Увиденное потрясло Ленору. На фоне темно-серого южного купола, словно снег, падали маленькие белые точки – сначала десятки, затем сотни. Мимо пробежал морской пехотинец с двумя «эпплами».
– Смотрите! – крикнула она, показывая вверх, но никто не обратил на нее внимания. Морской пехотинец вскочил на подножку одного из перегруженных военных грузовиков, выезжавших из комплекса.
Кэрролсон тряхнула головой. Она чувствовала себя пьяной от горя и гнева; ее тошнило от любой более или менее разумной мысли. Сейчас все это было непозволительной помехой. Требовалась ясность мыслей, и требовалось найти Васкес.
С противоположной стороны комплекса от станции отошел поезд. Она взглянула на часы. По расписанию остановка в четвертой камере в два часа. Платформа была пуста; военные не пользовались поездами – только грузовиками. Поезда, управляемые автоматикой, ходили, как всегда.
– Боже мой! – внезапно сообразила Кэрролсон поняв. Патриция хотела вернуться в библиотеку. Какую она имела в виду?
К ней подбежала Фарли.
– Вторжение, – потрясенно сказала она. – Парашютисты. Русские солдаты. Космонавты. Кто бы они ни были, они высадились в первой и во второй камерах. И здесь тоже.
– Я видела. – Патриция уехала в библиотеку. Мы должны найти ее…
– Как? Поезд ушел. Следующий будет через полчаса. Мы не можем воспользоваться машиной – все заняты.
Кэрролсон никогда не чувствовала себя столь беспомощной и выбитой из колеи. Она стояла, сжав кулаки и глядя на южный купол. Большая часть парашютов уже скрылась за горизонтом.
Патриция уставилась на сиденье впереди, прикусив нижнюю губу. Поезд никто не охранял – либо по недосмотру, либо преднамеренно.
Она спала с тех пор, как покинула Землю. Возможно ли это – попасть в ловушку сна?
«Во сне ты можешь делать все, что угодно, если знаешь, как управлять, как создавать и командовать…»
И уравнения, о которые ударялись куски мела…
Если то, что она видела в уравнениях, было истинно, тогда именно в этот момент существовало пространственное искривление, где сидел в кресле отец, читая «Тьемпос де Лос Анджелес», и коридор проходил прямо рядом с ним. Она только должна отыскать нужную дверь, нужную секцию коридора, и найти там Риту и Рамона, Пола и Джулию.
Патриция с трудом могла дождаться, когда расскажет об этом Лэньеру. Он наверняка обрадуется. Римская будет горд, что рекомендовал ее. Она разгадала загадку коридора; во сне последние кусочки головоломки встали на свое место – не больше, не меньше.
Она может забрать всех домой.
Поезд подъехал к остановке, она вышла и поднялась по лестнице наверх.
– Мисс Васкес?
Патриция повернулась и увидела человека, которого до сих пор не встречала. Он сидел на каменном цоколе у входа в подземку. Волосы его были черными и короткими, и на нем была облегающая черная одежда.
– Извините, – сказала она, глядя куда-то мимо незнакомца. Она была полностью захвачена напряженной работой мысли. – Я вас не знаю. Я не могу задерживаться.
– Мы тоже. Вы должны отправиться с нами.
Из-за перекрытия появилось высокое существо с узкой, как доска, головой и выпуклыми глазами. Его плечи покрывала серебристая ткань; кроме нее, на нем больше ничего не было. Шкура его была гладкой, как хорошо выделанная кожа, и такой же коричневой.
Патриция уставилась на него, и вся ее внутренняя сосредоточенность испарилась.
– Здесь, кажется, начинается какая-то заварушка, верно? – поинтересовался человек.
Патриция заметила, что у него есть нос, но отсутствуют ноздри. Глаза его были светло-голубыми, почти белыми, а уши – большими и круглыми.
– Извините, – сказала она более мягко. – Я не знаю, кто вы такой.
– Меня зовут Ольми. Мой компаньон – франт. У них нет имен. Надеюсь, вы простите наше вмешательство. Мы очень внимательно наблюдали за всеми вами.
– Кто вы?
– Я жил здесь много веков назад, – объяснил Ольми. – А до меня – мои предки. Между прочим, вы можете быть одним из моих предков. У нас нет времени на разговоры. Мы должны уходить.
– Куда?
– В коридор.
– В самом деле?
– Там мой дом. Франт и его народ происходят из другого места. Они… если сказать, что они работают на нас, это будет не совсем точно.
Франт серьезно кивнул.
– Пожалуйста, не пугайтесь, – сказал он голосом, напоминающим голос большой птицы – низким и переливчатым.
