Мир менялся... Крах пришел и ушел; с
того времени все виды изменений пошли по обратному пути, к индустриальной
революции. Но одно оставалось тем же: люди, подобные нам, были на обочине,
на истрепанной окраине общества. В каком бы состоянии не находился мир, мы
были бедными. Не умирали от голода, за исключением поколений Краха, но
означали бедность, обиженную бедность, рассерженную бедность. Слабину в
сильной нации, не обильную в богатом обществе... условно говоря.
- Как не говори, а это было плохое соседство. Всех грабили однажды в
жизни... кто-то был преждевременно убит... кого-то серьезно оскорбили.
Однажды ночью двое мужчин ворвались к нам в квартиру, когда мы спали.
Красть у нас было нечего... они нашли иное, что по их мнению, имело
ценность. Я вбежал в комнату матери. Они преследовали меня через гостиную.
Я попытался кричать, но мне зажали рот, затем заткнули его тряпкой и
обвязали так туго, что я не мог ее выплюнуть. Затем привязали к ножке
кровати... не за лодыжки или запястья, а прямо за шею. Руки у меня были
свободными, но я не мог развязаться и, чем больше я сопротивлялся, тем
больше душил себя. Я почти задушился от полного ужаса.
- Они насиловали мою мать один за другим прямо на полу. Они говорили
ей, что убьют меня, если она будет сопротивляться, и она не кричала. Ей
трудно было сделать какой-то звук, но она не могла сдержать рыданий. Она
плакала все время и не могла остановиться. Я не в силах был ничего
сделать. Они заставляли ее... ну, хватит...
- ...они... были в масках. Идиотских масках, сделанных из картона,
какими обычно играют дети. Маски не прикрывали полностью их лиц - только
глаза и носы. Не знаю, как они могли смотреть через глазные щели. Они не
снимали масок. Никогда. Это были маски Дракулы. Всего лишь детские
игрушки, хлам из уличных лавчонок или театральных магазинов. Тупые. Я
ничего не мог сделать... только затягивал туже веревку вокруг горла, пока
чуть не умер.
- После этого у меня начались кошмары. У матери начались раньше, но
думаю, она пересилила себя... или возможно, научилась загонять глубоко
внутрь. Когда они начались у меня, она пришла в мою комнату, села на
кровать и держала меня. Но избавиться от них было трудно и она плакала,
кричала, держа меня, точно так... как это было раньше.
- С тех пор, как вы понимаете, у меня всегда кошмары. Всегда. Все
связанное с сексом... напоминает мне это все. Больше в этом ничего нет.
Совсем.
Когда я поднял глаза, то увидел, что Ангелина плачет. Я не мог понять
почему.
Она взглянула на Зено и сказала:
- Думаю, сейчас нам нужно оставить эту тему.
Казалось, он даже не слышит ее. Он очнулся, сосредоточившись на
какой-то мысли. Затем его глаза сфокусировались на мне снова.
- Ли, - сказал он, - как звали твою мать?
Я не счел это уместным.
- Зовут, - сказал я. - Она живет, и живет неплохо. А зовут ее Эвелин.
Все зовут ее Эви.
Ангелина была в не меньшем замешательстве, чем я, но Зено продолжал:
- Она была ниже среднего роста... ровные, тонкие черты... волосы
темные, коротко остриженные? Извини, что говорю "была", но именно это я
имею в виду. Тогда ей было тридцать по этому описанию?
- Да, - сказал я, все еще заинтересованный как и почему это
квалифицируется как кульминация беседы.
- Такой же была женщина, чье тело мы не нашли, - спокойно сказал он.
- Думаю, то, что ты видел и то, что ты думал, что видишь были разными
вещами. Твой внутренний цензор мог слегка озаботиться. Думаю, что ты
р_е_ш_и_л_, что видишь лицо своей матери, перенятое одним из чужаков. И я
считаю, что ты с таком усилием пытался сказать в последнем послании,
которое не можешь вспомнить, было - "Адам и Ева". Может быть это правдой?
Я все еще не мог вспомнить проклятую вещь. Ничто не возвращалось
назад в мой мозг, пока он не среагировал, потому что я внезапно определил,
к чему Зено пришел, и понял, что его теория связывает чужаков и убийц в
единое целое и означает невозможность колонизировать Наксос.
- Таким образом, после всего, мы стоим перед Вратами Рая, - прошептал
я, - но не можем пройти через них.

19
- Неприятность в том, - сказал я, когда мы уже знали точно, что наша
теория вызывает, - что вы не хотите верить нам. Кого мы могли бы убедить
теми доказательствами, которые в нашем распоряжении?
- Везенкова? - предложила Ангелина.
Мы посмотрели на Зено, который знал Везенкова лучше нас. Он покачал
головой. - Везенков паталогоанатом. Горизонты его воображения сдержаны
человеческим телом и его болезнями. В любом случае, если бы мы могли
привлечь его на нашу сторону, это не помогло бы нам. Он не многим более
надежен, чем мы в глазах капитанов Джухача и д'Орсей.
- Симон Нортон опустился с десантной группой? - внезапно спросил я. -
Он поймет смысл этого... он - единственный, о ком я могу сказать, что он
на правильной длине волны.
- Не знаю, - сказала Ангелина. - Я не знаю, что он из себя
представляет.
Я только слышала его голос по радио, и не могу ничего сказать
определенного.
- Спросите, - сказал я, - есть ли он здесь и передайте, если ему
интересно поговорить об основной энигме генетики, Ли Каретта будет рад
иметь его в компании.
- Что же является этой основной проблемой? - спросила Ангелина.
- Он знает, - ответил я ей.
Когда она вышла, я откинулся назад.
- Ты встаешь? - спросил Зено.
- Полагаю, - сказал я, - что не смогу подняться и отплясывать без
боли, но умственная усиленная работа мне не повредит. Мне бы не хотелось
иметь этого возвышения у себя на носу... Оно дает мне малоприятное чувство
при дыхании. Во всяком случае, если вы оставите меня одного, чтобы я мог
поспать, вероятнее всего у меня будут неприятные грезы.
- Прошу прощения, - сказал он. - О... это все...
Он обычно выражается много лучше. Долгое общение с людьми по-видимому
плохо повлияло на его манеры.
- Подобные вещи случаются на Каликосе? - спросил я.
- Где есть разум, - сказал он, - там существует также зло. Где есть
сознание, там бывают и кошмары. Где есть сила, там случается и насилие.
- И здесь тоже?
- Я уверен в этом.
- Черт, - выругался я, - думаю, что они могли иметь кошмары.
- Они будут бояться, как и мы боимся, - продолжал он, прочно
закрепившись теперь в своей философской колее, - смерть, разложение,
обезличивание... формоизменяющиеся люди-лягушки получат от нас уязвимое
место и панику в наследство, - размышлял я, отказываясь принять это
совершенно серьезно, как намеревался он. - Это стоит знать. Даже если они
изобрели новую биологию, они придерживаются такого же старого
экзистенциализма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45