Чего испугался?
- Я не испугался, но и профессор и Николай Степанович...
- Не смей сравнивать их! - Елена почти уже рыдала. - Этот упырь, ведь от таких все и происходит. Я думала, хоть у вас в естественных науках полегче, там же долго врать нельзя, там же есть чем проверить. Ты должен был всать и сказать: профессор, давайте серьезно разбираться...
- Я ничего не понял...
- Видишь - не понял, а говоришь чушь. Новое всегда непонятно вначале, иначе это новое давно бы открыли.
Толя не нашел чем возразить, да и не хотел больше спорить, полагая, что это будет слишком жестоко. К тому же ее реакция... Она так переживала. В сущности, Толя даже где-то завидовал инженеру. Ему казалось, что если кто-либо за тебя так переживает и так болеет, то это уже счастье.
Они еще немного помолчали.
- Все же не надо было ему вытупать, - не выдержал Ермолаев.
- Да вы его сами тянули.
- Мы?
- Ладно, теперь уж все равно, сейчас принесу.
Елена ушла и вскоре вернулась с конвертом в руке.
- Прочти, - она протянула таинственный конверт.
Толя внимтельно рассмотрел его со всех сторон. Адрес Богданова был напечатан на машинке. Слева на конверте помещалась красочная вставка с парящим в голубом небе воздушным шаром, внизу подпись - "Летательная техника". Адрес отправителя отсутствовал. Толя достал содержимое и прочел:
"Многоуважаемый товарищ инженер Н.С.Богданов! Сообщаю, что Ваш труд "К единой теории..." попал на рецензию к профессору Суровягину. Хотя я не имею никакого отношения к этому делу и являюсь лицом незаинтересованным, считаю своим долгом сообщить нижеследующее.
Выводы Вашей несомненно интресной и многообещающей теории находятся в вопиющем противоречии с концепцией, развиваемой профессором Суровягиным, а также его сотрудником В.В. Калябиным. Концепцию эту считаю надуманной и глубоко ошибочной, а ее авторов - людьми недалекими и нечистплотными. В таких услвоиях не может быть и речи об объективной оценке Вашего труда назначенными рецензентами.
Но, я знаю, найдутся люди, способные объективно оценить научные достоинства Вашей работы. Поэтому рекомендую настоять на публичном обсуждении Вашей работы.
Содержание этого письма прошу не разглашать во избежание репрессий по моему адресу.
С глубоким уважением, Ваш друг. "
- Вы думаете это написал я?
- Нет, Коля не верил.
- Из-за этого письма он...
- Да, когда мы получили конверт, он поехал в институт, чтобы настоять на публичном обсуждении.
- Но, ведь это письмо - дрянь.
- Да, дрянь, а что же? Ты же сам вчера названивал и говорил, что будет представитель из академии. - Елена обхватила голову руками. - Я уже ничего не понимаю. Все сплошное вранье.
Анатолий не нашел как ее успокоить и лишь попросил письмо. Елена равнодушно махнула рукой, а Толя что-то буркнув себе под нос, взял конверт и ушел.
По уже сложившейся традиции внизу он столкнулся с Разгледяевым.
- Аааа! - радостно вскричал Марк Васильевич. - Мой дражайший бакалавр! Ученейший студент, э, нет, младой специалист - специалист, собственно, чего? - напыщенно вопрошал Разгледяев. - Ну-ну, не загораживайте мне дорогу, дайте пройти, звездный мальчик.
- Вам нельзя туда, - как можно тверже сказал Толя.
- Ни фига себе! - Разгледяев набычился со всеможной начальственной строгостью. - Человек! Не подставляй шею, но подстовляй зад!
Толя не двигался, загородив узкий проход в подъезд.
- Мавр, ты сделал свое дело, можешь исчезнуть, - надвигался Марк Васильевич.
- Туда нельзя, - упрямо повторил Толя.
- Я иду к себе домой, а мне нельзя?
- Но вы тут причем? - не выдержал Толя.
- Я причем? Я причем, да теперь один я только и причем. Хватит, развели демократию, изобретатели-рационализаторы, ишь, повадились рассуждать на свободные темы, женщинам мозги пудрить. Все, баста, попели на гитарах - и будя, кыш на свое место! Развели тут розовые слюни. Лопнул пузырь! А я ведь предрекал, я знал - истина восторжествует, я инженера как свои тапочки вычислил.
- Как это? - удивился Анатолий.
- Ха! Я ведь даже тапочек своих из дому не забирал, ибо стопроцентно знал, куда инженер летит. Эх, со свистом, под горочку, и с самого Олимпа в болото! Так что извините-подвиньтесь. Ну, упрямый какой. Вот сейчас возьму и руку тебе пожму, я и всему вашему институту руки жать буду. А пока лично вам спасибо за службу, - Разгледяев протянул руку, но толя даже не шолохнулся. - Не желаете, значит, бакалавр, быть генералом физико-математических наук, не хотите экзамен на политическую зрелость сдавать, а без политического уровня у нас до защиты высоконаучных результатов не допустят. А я, как-никак, курирую ваш институт, пламенный сосискатель ученых регалий. Хватит дискуссий, мне некогда, меня жена ждет!
