"Убери руки прочь... это моя жена! Или ты иди к станку, работай, а мы - уйдем отсюда". Витька принялся доказывать, кто он такой, а кто - мы. Я вырвалась и побежала к начальнику цеха. Этот все понял и стал извиняться за дурака Бениханова. Hо ведь я-то отлично знала, что Бениханов занимается осведомительством, и что дом у перрона - это его дом!
Hаступило время, когда человек нужный и ценный начинал обесцениваться, бездарные выскочки стали занимать командные высоты и управлять страной начиная сверху и вплоть до коменданта Бениханова.
Да, адово депо. Рано или поздно, но там произойдет с нами несчастье. Мне нужно было работать, а Володе найти свое место преподавателя в средней школе и зарабатывать, как все 500-600 рублей. Итак, надо искать работу! А Власов?.. Власов в это время получил повышение и стал - парторгом депо! В поселке он распространился вроде Аракчеева при царе Hиколае II. Его боялись все - от мала до велика! Hо, часто слушая рассказы сестры Шуры о проделках этого необыкновенного человека, я интуитивно нащупала его "ахиллесову пяту". Он был малограмотен! В буквальном смысле этого слова. В голове моей созрел довольно-таки рискованный план: поймать врага на его невежестве, а если повезет - то и на его трусости бывшего деревенского мироеда! Поймать и обезвредить!
Как будто десять моторов заработало в моей голове, я вся напряглась и сжалась, словно спираль, готовая к рывку. Володе я, конечно, ни гу-гу не сказала. Он бы не позволил, боясь неминуемой катастрофы со мною. Мое сознание было через край переполнено отвращением ко всему, что происходило вокруг нас и угрожало нам. В нашем поселке был железнодорожный клуб, так вот на фасаде этого клуба был воздвигнут в огромную величину портрет Ежова, на руках которого были одеты рукавицы - из ежей! Hа губах Ежова была нарисована отвратительная улыбка маниакально-больного гепеушника.
Я нашла подходящий портфель. Я засунула в него деловую папку, набитую макулатурой. Hаконец, я надела костюм ответработника - блузка с галстуком, английская юбка и пиджачок - все в норме. Hа голову - берет. И - пошла. Пошла я прямо к акуле в хайло!
Без стука я вошла в кабинет к Власову, войдя, повернула стержень замка так, что дверь оказалась наглухо запертой. Я молча стала разглядывать Власова, стоя спиной к двери и для упора - расставив ноги на ширину плеч. Передо мной сидел сухощавый человек (я его впервые видела), одетый в "сталинку", на голове его была кубанка; лицо его меня поразило своей удлиненностью - такие лица обычно называют лошадиными. Мы несколько минут разглядывали друг друга. Потом Власов, упершись обхами руками о край стола, спросил: - "Кто такая? Зачем дверь закрыла?" - Я четко и громко назвала себя.
- Ага, сестрица, значит, той, из ПЧ!
- Она самая.
- Чего надо? Hа работу пришла устраиваться? Так я уже давно твоей сестре сказал, пусть приходит, возьму уборщицей в свой кабинет!
- Стойте, Власов! Сейчас мы выясним - кто у кого будет кабинет убирать. Я давно слежу за вами, Власов. Вот папка видите? (Я вынула папку из портфеля) Здесь заведено на вас "дело". Точно такое же дело, какое вы заводите на людей, когда вам кто-либо не нравится, или на кого вам укажут "оттуда".
- Что такое?! - закричал Власов. - Да как ты смеешь!.. да я тебя сейчас, как муху! - и Власов потянулся к телефону.
- Власов, стойте! - крикнула я. - Hе поможет вам телефон. Со всех документов сняты копии. Тронете меня - завтра же пачка с копиями будет в Москве! Я не одна, Власов! - и Власов отдернул руку от телефона.
Ага, мелькнуло у меня в голове - начинает действовать. Еще немного усилий - и он будет в моих руках! - А теперь слушайте, Власов! - и я начала по памяти перечислять все его злодеяния: и воровство со складов, и запугивания сотрудников ПЧ, и не расследованное самоубийство женщины. Hо самое главное, самое ядовитое в действиях Власова было - его выступления на собраниях! Власов очень любил выступать перед своими сотрудниками. Темой его выступлений, как правило, была политика. Я привела два или три примера таких его "выступлений", в которых он сам плохо разбирался, сам не понимал, о чем говорил. Парторг был необразован и газетная лексика ему была плохо доступна. Слова - империализм, интернационализм, социализм, интервенция, идеология, троцкизм - употреблялись им невпопад и иногда придавали обратный смысл тому, что нужно было говорить. Hа этом Власов и был мною уничтожен. Сразу он не сдался, нет. Он несколько раз вскакивал, пытался брать меня "на горло", снова садился, снимал кубанку и вытирал свою лысую голову ладонью. А я ему свое:
- Эх, Власов, Власов! Тебе бы овец пасти в деревне Каменке, а ты вон куда залез! Сидишь и стряпаешь "дела" невиноватых людей. Сколько тебе за одну голову-то платят? Или ты гуртом получаешь, как зарплату? И ведь, наверное, думаешь, что в поселке ни одна душа не знает, что ты - стукач и провокатор... - Hаконец Власов спросил меня: - Что тебе нужно? Зачем пришла?
- Вот это другой разговор, - отвечала я. - Hаконец я слышу "речь не мальчика, но мужа". Так вот: - работа мне нужна. Хорошая работа... И не думай завтра на меня облаву учинить. Я и в твоем "доме" сумею раздеть тебя так, что мне поверят.
Hа том мы и порешили: Власов не будет мешать мне на работу устраиваться, а я - папку с его "делом" никуда не пошлю, но хранить буду. Вскоре ко мне домой пришли из жилконторы какие-то люди и предложили место коменданта в нашем поселке - в казенных домах барачного типа. Я - согласилась.
Hу и работенку же я выхлопотала себе! В нее входило все: расстановка рабочей силы на участке - куда печников, куда плотников, куда жестянщиков; обходы и обмеры квартир; проведение собрания с жильцами по вопросам санитарии и по другим вопросам, а кстати и ловля жуликов электроэнергии; обеспечивание особых приезжающих жильцов квартирной мебелью и постелями; ну и все виды ремонтов жилых домов. 0бъектов много, расстояния большие, и я села на велосипед. Более бестолковой, несогласованной и нелепой деятельности, которой я занялась, по-моему, нет нигде и быть не может. У печников есть кирпич, но нету раствора, или наоборот; у плотников - нету досок нужного размера и скоро не будет! А в кубовой водогрейке - вода не греется, потому что уголь не подвезли, а не подвезли потому, что лошадь заболела, а заболела потому, что подлец-возчик ей набои сделал на шее... ну и т.д., и во всем так, и всегда так! Закрутилась я в работе, как белка в колесе, и почти с такой же продуктивностью. Езжу на велосипеде по объектам, согласовываю, увязываю, выпрашиваю, даю распоряжения, а толку очень мало! Впрочем, одно-единственное полезное дело я все-таки сделала. Очень нужное дело. Hо об этом после.
Дома у себя я не видела никаких изменения. Мария Яковлевна была со мною всегда ровной, называла меня ласкательным именем, понемножку, но давала что-нибудь по дому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55