— Из всей этой восторженной тирады, — сказал лорд Гленварлох, — я понимаю только то, как я уже понимал раньше, что мы идем в первоклассную таверну, где нас ждет щедрое угощение и не менее щедрая расплата по счету.
— По счету! — воскликнул лорд Дэлгарно все в том же тоне. — Забудьте это мужицкое слово! Какое кощунство! Monsieur le chevalier de Beaujeu, note 69 украшение Парижа и цвет Гаскони, который может определить возраст вина по запаху, который дистиллирует соусы в перегонном кубе при помощи философии Луллия, который за обедом нарезает мясо с такой поразительной точностью, что каждый благородный кавалер и сквайр получает порцию фазана, как раз соответствующую его званию, тот, кто разделяет винноягодника на двенадцать частей с таким поразительным искусством, что ни один из двенадцати гостей не получит ни на волос, ни на двенадцатую часть драхмы больше другого, — и, говоря о нем, вы произносите слово счет! Мой друг, он прославленный и общепризнанный знаток во всем, что касается фехтования, азартных игр и многих других вещей… Боже — король карт и герцог игральных костей — чтобы он подавал счет, как красноносый плебей-трактирщик в зеленом фартуке! О, дорогой мой Найджел, какое слово вы произнесли и о каком человеке! Ваше кощунство можно извинить только тем, что вы еще не знаете его, и все же едва ли можно считать это извинение достаточным, ибо пробыть в Лондоне целый день и не познакомиться с Боже — тоже своего рода преступление. Но вы должны познакомиться с ним немедленно, и вы сами придете в ужас от тех чудовищных слов, которые вы произнесли.
— Да, но вы не будете утверждать, — сказал Найджел, — что достопочтенный шевалье угощает всеми этими яствами за свой счет, не правда ли?
— Нет, нет, — ответил лорд Дэлгарно, — существует особая церемония, в которую посвящены друзья и постоянные гости шевалье, но сегодня это не должно интересовать вас. Расплачиваются символически, как сказал бы его величество, иными словами — происходит обмен любезностями между Боже и его гостями. Он предоставляет им бесплатно обед и вино, как только им заблагорассудится попытать счастья в его доме в полуденный час, а они в благодарность за это делают шевалье подарок в виде золотой монеты. Да будет вам известно, что, кроме Комоса и Вакха, в доме Боже нередко поклоняются богине подлунных дел, диве Фортуне, и он в качестве верховного жреца получает, как и следует, значительную долю жертвоприношений.
— Иными словами, — сказал лорд Гленварлох, — этот человек содержит игорный дом.
— Дом, в котором вы, несомненно, можете играть, — сказал лорд Дэлгарно, — точно так же, как в своей собственной комнате, если у вас появится желание; я помню даже, как старый Том Тэлли сыграл на пари партию в карты с французом Кэнз ле Ва во время ранней обедни в соборе святого Павла. Утро было туманное, кроме полусонного священника и слепой старушки, в церкви никого не было, и, таким образом, их проделка осталась незамеченной.
— Тем не менее, Малколм, — сказал молодой лорд серьезным тоном, — я не смогу сегодня обедать с вами в этой ресторации.
— Но почему же, во имя неба, вы отказываетесь от своего слова? — спросил лорд Дэлгарно.
— Я не отказываюсь от своего слова, Малколм, но я давно уже дал обещание своему отцу никогда не переступать порога игорного дома.
— Уверяю вас, что это не игорный дом, — сказал лорд Дэлгарно, — это попросту таверна, в которой царят более учтивые нравы и где можно встретить более изысканное общество, чем в других тавернах нашего города. И если кто-нибудь из гостей увлекается азартными играми, то все они люди чести и играют они честно, проигрывая не больше того, что в состоянии заплатить. Ваш отец не мог желать, чтобы вы избегали посещения таких домов. Он с таким же успехом мог бы взять с вас клятву никогда не переступать порога ни одной гостиницы, таверны или харчевни, ибо не существует ни одного заведения подобного рода, где бы ваш взор не оскорбляли куски раскрашенного картона, а ваш слух не осквернял стук маленьких, покрытых точками кубиков из слоновой кости. Разница заключается лишь в том, что там, куда мы идем, мы можем встретить знатных людей, играющих для развлечения, а в обычных игорных домах вы встретите забияк и шулеров, которые будут стремиться выманить у вас деньги обманом или угрозами.
— Я уверен, что вы не заставите меня совершить дурной поступок, — сказал Найджел, — но мой отец испытывал отвращение к азартным играм, я думаю, по религиозным убеждениям, а также из благоразумия. Он считал, не знаю на основании каких соображений, надеюсь ложных, что у меня есть склонность к этому пороку, и я уже рассказал вам про обещание, которое он взял с меня.
— Клянусь честью, — сказал Дэлгарно, — ваши слова дают мне еще большее основание настаивать на том, чтобы вы пошли вместе со мной. Человек, который хочет избежать какой-либо опасности, должен сначала ближе познакомиться с ней и сделать это в обществе надежного проводника и телохранителя. Вы думаете, я сам играю? Клянусь честью, дубы моего отца растут слишком далеко от Лондона и они слишком крепко вросли своими корнями в скалы Пертшира, чтобы я мог повалить их игральной костью, хотя я видел, как целые дубовые рощи валились, словно кегли. Нет, нет; такие развлечения для богатых южан, а не для бедных шотландских дворян. Это ресторация, и мы используем ее по назначению. Если другие используют ее для карточной игры, это их вина, а не наша и не этого заведения.
Не удовлетворенный этими рассуждениями, Найджел продолжал ссылаться на обещание, данное им отцу, пока наконец его спутник не стал проявлять признаки недовольства и не высказал несколько оскорбительных и несправедливых предположений. Лорд Гленварлох не мог выдержать такой перемены тона. Он вспомнил, что должен быть благодарен лорду Дэлгарно за дружескую помощь его отца, а также за ту искренность, с какой юноша предложил ему свою дружбу. У Найджела не было причин подвергать сомнению его уверение в том, что ресторация, где они собирались пообедать, не принадлежала к числу тех заведений, к которым относился запрет его отца, и, наконец, он твердо решил не поддаваться искушению и не принимать участия в азартных играх. Поэтому он успокоил лорда Дэлгарно, выразив готовность следовать за ним, что немедленно вернуло молодому придворному веселое расположение духа, и тот смелыми штрихами продолжал набрасывать карикатурный портрет хозяина, мосье Боже, закончив его лишь тогда, когда они вступили в храм гостеприимства, где священнодействовал этот великий жрец.
Глава XII
…вот птичий двор,
Где наши боевые петухи
Ерошат перья, прочищают глотки
И точат шпоры. Бойкие птенцы,
Еще не оперившееся племя,
Здесь учатся держать высоко гребень
И подражают, не жалея сил,
Победным гордым кликам шантеклера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165