Можешь считать меня
волшебником - ты же говорила, что веришь в чудеса.
- Да, но...
- А мне ты веришь? Веришь, что встречу тебя на причале?
- Верю... - эхом отозвалась она, тут же выдохнув, - И не верю!
- Я тебе клянусь! А теперь - ты спокойно пойдешь и сядешь в шлюпку,
договорились?
- Поклянись всеми святыми, что это правда... - прошептала Мэри, глядя
так, что я почти утонул в ее глазах, чувствуя, как воля моя плавится,
подобно воску, что еще немного, и я, послав к бесу все и всех, кинусь за
ней хоть на край вселенной, - Клянись же!
- Клянусь. - послушно пробубнил я, внутренне сжав себя в кулак, -
Клянусь всеми святыми, что не оставлю тебя никогда. Это будет скоро. А
теперь - иди!
Она медленно попятилась, не сводя с меня глаз и не выпуская руки,
пока ее тонкие, но цепкие пальцы не выскользнули из моих, и наши руки
опустились.
Проследив, как она села, и 65-ти местная шлюпка, заполненная едва-ли
на половину, пошла вниз, я не оглядываясь, пошел прочь, ища какого-нибудь
тихого места. С палуб, в адрес тех, кто садился в шлюпки, раздавались
шутки и веселые голоса - "Всего хорошего, встретимся за завтраком!" и тому
подобное. Какие-то остряки, узнав, что при столкновении, с айсберга на бак
обрушилась целая лавина снега, договаривались сыгрть в снежки завтра
утром. Во вторую шлюпку, вместо рассчетных 40-ка, село всего 12 человек...
Однако, спустя некоторое время, когда судно все ощутимее стало
зарываться носом в воду, и наклон палубы стал заметен невооруженным
глазом, последние оптимисты из пассажиров поняли, что шутить не
приходится. Приглашения занимать места в шлюпках дважды повторять уже не
требовалось, напротив - я, стоя на заднем конце верхней палубы, молчаливо
наблюдал, как некоторых, излишне активных субъектов, офицеры, размахивая
пистолетами, отгоняют от переполненных шлюпок. Прогремело несколько
выстрелов в воздух, но всеобщая паника, понемногу вступала в свои права.
К чести экипажа, впрочем, замечу, что почти весь он оставался на
своих постах до самого конца, проявив подлинный героизм. При спуске шлюпок
на палубах не было никого из машинной команды лайнера. В полузатопленном
трюме они из последних сил обеспечивали работу динамо-машин и насосов,
чтобы дать возможность спаститсь тем, кто был наверху. Весь машинный
персонал пошел ко дну вместе с пароходом, а в целом из судового экипажа
уцелела лишь одна четверть.
... Когда около двух часов ночи от борта отошли последние шлюпки, а
на накренившейся палубе стало трудно стоять, я, вдруг запоздало осознав,
что оставаться на судне далее опасно, скинул с себя оцепенение, и вызвав
скуттер, быстрым шагом направился к ближайшей дымовой трубе. Всем, кто еще
оставался на палубах, было явно не до меня, и убедившись, что за мной
никто не наблюдает, я стремительно взобрался по стальным скобам лестницы
на огибавшую макушку задней дымовой трубы узкую кольцевую площадку. Через
минуту скуттер опустился рядом со мной, зависнув в воздухе на
антигравитационном генераторе. Я, не мешкая, запрыгнул на его сиденье, и
пристягнувшись, взмыл в ночное небо. Но покидать место трагедии я не
торопился, и отдалившись на километр, стал свидетелем зрелища, которое
запомнил на всю жизнь.
Агония огромного судна завершалась. Плавучий дворец, сияя в ночи
яркими огнями, все глубже и глубже уходил носом в пучину. Но даже в той
его части, что уже находилась под водой, в окнах кают и на прогулочных
палубах продолжал гореть свет, и сквозь слой воды мерцало призрачное
сияние. Нос погружался, а корма поднималась все выше. Когда наклон корпуса
достиг 45-ти градусов, все огни в салонах неожиданно погасли и судно
исчезло во тьме. Потом, на мгновение, свет вспыхнул вновь, чтобы погаснуть
навсегда. Одновременно из чрева судна донесся шум, похожий на раскаты
грома - это срывались с фундаментов котлы и машины, и рушились, круша
переборки, вниз, в сторону носа. Секунд пятнадцать-двадцать за многие мили
было слышно, как падают тяжелые механизмы...
Когда грохот затих, "Титаник" на какое-то время застыл в почти
вертикальном положении, как черная башня, возвышающаяся над зеркалом воды
на добрые полста метров. Вдруг, отвесно стоящая корма слегка повернулась
влево и стала клониться, пока не замерла под углом градусов 70 к
поверхности океана - киль, не выдержав страшной тяжести поднявшейся в
воздух кормы, лопнул, и корпус разломился. Вода вокруг клокотала и
пенилась. Это было ужасно и одновременно величественно...