- Никто вас там не ждет, - уверенно возразил Анатолий.
- Поди прочь, а то у меня под ложечкой сосет. Ты кио - звездочет? Звездочет. Так иди, звезды считай, а не прохлаждайся тут в рабочее время, кстати, почему не на работе?
- Я не обязан перед вами отчитываться, и не тыкайте мне пожалуйста.
- Не тыкать можно. Вот смотрю я на тебя, бакалавр, и думаю: в таком хорошем институте, и вдруг такое пятно невнятное. Институт осудил инженера, а вы значит не согласны с мнением коллектива?
- С каким мнением? - Толя сделал простодушное лицо.
- С, мягко говоря, отрицательным.
- А вы откуда знаете?
- Не суй нос не в свои дела. - жестко сказал Разгледяев, собираясь смять Толино сопротивление физически.
Вдруг Толю Ермолаева осенила идея.
- Я почему спросил, - Толя спешил поделиться с Разгледяевым, - Ведь одно дело мнение коллектива, а другое - мнение президиума академии наук.
- Причем тут академия? - приостановился Марк Васильевич.
- Разве вы не знали, что на заседании присутвовал представитель академии наук?
- Представитель? Где? Зачем?
Толя назвал фамилию одного уважаемого ученого и изложил позицию Академии Наук, как он ее себе представлял:
- Ввиду отсутвия кворума провести повторное рецензирование.
Разгледяев качнулся от гнева.
- Откуда он взялся представитель?
- Прибыл по получении письма.
- Какого письма, чушь...
- Письма из института, без подписи естественно.
Разгледяев находился в полном замешательстве. Толя перестал наконец служить препятствием и медленно побрел прочь от серого угрюмого дома. Что же, по-крайней мере сегодня, Марк Васильевич не появится перед Еленой, а что будет дальше, никому неизвестно. Но и не только Анатолий, но и гораздо более умудренные опытом жизни, люди, такие как Виталий Витальевич Калябин или Михаил Федорович Мозговой, или даже сам Петр Семенович Суровягин, совершенно не предполагали, как все может перевернуться в уже недалеком будущем.
Светлое подземелье Гоголя-Моголя
Утром следующего дня профессор Суровягин проснулся в настроении главнокомандующего, одержавшего накануне важную стратегическую победу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
- Я не испугался, но и профессор и Николай Степанович...
- Не смей сравнивать их! - Елена почти уже рыдала. - Этот упырь, ведь от таких все и происходит. Я думала, хоть у вас в естественных науках полегче, там же долго врать нельзя, там же есть чем проверить. Ты должен был всать и сказать: профессор, давайте серьезно разбираться...
- Я ничего не понял...
- Видишь - не понял, а говоришь чушь. Новое всегда непонятно вначале, иначе это новое давно бы открыли.
Толя не нашел чем возразить, да и не хотел больше спорить, полагая, что это будет слишком жестоко. К тому же ее реакция... Она так переживала. В сущности, Толя даже где-то завидовал инженеру. Ему казалось, что если кто-либо за тебя так переживает и так болеет, то это уже счастье.
Они еще немного помолчали.
- Все же не надо было ему вытупать, - не выдержал Ермолаев.
- Да вы его сами тянули.
- Мы?
- Ладно, теперь уж все равно, сейчас принесу.
Елена ушла и вскоре вернулась с конвертом в руке.
- Прочти, - она протянула таинственный конверт.
Толя внимтельно рассмотрел его со всех сторон. Адрес Богданова был напечатан на машинке. Слева на конверте помещалась красочная вставка с парящим в голубом небе воздушным шаром, внизу подпись - "Летательная техника". Адрес отправителя отсутствовал. Толя достал содержимое и прочел:
"Многоуважаемый товарищ инженер Н.С.Богданов! Сообщаю, что Ваш труд "К единой теории..." попал на рецензию к профессору Суровягину. Хотя я не имею никакого отношения к этому делу и являюсь лицом незаинтересованным, считаю своим долгом сообщить нижеследующее.
Выводы Вашей несомненно интресной и многообещающей теории находятся в вопиющем противоречии с концепцией, развиваемой профессором Суровягиным, а также его сотрудником В.В. Калябиным. Концепцию эту считаю надуманной и глубоко ошибочной, а ее авторов - людьми недалекими и нечистплотными. В таких услвоиях не может быть и речи об объективной оценке Вашего труда назначенными рецензентами.
Но, я знаю, найдутся люди, способные объективно оценить научные достоинства Вашей работы. Поэтому рекомендую настоять на публичном обсуждении Вашей работы.
Содержание этого письма прошу не разглашать во избежание репрессий по моему адресу.
С глубоким уважением, Ваш друг. "
- Вы думаете это написал я?
- Нет, Коля не верил.
