— Это была случайность, — угрюмо сказала Анна. — Никто не может подстрелить двух голубей намеренно, по крайней мере, на лету.
Следующая стая была больше первой, и птицы летели, сбившись вместе. Майкл подстрелил трех выстрелом из одного ствола, а четвертую — из другого. Сантен, торжествуя, обратилась к Анне:
— Опять случайность? — злорадствовала она. — Как же везет сегодня капитану!
Через полчаса еще две стаи подлетели на расстояние выстрела, и Сантен серьезно спросила:
— Вы никогда не промахиваетесь, Mijnheer?
— Там, наверху, — посмотрел Майкл в небо, — если промахнешься, то ты мертв. Пока я ни разу еще не промахнулся.
Сантен поежилась. Смерть — опять это слово. Смерть была всюду вокруг них, и там, на холмах, откуда в этот момент канонада доносилась подобно глухим раскатам грома, и там, в небе, над ними. Она посмотрела на Майкла и подумала: «Я не хочу, чтобы он умирал… ни за что! Никогда!»
Она встряхнулась, как бы отгоняя мрачные мысли, и с улыбкой попросила:
— Научите меня стрелять.
Просьбу внушил ей Майкл. Это позволило бы ему дотронуться до девушки, даже под ревнивым взором Анны. Он поставил Сантен перед собой и помог ей занять классическую стойку, при которой левая нога выдвигалась вперед.
— Это плечо ниже. — Оба ощущали каждое соприкосновение, как удар тока. — Слегка поверните бедра сюда. — Майкл положил руки ей на бедра. Голос его звучал так, будто он задыхался, когда девушка сильно прижалась к нему ягодицами, и это естественное давление подействовало на него опустошающе.
Первый выстрел отбросил Сантен ему на грудь, и он обхватил ее, поддерживая, а голуби нетронутыми направились к горизонту.
— Вы смотрите на мушку ружья, а не на птицу, — объяснил Майкл, все еще обнимая Сантен. — Смотрите на птицу, и ружье само за ней последует.
От следующего выстрела толстый голубь свалился с неба под восторженный визг обеих женщин, но, когда Анна побежала поднять его, дождь, давно уже готовый пролиться, опустился на них подобно серебряному занавесу.
— Амбар! — прокричала Сантен и со всех ног понеслась вперед по тропинке. Дождь сек верхушки деревьев и миниатюрными снарядами разрывался на коже, так что от его ледяных уколов перехватывало дух. Сантен достигла амбара первой, мокрая блузка приклеилась к телу, и Майклу было точно видно, какой формы у нее грудь. Пряди темных волос девушки налипли на лоб, она отряхивала юбку и смеялась, глядя на него и не делая попытки уклониться от его взгляда.
Вход был со стороны тропинки. Амбар был построен из квадратных желтых каменных блоков, а его соломенная крыша стала ветхой и изношенной, как старый ковер. Половину амбара заполнили кипы соломы, которые поднимались рядами до крыши.
— Это надолго, — мрачно проворчала Анна, разглядывая из-под крыши потоки дождя и стряхивая с себя воду, словно буйвол, выбравшийся из болота. — Мы тут застрянем.
— Давай, Анна, пока ощиплем птиц.
Они удобно расположились повыше, на тюках соломы, причем плечи Сантен и Майкла почти соприкасались, и принялись болтать за работой.
— Расскажите мне об Африке, — потребовала Сантен. — Там что, действительно так темно?
— Это самая солнечная в мире земля, даже слишком много солнца.
— Я обожаю солнце. — Сантен тряхнула головой. — И ненавижу холод и сырость. Для меня никогда бы не могло быть слишком много солнца.
Майкл рассказал ей о пустынях, где никогда не идет дождь.
— Здесь за один день может выпасть осадков больше, чем там за весь год.
— Я думала, что в Африке только черные дикари.
— Нет, — рассмеялся он. — Там полно белых дикарей тоже, а еще черных джентльменов. — И заговорил о крошечных желтокожих пигмеях из лесов Итури, ростом всего по пояс белому мужчине, и о гигантских ватуси, которые считают любого, чей рост меньше двух метров, пигмеем, и о тех благородных воинах племен зулу, которые называют себя детьми небес.
— Вы говорите так, словно любите их.
— Зулусов? Да, наверное, люблю. По крайней мере, некоторых из них. Мбеджане…
— Мбеанне? — Она неправильно произнесла имя.
— Зулус. Он рядом с моим дядей Шоном с тех самых пор, когда они оба были мальчиками. — Майкл использовал зулусское слово «умфаан», и ему пришлось перевести его девушке.
— Расскажите мне о животных. — Сантен не хотелось, чтобы он умолк. Она была готова беспрерывно слушать его голос и истории. — О львах и тиграх.
— Тигров там нет, — улыбнулся он ей, — но есть множество львов.
И даже руки Анны, занятые ощипыванием птиц, замерли, когда она слушала, как Майкл описывал охотничий лагерь посреди вельда, где они с дядей Шоном оказались окруженными львиным племенем и где им пришлось всю ночь простоять у голов лошадей, защищая и успокаивая их. А в это время огромные блеклые кошки рыскали по краю освещенной костром площадки, издавая рык и ворчание и стараясь выманить лошадей в темноту, где те стали бы легкой добычей.
— Расскажите нам про слонов.
И Майкл описал этих умных животных. Как они движутся своей медленной сомнамбулической поступью, как колышутся их огромные уши, остужая кровь, как устраивают они купание в пыли, высыпая ее себе на голову.
Поведал о замысловатой иерархии отношений в стадах слонов, о том, как старые самцы избегают шума и гама стада в период размножения. («Совсем как твой отец», — заметила Анна.) И о том, как бесплодные старые самки берут на себя обязанности нянь и акушерок, как огромные серые животные устанавливают друг с другом почти такие же отношения, как человеческая дружба, и эти отношения длятся всю их жизнь. Рассказал и про их странную озабоченность смертью: если случается так, что они убивают охотника, мучившего или ранившего их, то зачастую покрывают его тело зелеными листьями, едва ли не пытаясь искупить вину за содеянное. Он объяснил, как в случае ранения или болезни одного из слонов другие в стаде пытаются прийти ему на помощь, поддерживая на ногах своими хоботами, держа с боков своими массивными телами. А когда слон в конце концов падает, то, если это самка, вожак стада покрывает ее, как бы стараясь победить этим смерть.
Последний рассказ пробудил Анну от задумчивости и напомнил ей о роли дуэньи.
— Дождь прекратился, — чопорно объявила она, быстро взглянув на Сантен, и принялась собирать ощипанные голубиные тушки.
Сантен все еще смотрела на Майкла огромными, светящимися, темными глазами.
— Когда-нибудь я поеду в Африку, — тихо произнесла она; он ответил ей пристальным взглядом и кивнул:
— Да. Когда-нибудь.
Это было похоже на торжественный обет. Между ними возникло что-то общее, неразрушимое и понятное им обоим. В этот момент она стала его женщиной, а он — ее мужчиной.
— Пошли, — настойчиво повторила Анна, задержавшись в дверях амбара. — Пока дождь не начался снова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170