Корма, с мощным шипением вытесняемого изнутри воздуха, быстро
погружалась, и минуту спустя океан сомкнулся над кормовым флагштоком.
Таймер показывал 2 часа 20 минут ночи.
Но именно сейчас, когда "Титаник" скрылся под водой, трагедия
достигла кульминации. Душераздирающие вопли сотен тех людей, что оставили
лайнер в его последние минуты, и теперь боролись за жизнь в ледяной воде,
слились в единый жуткий стон из ожившей преисподней. Призывы о помощи и
призывы к Богу долго неслись над черной гладью океана, но время шло,
пронизывающий холод сковывал тела несчастных, крики становились все
слабее, пока не смолкли совсем...
И я приложил к этому руку! Даже для моих закаленных нервов все это
было уже слишком, и пробежавшись по пульту скуттера дрожащими от холода и
страшых впечатлений руками, я покинул 1912 год.
Глава 6
Субдаймон
Брюссель. Европейская Федерация.
Штаб-квартира Координационного
Совета ФСТК. Октябрь 2281 г.
- Джон! Тебя зовет шеф! - выпалил Рон Стюарт, вбежавший в зал
скуттерного ангара, едва я успел материализоваться и перевести дух,
выслушивая поздравления с успехом от поджидавших меня других членов нашей
группы, - Джон, они хотят видеть тебя немедленно!
- Что за спешка? - удивленно покосился я на его взволнованное лицо,
отметив, что никогда еще не видел Рона таким по-детски растерянным, - И
что значит "они" ?
Стюарт помолчал, озадаченно почесывая за правым ухом, где как и у
меня размещался крохотный, меньше спичечной головки, штекер разьема
нейрошунта для снятия информации с импланта. Потом, судорожно сглотнув,
ответил:
- Шеф и... Не знаю! Такого я еще не видел! Но мне кажется... - он
перешел на шепот, - Я думаю, это даймон... Джон, что ты там натворил!?
Настала моя очередь испуганно сглотнуть. Теряясь в мучительных
догадках, я безмолвно, как на эшафот, вознесся в баролифте на 58-й ярус
пилона-резиденции Совета, и остановился перед дверью приемной Айрона Сета
в нерешительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
волшебником - ты же говорила, что веришь в чудеса.
- Да, но...
- А мне ты веришь? Веришь, что встречу тебя на причале?
- Верю... - эхом отозвалась она, тут же выдохнув, - И не верю!
- Я тебе клянусь! А теперь - ты спокойно пойдешь и сядешь в шлюпку,
договорились?
- Поклянись всеми святыми, что это правда... - прошептала Мэри, глядя
так, что я почти утонул в ее глазах, чувствуя, как воля моя плавится,
подобно воску, что еще немного, и я, послав к бесу все и всех, кинусь за
ней хоть на край вселенной, - Клянись же!
- Клянусь. - послушно пробубнил я, внутренне сжав себя в кулак, -
Клянусь всеми святыми, что не оставлю тебя никогда. Это будет скоро. А
теперь - иди!
Она медленно попятилась, не сводя с меня глаз и не выпуская руки,
пока ее тонкие, но цепкие пальцы не выскользнули из моих, и наши руки
опустились.
Проследив, как она села, и 65-ти местная шлюпка, заполненная едва-ли
на половину, пошла вниз, я не оглядываясь, пошел прочь, ища какого-нибудь
тихого места. С палуб, в адрес тех, кто садился в шлюпки, раздавались
шутки и веселые голоса - "Всего хорошего, встретимся за завтраком!" и тому
подобное. Какие-то остряки, узнав, что при столкновении, с айсберга на бак
обрушилась целая лавина снега, договаривались сыгрть в снежки завтра
утром. Во вторую шлюпку, вместо рассчетных 40-ка, село всего 12 человек...
Однако, спустя некоторое время, когда судно все ощутимее стало
зарываться носом в воду, и наклон палубы стал заметен невооруженным
глазом, последние оптимисты из пассажиров поняли, что шутить не
приходится. Приглашения занимать места в шлюпках дважды повторять уже не
требовалось, напротив - я, стоя на заднем конце верхней палубы, молчаливо
наблюдал, как некоторых, излишне активных субъектов, офицеры, размахивая
пистолетами, отгоняют от переполненных шлюпок. Прогремело несколько
выстрелов в воздух, но всеобщая паника, понемногу вступала в свои права.
