, а чрезмерно
пышная фигура, видимо, служила ей постоянным источником смущения.
- Ты уходишь? - спросил Хачмен первое, что пришло в голову, в который
раз окидывая взглядом ее маленький, задушенный картотечными шкафами
кабинетик. Рекламные плакаты бюро путешествий и горшки с цветами, которыми
Мюриел пыталась его украсить, лишь усугубляли впечатление замкнутости и
тесноты.
Она со сдержанным вызовом посмотрела на свою правую руку, уже
вцепившуюся в дверную ручку, перевела взгляд на кофейную чашку и обернутую
в фольгу плитку шоколада в левой, затем на настенные часы, показывавшие
10:30 - время, когда она обычно уходила на перерыв к другой секретарше
дальше по коридору. Все это молча.
- Я просто хотел спросить, где сегодня Дон? - продолжал плести
Хачмен. Дон Спейн сидел в кабинете по другую сторону от Мюриел и занимался
бухгалтерскими расчетами.
- М-м-м... - Лицо Мюриел исказилось осуждающей гримасой, и только
глаза за темными стеклами очков, предписанных врачом, оставались скрытыми
от Хачмена. - Он будет только через полчаса. Сегодня четверг.
- А что бывает в четверг?
- В этот день он занят на своей другой работе, - уже на пределе
терпения ответила Мюриел.
- А-а-а, - Хачмен вспомнил, что Спейн устроился составлять платежные
ведомости для маленькой пекарни на другом конце города и по четвергам
ездил сдавать работу. Как часто указывала Мюриел, вторая работа - это
нарушение правил, но на самом деле главным источником ее раздражения было
то, что Спейн частенько заставлял ее печатать деловые бумаги, касающиеся
пекарни. - Ну ладно, беги пей кофе.
- Что я и собиралась делать.
С этими словами Мюриел вышла и плотно закрыла за собой дверь.
Хачмен вернулся к себе и достал из кармана скомканный расчет. Взяв
листок за угол, он поднес его к металлической корзине и поджег с другого
конца от тяжелой настольной зажигалки. Бумага неохотно разгоралась и вдруг
вспыхнула с неожиданно большим количеством зловонного дыма, и в этот
момент дверь в приемную Мюриел открылась. За стеклом появился серый
силуэт, размытое пятно лица двинулось к его кабинету. Хачмен бросил бумагу
на пол, затоптал и спрятал остатки в карман одним молниеносным движением.
Секундой позже Спейн просунул голову в дверной проем и улыбнулся своей
заговорщицкой улыбкой.
- Привет, Хач! - хрипло произнес он. - Как дела?
- Неплохо. - Лукас покраснел и, поняв, что это заметно, смутился еще
больше. - Я хочу сказать, все нормально.
В предчувствии чего-то важного улыбка на лице Спейна стала шире. Этот
маленький лысеющий неопрятный человек отличался почти патологическим
стремлением знать все, что можно, о личной жизни своих сослуживцев.
Предпочитал он, разумеется, информацию скандального характера, но за
неимением таковой был рад любой мелочи. За прошедшие годы у Хачмена
развился просто гипнотизирующий страх перед этим вынюхивающим,
выспрашивающим хорьком и его терпеливой манерой вызнавать то, что его не
касается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41