- Из-за этого письма он...
- Да, когда мы получили конверт, он поехал в институт, чтобы настоять на публичном обсуждении.
- Но, ведь это письмо - дрянь.
- Да, дрянь, а что же? Ты же сам вчера названивал и говорил, что будет представитель из академии. - Елена обхватила голову руками. - Я уже ничего не понимаю. Все сплошное вранье.
Анатолий не нашел как ее успокоить и лишь попросил письмо. Елена равнодушно махнула рукой, а Толя что-то буркнув себе под нос, взял конверт и ушел.
По уже сложившейся традиции внизу он столкнулся с Разгледяевым.
- Аааа! - радостно вскричал Марк Васильевич. - Мой дражайший бакалавр! Ученейший студент, э, нет, младой специалист - специалист, собственно, чего? - напыщенно вопрошал Разгледяев. - Ну-ну, не загораживайте мне дорогу, дайте пройти, звездный мальчик.
- Вам нельзя туда, - как можно тверже сказал Толя.
- Ни фига себе! - Разгледяев набычился со всеможной начальственной строгостью. - Человек! Не подставляй шею, но подстовляй зад!
Толя не двигался, загородив узкий проход в подъезд.
- Мавр, ты сделал свое дело, можешь исчезнуть, - надвигался Марк Васильевич.
- Туда нельзя, - упрямо повторил Толя.
- Я иду к себе домой, а мне нельзя?
- Но вы тут причем? - не выдержал Толя.
- Я причем? Я причем, да теперь один я только и причем. Хватит, развели демократию, изобретатели-рационализаторы, ишь, повадились рассуждать на свободные темы, женщинам мозги пудрить. Все, баста, попели на гитарах - и будя, кыш на свое место! Развели тут розовые слюни. Лопнул пузырь! А я ведь предрекал, я знал - истина восторжествует, я инженера как свои тапочки вычислил.
- Как это? - удивился Анатолий.
- Ха! Я ведь даже тапочек своих из дому не забирал, ибо стопроцентно знал, куда инженер летит. Эх, со свистом, под горочку, и с самого Олимпа в болото! Так что извините-подвиньтесь. Ну, упрямый какой. Вот сейчас возьму и руку тебе пожму, я и всему вашему институту руки жать буду. А пока лично вам спасибо за службу, - Разгледяев протянул руку, но толя даже не шолохнулся. - Не желаете, значит, бакалавр, быть генералом физико-математических наук, не хотите экзамен на политическую зрелость сдавать, а без политического уровня у нас до защиты высоконаучных результатов не допустят. А я, как-никак, курирую ваш институт, пламенный сосискатель ученых регалий. Хватит дискуссий, мне некогда, меня жена ждет!
- Никто вас там не ждет, - уверенно возразил Анатолий.
- Поди прочь, а то у меня под ложечкой сосет. Ты кио - звездочет? Звездочет. Так иди, звезды считай, а не прохлаждайся тут в рабочее время, кстати, почему не на работе?
- Я не обязан перед вами отчитываться, и не тыкайте мне пожалуйста.
- Не тыкать можно. Вот смотрю я на тебя, бакалавр, и думаю: в таком хорошем институте, и вдруг такое пятно невнятное. Институт осудил инженера, а вы значит не согласны с мнением коллектива?
- С каким мнением? - Толя сделал простодушное лицо.
- С, мягко говоря, отрицательным.
- А вы откуда знаете?
- Не суй нос не в свои дела. - жестко сказал Разгледяев, собираясь смять Толино сопротивление физически.
Вдруг Толю Ермолаева осенила идея.
- Я почему спросил, - Толя спешил поделиться с Разгледяевым, - Ведь одно дело мнение коллектива, а другое - мнение президиума академии наук.
- Причем тут академия? - приостановился Марк Васильевич.
- Разве вы не знали, что на заседании присутвовал представитель академии наук?
- Представитель? Где? Зачем?
Толя назвал фамилию одного уважаемого ученого и изложил позицию Академии Наук, как он ее себе представлял:
- Ввиду отсутвия кворума провести повторное рецензирование.
Разгледяев качнулся от гнева.
- Откуда он взялся представитель?
- Прибыл по получении письма.
- Какого письма, чушь...
- Письма из института, без подписи естественно.
Разгледяев находился в полном замешательстве. Толя перестал наконец служить препятствием и медленно побрел прочь от серого угрюмого дома. Что же, по-крайней мере сегодня, Марк Васильевич не появится перед Еленой, а что будет дальше, никому неизвестно. Но и не только Анатолий, но и гораздо более умудренные опытом жизни, люди, такие как Виталий Витальевич Калябин или Михаил Федорович Мозговой, или даже сам Петр Семенович Суровягин, совершенно не предполагали, как все может перевернуться в уже недалеком будущем.
Светлое подземелье Гоголя-Моголя
Утром следующего дня профессор Суровягин проснулся в настроении главнокомандующего, одержавшего накануне важную стратегическую победу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36