К чести экипажа, впрочем, замечу, что почти весь он оставался на
своих постах до самого конца, проявив подлинный героизм. При спуске шлюпок
на палубах не было никого из машинной команды лайнера. В полузатопленном
трюме они из последних сил обеспечивали работу динамо-машин и насосов,
чтобы дать возможность спаститсь тем, кто был наверху. Весь машинный
персонал пошел ко дну вместе с пароходом, а в целом из судового экипажа
уцелела лишь одна четверть.
... Когда около двух часов ночи от борта отошли последние шлюпки, а
на накренившейся палубе стало трудно стоять, я, вдруг запоздало осознав,
что оставаться на судне далее опасно, скинул с себя оцепенение, и вызвав
скуттер, быстрым шагом направился к ближайшей дымовой трубе. Всем, кто еще
оставался на палубах, было явно не до меня, и убедившись, что за мной
никто не наблюдает, я стремительно взобрался по стальным скобам лестницы
на огибавшую макушку задней дымовой трубы узкую кольцевую площадку. Через
минуту скуттер опустился рядом со мной, зависнув в воздухе на
антигравитационном генераторе. Я, не мешкая, запрыгнул на его сиденье, и
пристягнувшись, взмыл в ночное небо. Но покидать место трагедии я не
торопился, и отдалившись на километр, стал свидетелем зрелища, которое
запомнил на всю жизнь.
Агония огромного судна завершалась. Плавучий дворец, сияя в ночи
яркими огнями, все глубже и глубже уходил носом в пучину. Но даже в той
его части, что уже находилась под водой, в окнах кают и на прогулочных
палубах продолжал гореть свет, и сквозь слой воды мерцало призрачное
сияние. Нос погружался, а корма поднималась все выше. Когда наклон корпуса
достиг 45-ти градусов, все огни в салонах неожиданно погасли и судно
исчезло во тьме. Потом, на мгновение, свет вспыхнул вновь, чтобы погаснуть
навсегда. Одновременно из чрева судна донесся шум, похожий на раскаты
грома - это срывались с фундаментов котлы и машины, и рушились, круша
переборки, вниз, в сторону носа. Секунд пятнадцать-двадцать за многие мили
было слышно, как падают тяжелые механизмы...
Когда грохот затих, "Титаник" на какое-то время застыл в почти
вертикальном положении, как черная башня, возвышающаяся над зеркалом воды
на добрые полста метров. Вдруг, отвесно стоящая корма слегка повернулась
влево и стала клониться, пока не замерла под углом градусов 70 к
поверхности океана - киль, не выдержав страшной тяжести поднявшейся в
воздух кормы, лопнул, и корпус разломился. Вода вокруг клокотала и
пенилась. Это было ужасно и одновременно величественно...
Корма, с мощным шипением вытесняемого изнутри воздуха, быстро
погружалась, и минуту спустя океан сомкнулся над кормовым флагштоком.
Таймер показывал 2 часа 20 минут ночи.
Но именно сейчас, когда "Титаник" скрылся под водой, трагедия
достигла кульминации. Душераздирающие вопли сотен тех людей, что оставили
лайнер в его последние минуты, и теперь боролись за жизнь в ледяной воде,
слились в единый жуткий стон из ожившей преисподней. Призывы о помощи и
призывы к Богу долго неслись над черной гладью океана, но время шло,
пронизывающий холод сковывал тела несчастных, крики становились все
слабее, пока не смолкли совсем...
И я приложил к этому руку! Даже для моих закаленных нервов все это
было уже слишком, и пробежавшись по пульту скуттера дрожащими от холода и
страшых впечатлений руками, я покинул 1912 год.
Глава 6
Субдаймон
Брюссель. Европейская Федерация.
Штаб-квартира Координационного
Совета ФСТК. Октябрь 2281 г.
- Джон! Тебя зовет шеф! - выпалил Рон Стюарт, вбежавший в зал
скуттерного ангара, едва я успел материализоваться и перевести дух,
выслушивая поздравления с успехом от поджидавших меня других членов нашей
группы, - Джон, они хотят видеть тебя немедленно!
- Что за спешка? - удивленно покосился я на его взволнованное лицо,
отметив, что никогда еще не видел Рона таким по-детски растерянным, - И
что значит "они" ?
Стюарт помолчал, озадаченно почесывая за правым ухом, где как и у
меня размещался крохотный, меньше спичечной головки, штекер разьема
нейрошунта для снятия информации с импланта. Потом, судорожно сглотнув,
ответил:
- Шеф и... Не знаю! Такого я еще не видел! Но мне кажется... - он
перешел на шепот, - Я думаю, это даймон... Джон, что ты там натворил!?
Настала моя очередь испуганно сглотнуть. Теряясь в мучительных
догадках, я безмолвно, как на эшафот, вознесся в баролифте на 58-й ярус
пилона-резиденции Совета, и остановился перед дверью приемной Айрона Сета
в нерешительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17