— Побойся бога, приятель, придержи свой язык, и ты все от меня узнаешь. А затем сделай мне милость: простимся и разойдемся в разные стороны. Знаешь ли ты, что Маргарет Рэмзи… Да ты видел ли ее когда, дружище?
— Видел один раз в доме мейстера Джорджа Гериота на Ломбард-стрит. Я был там во время обеда.
— Да, помню, ты помогал тогда подавать кушанья. Так вот, эта пригожая девушка — а я продолжаю считать ее самой пригожей из девушек, живущих между собором святого Павла и Темпл-Баром, — выходит замуж за вашего лорда Гленварлоха, чума его возьми!
— Но это невозможно, любезный! Что за чушь ты городишь? Вы, лондонские ротозеи, попадаетесь на первоапрельскую шутку в любой месяц года. Чтобы лорд Гленварлох женился на дочери лондонского механика! Да я скорее поверил бы, что великий пресвитер Иоанн женился на дочери еврейского разносчика!
— Полегче, братец, — заметил Джин Вин, — я никому не позволю отзываться неуважительно о моем городе, даром что у меня своих забот по горло.
— Прошу прощения, любезный, я не хотел никого обидеть, но что до этой женитьбы, то она попросту невозможна.
— И все же она состоится, так как и герцог, и принц, да и все прочие ввязались в это дело, а уж пуще всех наш король; старый дуралей раскопал где-то, что Маргарет — важная дама у себя на родине; впрочем, все шотландцы выдают себя за важных особ.
— Мейстер Винсент, хотя вы, я знаю, и расстроены, — прервал его оскорбленный утешитель, — я не потерплю, чтобы порочили мою нацию.
Удрученный юноша, в свою очередь, извинился, но продолжал настаивать:
— Король взаправду утверждает, будто Пегги Рэмзи — девица древнего, благородного происхождения; потому он и принимает большое участие в ее замужестве и вообще носится с Пегги как курица с яйцом. Да это и не мудрено, — добавил бедняга Вин, тяжело вздыхая, — он видел ее в штанах и в камзоле.
— Все это может быть и правда, — заметил Ричи, — хотя кажется мне странным. Однако, любезный, не должно говорить худо о высокопоставленных лицах. Никогда не ругайте короля, Дженкин, даже в своей спальне: и каменные стены имеют уши, — никто не знает этого лучше, чем я.
— Да я не ругаю старого олуха, но не мешало бы ему сбавить тону. Если бы он увидел перед собою в чистом поле тридцать тысяч таких пик, какие мне довелось видеть в арсенале, то кто, хотел бы я знать, пришел бы к нему на выручку? Ручаюсь, что не его длинноволосые придворные щеголи. note 195
— Постыдитесь, приятель, — сказал Ричи, — вспомните, откуда происходят Стюарты. Неужели вы думаете, что в случае нужды у них не хватит копий или палашей? Но оставим, этот разговор — рассуждать о подобных вещах опасно. Еще раз спрашиваю вас: какое вам дело до всего этого?
— Какое дело? Да разве я не обратил на Пегги Рэмзи все свои помыслы с первого дня, как поступил в лавку ее отца? Не таскал ли за ней целых три года ее деревянные башмаки, не носил молитвенник, не чистил подушку, на которой она стоит в церкви на коленях? И разве она хоть раз сказала мне, чтобы я этого не делал?
— Если вы ограничивались лишь этими мелкими услугами, то чего ради ей было отвергать их? Эх, приятель, мало, очень мало найдется мужчин, хоть среди дураков, хоть среди умников, которые знают, как вести себя с женщинами.
— Да разве не рисковал я ради нее своей свободой и даже чуть ли не своей головой? Не она ли… Нет, это не она сама, а та проклятая ведьма, которую она на меня напустила, уговорила меня, как последнего дурака, переодеться лодочником и помочь этому лорду, черт бы его побрал, удрать в Шотландию, А он, вместо того чтобы тихо и мирно сесть на корабль в Грейвсенде, раскричался, разбушевался, стал грозить пистолетами и принудил меня высадить его в Гринвиче, где он так набедокурил, что сам в Тауэр угодил и меня за собой потащил.
— Ага, — сказал Ричи, придавая своей физиономии еще более глубокомысленное выражение, нежели обычно, — так это вы были тот лодочник в зеленой куртке, который вез лорда Гленварлоха вниз по реке?
— Да, я и есть тот болван, который не догадался утопить его в Темзе, тот самый парень, который нипочем не хотел сознаваться, кто он и откуда, хоть его и пугали объятиями дочки герцога Эксетерского.
— А кто она такая, любезный? Должно быть, порядочная уродина, раз вы так боитесь ее, несмотря на ее знатность?
— Я о дыбе, о дыбе говорю, приятель. Где вы жили, что никогда не слыхали о дочке герцога Эксетерского? note 196 Все герцоги и герцогини Англии ничего не добились бы от меня, но правда вышла наружу каким-то другим путем, и меня выпустили. Я бросился со всех ног домой, воображая себя умнейшим и счастливейшим малым во всей округе. А она… она вздумала заплатить мне деньгами за мою верную службу! И говорила со мною так ласково и так холодно в одно и то же время, что мне захотелось очутиться в самом мрачном подземелье Тауэра. Лучше бы меня замучили пытками до смерти, тогда я не узнал бы, что этот шотландец отбил у меня мою милую!
— Но точно ли вы уверены, что потеряли ее? — спросил Ричи. — Мне как-то не верится, что лорд Гленварлох женится на дочери торговца, хотя должен признать, что в Лондоне заключаются самые диковинные браки.
— Говорю вам, что едва лорда освободили, как он вместе с мейстером Джорджем Гериотом с соизволения короля отправился делать ей предложение, честь по чести. Ладно еще, что лорд пользуется милостью при дворе, а то у него и клочка земли не осталось бы.
— Ну, а что сказал на это старый часовщик? Не спятил с ума от радости, чего вполне можно было бы ждать от него?
— Он перемножил шесть чисел, объявил результат, а затем дал согласие.
— А вы что сделали?
— Бросился на улицу, сердце у меня горело и глаза кровью налились. И кто, вы думаете, попался мне первым навстречу? Старая ведьма, матушка Садлчоп. И что же она мне предложила? Выйти на большую дорогу.
— Выйти на дорогу, любезный? В каком это смысле?
— Ну, как подручный святого Николая, как разбойник вроде Пойнса и Пето и других молодцов из пьесы. А кто, по-вашему, должен был стать моим начальником? Она, верно, приняла молчание за согласие и думала, что я погиб безвозвратно и даже помышлять не могу о спасении, и потому выложила мне все, прежде чем я успел слово вымолвить. Кого она мне прочила в начальники, как не того мошенника, которого я отдубасил на ваших глазах в ресторации, когда вы служили лорду Гленварлоху, трусливого мерзавца, вора и буяна, известного в городе под именем Колпеппера.
— Колпеппер? Хм, я кое-что слыхал об этом негодяе, — пробормотал Ричи. — А не скажете ли, мейстер Дженкин, где его можно найти? Вы оказали бы мне этим важную услугу.
— Он где-то скрывается, — ответил подмастерье, — его подозревают в каком-то гнусном преступлении, наверно в том зверском убийстве, совершенном в Уайтфрайерсе, или еще в чем-нибудь подобном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165