По окрестностям третьей камеры пронесся ветерок от северного купола, шелестя кронами близлежащих деревьев. Следом за ветерком появилась плавныхи очертаний машина, около десяти метров в длину, формой напоминающая сплюснутый конус со срезанным носом. Она изящно проплыла вокруг башни и опустилась на вершине центрального пилона.
– Вы проделали весьма значительную работу, – заметил Ольми. – Там, где я живу, есть люди, которых это очень заинтересует.
– Я хочу домой, – сказала Патриция. Она вдруг поняла, что разговаривает, словно потерявшийся ребенок с полисменом. – Вы полицейский? Охраняете города?
– Не всегда.
– Пожалуйста, пойдемте с нами, – попросил франт, выступив вперед на своих длинных странно изогнутых ногах.
– Вы меня похищаете?
Ольми протянул руку – словно упрашивая или давая понять, что сие от него не зависит. Патриция не поняла, что именно он имеет в виду.
– Если я не пойду добровольно, вы меня заставите?
– Заставить вас? – Это его озадачило. – Вы имеете в виду, силой? – Ольми и франт посмотрели друг на друга. – Да, – подтвердил Ольми.
– Тогда я лучше пойду сама, ладно? – Казалось, эти слова говорит какая-то другая, неизвестная до сих пор Патриция, спокойная и имеющая больший опыт анализа кошмарных видений.
– Пожалуйста, – сказал франт. – Пока здесь не станет лучше.
– Здесь никогда уже не станет лучше, – заявила она.
Ольми изящным жестом взял ее под руку и повел к открытому овальному люку в плоском носу машины.
Внутри было тесно. Машина имела форму расширяющейся сзади буквы Т; окраска стен напоминала абстрактные волны полированного мрамора, всюду были белые кривые. Ольми взялся за мягкую перегородку и растянул ее, преобразуя в койку.
– Пожалуйста, прилягте.
Она легла на мягкое ложе. Вещество под ней затвердело, приобретя очертания ее тела.
Узкоголовый, коленками назад франт пробрался в хвостовую часть и устроился на собственном ложе. Ольми выдвинул в проход напротив Патриции кресло и сел в него, коснувшись своего ожерелья.
Он плавно провел рукой по выступу перед собой, и искривленная поверхность внезапно превратилась в переплетение черных линий и красных окружностей. Рядом с Патрицией появилось длинное вытянутое окно; края его были молочно-белыми, словно заледеневшее стекло.
– Мы сейчас отправляемся.
Город третьей камеры плавно заскользил мимо. Машина накренилась, и окно заполнила сплошная серая поверхность северного купола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
– Смотрите! – крикнула она, показывая вверх, но никто не обратил на нее внимания. Морской пехотинец вскочил на подножку одного из перегруженных военных грузовиков, выезжавших из комплекса.
Кэрролсон тряхнула головой. Она чувствовала себя пьяной от горя и гнева; ее тошнило от любой более или менее разумной мысли. Сейчас все это было непозволительной помехой. Требовалась ясность мыслей, и требовалось найти Васкес.
С противоположной стороны комплекса от станции отошел поезд. Она взглянула на часы. По расписанию остановка в четвертой камере в два часа. Платформа была пуста; военные не пользовались поездами – только грузовиками. Поезда, управляемые автоматикой, ходили, как всегда.
– Боже мой! – внезапно сообразила Кэрролсон поняв. Патриция хотела вернуться в библиотеку. Какую она имела в виду?
К ней подбежала Фарли.
– Вторжение, – потрясенно сказала она. – Парашютисты. Русские солдаты. Космонавты. Кто бы они ни были, они высадились в первой и во второй камерах. И здесь тоже.
– Я видела. – Патриция уехала в библиотеку. Мы должны найти ее…
– Как? Поезд ушел. Следующий будет через полчаса. Мы не можем воспользоваться машиной – все заняты.
Кэрролсон никогда не чувствовала себя столь беспомощной и выбитой из колеи. Она стояла, сжав кулаки и глядя на южный купол. Большая часть парашютов уже скрылась за горизонтом.
Патриция уставилась на сиденье впереди, прикусив нижнюю губу. Поезд никто не охранял – либо по недосмотру, либо преднамеренно.
Она спала с тех пор, как покинула Землю. Возможно ли это – попасть в ловушку сна?
«Во сне ты можешь делать все, что угодно, если знаешь, как управлять, как создавать и командовать…»
И уравнения, о которые ударялись куски мела…
Если то, что она видела в уравнениях, было истинно, тогда именно в этот момент существовало пространственное искривление, где сидел в кресле отец, читая «Тьемпос де Лос Анджелес», и коридор проходил прямо рядом с ним. Она только должна отыскать нужную дверь, нужную секцию коридора, и найти там Риту и Рамона, Пола и Джулию.
