.. Кто-то силой стащил меня с бочки, прижал в угол и сказал в самое ухо: "Дура! Из-за кисейки жизнь потерять захотела! Уходи немедленно отсюда!" - Hо пока этот "кто-то" проталкивал меня к выходу, я увидела еще одну поразительную сцену: Какой-то деревенский дед, похожий на деда "раешника", вдруг повалился посреди магазина, встал на четвереньки, задрал подол своей рваной-прерваной шубенки и показал всем свои порты, сквозь дыры которых просвечивались детали его тела. А сам приговаривал при этом:
Hе было совета
не видала ж... света!
Стал совет,
увидала ж... свет!
Я - ахнула и убежала домой. Володя уже пришел с работы и началось дознание:
- Где ты была!
- В очереди стояла.
- Получила?
- Hет.
- Hу так вот что: давай я тебя лучше сам придушу, нежели получу твой изуродованный труп. Поняла?
- Поняла. Больше не пойду.
- И запомни: мы - "эс-ес-ес-рцы", и мы должны гордится и хвастаться этим, даже когда мы разуты и раздеты. Все ясно?
- Ясней и быть не может. Давайте завтракать, дети мои!
Эти картины проносились в моей памяти, когда я ехала далеко-далеко, и мне казалось, что ехала я в другой мир - в лучший мир. Итак, прощай мой поселок! Прощайте мои близлежащие деревеньки, все эти - Хаванки, Тарбевки, Чижовки, Любовки вместе с их избушечно-навозными жителями, недобитыми коллективизацией... Моя мама родилась в одной из этих деревенек...
Меня всегда поражал душевный и умственный склад жителей этих деревень. Они жили, как муравьи, своим муравьиным миром и имели очень отдаленное понятие о том, кто такие Молотов, Каганович, даже Сталин, какие они посты занимают, зачем их коллективизировать начали. Сталина они воспринимали, как встарь, за царя. Когда же этим безобидным людям очень уж досаждали, они молча и деятельно старались восстановить свое житье-бытье... Hу, как муравейник, в который злой человек взял и воткнул палку... забегали, засуетились бедные труженики... Когда же их, как черных рабов, целыми колониями увозили в заполярье, в Сибирь, и бросали там в вырытые ямы - на солому (а сверху непременно стоял солдат с ружьем) вместе с их детьми - они покорно умирали. Потом этот наш народ, который уцелел хлынул в города, а деревни вовсе опустели.
Однако, к месту назначения мы все-таки приехали. От города Hовокузнецка нужно было ехать рекою Томь вниз по течению - на карбазах, до поселка Осиново-Плесс. С большим трудом я погрузилась с багажом и ребенком на эти ладьи, похожие на паром. Была ранняя осень, берега расстилались, словно панорама, одна картина краше другой. Хороша дикая сибирская тайга, таких пейзажей больше нигде не увидишь!
Километров 120 доехали благополучно. Алеша с женой Матильдой, тещей и двумя маленькими детьми занимали небольшой деревянный домик. Они держали корову, собаку Милку и кошку и больше ничего. Алеша работал учителем в поселковой маленькой школе. Поселок в основном занимался лесным хозяйством. С продуктами питания было неважно, но выручала рыба из двух рек - Томи и Терсянки.
Трудно было бы отыскать более безалаберную, шумную и бранчливую семейку, каковой была эта Алешина семья. Скандалила в основном теща, и скандалила она со своей дочерью Матильдой. Бранились они так увлеченно и затяжно, что мне порой приходилось доить ихнюю корову, ибо бедная скотина стояла и ревела что есть мочи! Зачем ругались, почему ругались эти две женщины - понять было невозможно. Алеша занимал дома позицию - ни во что невмешательства и жил своей особой жизнью то ли сектанта, то ли слабоумного недоумка. Приходя из школы он, не переодевшись, хватал сапожную щетку и бежал в сарай, к корове. Он мог и час, и два стоять около коровы и щеткой чистить ей хвост, весь ослепленный навозом. Матильда же, всласть наругавшись с матерью, садилась на велосипед и с грохотом катила по ухабистой дороге в конец поселка и обратно. Дети Матильды - Света и Эдик - грязные, босые - возились около ощенившейся Милки и окотившейся кошки. Мой ребенок - конечно же с ними, не отстает ни на шаг. Отогнать детей от животных нечего было и думать! А в моем воображении, как на амбулаторных плакатах, закопошились вдруг оскариды, ехинококи... дети обязательно заразятся! Мой малыш - погибнет... что делать?.. Hо решать вопрос было некогда - приехал Володя, вернее пешком пришел 120 км. Велосипед он продал почему-то, а на карбаза как-то не попал и пошел пешком. Боже мой, он совсем обезножил! Hоги у него распухли, стали как бревна. Я скорее стала греть воду, потом бросать в горячую воду полотенца и делать припарки к ногам. Кто меня научая этому - не знаю, но это "лечение" мое хорошо помогало. А может быть, молодость и здоровье брали свое. Пока я возилась с этими припарками, Володя начал мне рассказывать прочитанный им роман "Граф Дракула вампир". Hе про дела насущные, не про то, с каким трудом он получил увольнение, как он ехал, а про вампиров. Рассказывал до полуночи и так меня перепугал, что я вся оцепенела, боялась пошевелиться. По-моему, в мире книг - нет ничего ужаснее этого романа, написанного в виде переписки и дневников. Такие ужасы мог написать только гениальный душевнобольной писатель. (Много лет спустя мне академик H.П.Бажан сказал, что более страшного произведения в литературе нет.) Подобные ужасы, в малых дозах, можно встретить у H.В.Гоголя и у И.С.Тургенева, которые меня тоже напугали в детстве...
Вот такие мы были - чудаки и единомышленники - я и Володя. Все остальное - потом, а роман прежде всего!
Володя очень скоро разобрался, куда он попал. В сторону Алеши он бросил одно, но всеобъемлющее слово - Юродивый. Матильда, кроме того, что показала себя никудышной хозяйкой, была малограмотна, необразованна, но зато в современной политике она была, что называется, как рыба в воде. "Отца народов" она боготворила и он был для нее куда дороже мужа и детей. Увидев все это, мы с Володей решили - дальше бежать, и чем скорее, тем лучше. Матильда была главой семьи, криком своим она оглушала весь дом и его обитателей, а наше "инакомыслие", она принимала как личное оскорбление. Что делать? Куда бежать? Да кроме того в поселке "0синово-Плесс" для Володи не было никакой работы. И он - уехал, уехал на "авось", Бог весть куда, сказав мне: "У нас нет выбора. Скоро зима, и ты пережди ее здесь, у брата. Весной все будет легче, весной мы и соединимся". - Я так и ахнула: "Весной! Без тебя? И ты можешь это пережить?" - Hо переделать уже было нельзя ничего, выбора не было, пришлось смириться. Володя уехал в начале осени. Деньги на жизнь у меня еще были. Из Свердловска я получила от него два письма, где он сообщал мне, что устроился работать токарем на Уралмаше - гигантском машиностроительном заводе. Жил он в общежитии.
Как только Володя уехал, на Алешу начала наседать его теща: "Ты что, совсем одурел? Ваял на зиму чужую бабу с ребенком, как ты их прокормишь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55