Патриция с трудом могла дождаться, когда расскажет об этом Лэньеру. Он наверняка обрадуется. Римская будет горд, что рекомендовал ее. Она разгадала загадку коридора; во сне последние кусочки головоломки встали на свое место – не больше, не меньше.
Она может забрать всех домой.
Поезд подъехал к остановке, она вышла и поднялась по лестнице наверх.
– Мисс Васкес?
Патриция повернулась и увидела человека, которого до сих пор не встречала. Он сидел на каменном цоколе у входа в подземку. Волосы его были черными и короткими, и на нем была облегающая черная одежда.
– Извините, – сказала она, глядя куда-то мимо незнакомца. Она была полностью захвачена напряженной работой мысли. – Я вас не знаю. Я не могу задерживаться.
– Мы тоже. Вы должны отправиться с нами.
Из-за перекрытия появилось высокое существо с узкой, как доска, головой и выпуклыми глазами. Его плечи покрывала серебристая ткань; кроме нее, на нем больше ничего не было. Шкура его была гладкой, как хорошо выделанная кожа, и такой же коричневой.
Патриция уставилась на него, и вся ее внутренняя сосредоточенность испарилась.
– Здесь, кажется, начинается какая-то заварушка, верно? – поинтересовался человек.
Патриция заметила, что у него есть нос, но отсутствуют ноздри. Глаза его были светло-голубыми, почти белыми, а уши – большими и круглыми.
– Извините, – сказала она более мягко. – Я не знаю, кто вы такой.
– Меня зовут Ольми. Мой компаньон – франт. У них нет имен. Надеюсь, вы простите наше вмешательство. Мы очень внимательно наблюдали за всеми вами.
– Кто вы?
– Я жил здесь много веков назад, – объяснил Ольми. – А до меня – мои предки. Между прочим, вы можете быть одним из моих предков. У нас нет времени на разговоры. Мы должны уходить.
– Куда?
– В коридор.
– В самом деле?
– Там мой дом. Франт и его народ происходят из другого места. Они… если сказать, что они работают на нас, это будет не совсем точно.
Франт серьезно кивнул.
– Пожалуйста, не пугайтесь, – сказал он голосом, напоминающим голос большой птицы – низким и переливчатым.
По окрестностям третьей камеры пронесся ветерок от северного купола, шелестя кронами близлежащих деревьев. Следом за ветерком появилась плавныхи очертаний машина, около десяти метров в длину, формой напоминающая сплюснутый конус со срезанным носом. Она изящно проплыла вокруг башни и опустилась на вершине центрального пилона.
– Вы проделали весьма значительную работу, – заметил Ольми. – Там, где я живу, есть люди, которых это очень заинтересует.
– Я хочу домой, – сказала Патриция. Она вдруг поняла, что разговаривает, словно потерявшийся ребенок с полисменом. – Вы полицейский? Охраняете города?
– Не всегда.
– Пожалуйста, пойдемте с нами, – попросил франт, выступив вперед на своих длинных странно изогнутых ногах.
– Вы меня похищаете?
Ольми протянул руку – словно упрашивая или давая понять, что сие от него не зависит. Патриция не поняла, что именно он имеет в виду.
– Если я не пойду добровольно, вы меня заставите?
– Заставить вас? – Это его озадачило. – Вы имеете в виду, силой? – Ольми и франт посмотрели друг на друга. – Да, – подтвердил Ольми.
– Тогда я лучше пойду сама, ладно? – Казалось, эти слова говорит какая-то другая, неизвестная до сих пор Патриция, спокойная и имеющая больший опыт анализа кошмарных видений.
– Пожалуйста, – сказал франт. – Пока здесь не станет лучше.
– Здесь никогда уже не станет лучше, – заявила она.
Ольми изящным жестом взял ее под руку и повел к открытому овальному люку в плоском носу машины.
Внутри было тесно. Машина имела форму расширяющейся сзади буквы Т; окраска стен напоминала абстрактные волны полированного мрамора, всюду были белые кривые. Ольми взялся за мягкую перегородку и растянул ее, преобразуя в койку.
– Пожалуйста, прилягте.
Она легла на мягкое ложе. Вещество под ней затвердело, приобретя очертания ее тела.
Узкоголовый, коленками назад франт пробрался в хвостовую часть и устроился на собственном ложе. Ольми выдвинул в проход напротив Патриции кресло и сел в него, коснувшись своего ожерелья.
Он плавно провел рукой по выступу перед собой, и искривленная поверхность внезапно превратилась в переплетение черных линий и красных окружностей. Рядом с Патрицией появилось длинное вытянутое окно; края его были молочно-белыми, словно заледеневшее стекло.
– Мы сейчас отправляемся.
Город третьей камеры плавно заскользил мимо. Машина накренилась, и окно заполнила сплошная серая поверхность северного купола.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139