Тут, наверное, погибло множество беженцев, когда они спасались от Нечисти.
– А мы ничего не можем для них сделать? Никак нельзя дать им покой?
– Не знаю, – ответила Иоланда. – Я только знаю, что они тут есть. Я ни с кем никогда о них не говорила. Конечно, я скорблю о них, как подобает христианке.
– Попробуй побрызгать на них святой водой, – посоветовал аббату Шишковатый. Тот только презрительно засопел, с трудом поднялся и подоткнул повыше свою сутану, вымазанную до колен грязью и насквозь мокрую.
Они снова отправились в путь. Пригорок, как и подозревал Харкорт, оказался лишь маленьким клочком суши, поднимавшимся над водой. Они пересекли его и опять вошли в воду.
Болото было не очень глубоким – большей частью по щиколотку и только местами по пояс. Дно его покрывал скользкий, липкий ил, в котором кое-где прятались коряги и кучи камней. Идти приходилось медленно и осторожно, чтобы не споткнуться.
Время от времени им попадались открытые водные пространства, но чаще всего они шли по узким, извилистым протокам, по обе стороны которых поднимались болотные травы и камыш. Кое-где из болота торчали мертвые деревья – скелеты тех деревьев, что стояли здесь давным-давно, еще до того, как все переменилось и появилось болото.
Пока они отдыхали и болтали на пригорке, призраки как будто исчезли или, по крайней мере, угомонились. Теперь, когда они снова шли по болоту, призраки вернулись, и снова постоянно слышался их шепот. Харкорт попытался не слушать, но это было очень трудно – они окружили его со всех сторон и продолжали свою неумолчную болтовню.
На первых порах их невнятное бормотанье заставляло его содрогаться от ужаса. Он этого не стыдился и утешал себя тем, что всякий призрак должен вызывать если не страх, то, по крайней мере, тревогу, и совсем не обращать на них внимания ни один нормальный человек не способен. Но прислушиваясь час за часом к их бормотанью, он почувствовал, как первоначальный ужас уступает место раздражению. Они превратились в досадную помеху, все еще способную вызывать страх, но чаще просто надоедавшую сверх меры. Он попробовал было не вслушиваться, но устоять против них не могла даже самая сильная воля. Они были слишком близко, их голоса звучали слишком настойчиво, чтобы можно было заставить себя их не слышать. Временами ему казалось, будто призрачные пальцы цепляются за его руки, пытаясь задержать его, но он говорил себе, что это всего лишь причуды разгулявшегося воображения.
Иногда ему казалось, что он различает отдельные слова и фразы, хотя он опять-таки не был уверен, расслышал ли их на самом деле или невольно вообразил. «Вернитесь! – говорили они (или это только ему казалось?). Вернитесь, дальше идти опасно». В ушах у него звучали предостережения, слышались мольбы. «Помогите нам! Бога ради, сжальтесь! Будьте милосердны! Мы пребываем здесь, в мире теней, между жизнью и смертью, уже не живые и еще не мертвые. Если никто нам не поможет, мы останемся здесь навсегда». Их речи, конечно, на самом деле не были такими связными – это были лишь отдельные слова и обрывки фраз, в которых звучала мольба и которые складывались в некое подобие целого только в его фантазии.
– Ложитесь! – взревел позади аббат. – Ложитесь все и прячьтесь получше!
Инстинктивно, ни о чем не думая, Харкорт присел на корточки и вжался в перепутанную стену болотных трав на краю протоки. Оглянувшись, он увидел, что остальные тоже притаились, как цыплята на птичьем дворе, прижавшие к земле при появлении ястреба. Аббат, который шел последним, указывал вверх. Харкорт поднял голову и увидел их – три болтающиеся грязные тряпки, которые кругами плавали в голубом небе над болотом, никуда особенно не спеша и высматривая себе жертву. Они были высоко и казались всего лишь движущимися точками на фоне неба.
Драконы, сказал он себе. Три дракона на охоте. Может быть, те самые, что напали на единорогов. Он присмотрелся, пытаясь разглядеть, не болтается ли у одного из них на шее веревка, но драконы были слишком высоко.
Время шло, а драконы все кружили у них над головой. Один раз они начали спускаться ниже, но через некоторое время снова поднялись ввысь. Не сводя с них глаз, Харкорт выругался. Драгоценное время уходит, а из-за драконов они не могут выйти из болота. Им нужно миновать эту коварную трясину до наступления ночи. А если дело и дальше пойдет так же, как до сих пор, и они будут то ползать по кустам, чтобы поглазеть на единорогов, то прятаться в камышах от драконов, – им никогда не добраться до цели.
Там, в замке, им казалось, что они знают, с чем им предстоит встретиться – всего лишь с великанами, троллями, драконами и прочей Нечистью. Теперь он понял, что на Брошенных Землях все не так просто. Уже за это короткое время они повстречали два новых явления, о которых ничего не знали и которых не могли даже вообразить: бугры в лесу и призраки на болоте. Сколько еще сюрпризов ожидало их в дальнем пути? Этого Харкорт не знал и злился, что приходится терять время.
Теперь, когда он стоял неподвижно, призраки одолевали его еще настойчивее и в еще большем числе. Их бормотанье заполнило весь его мозг до того, что больше он ничего не замечал. Но слова их, если это действительно слова, были лишены всякого смысла.
И среди них вдруг прозвучало одно слово, наделенное для него глубочайшим смыслом. Одно-единственное слово, которое он сразу распознал.
«Элоиза»!
На мгновение забыв обо всем, он выпрямился и громко воскликнул:
– Элоиза? Что вы сказали про Элоизу?
– Ложись! – рявкнул аббат. – Ложись, идиот!
Харкорт снова присел в камыши и взглянул в небо. Драконы были еще там – три болтающиеся грязные тряпки на голубом фоне.
Глава 11
В конце концов драконы улетели, направляясь куда-то на восток. Разыскивали ли они людей или просто вылетели на охоту, так и осталось неизвестным.
Харкорт не заметил, как они улетели, он даже не смотрел на них. Он по-прежнему сидел на корточках в протоке, наполовину забившись в окаймлявшие ее болотные травы, и в ушах у него звучало одно слово: «Элоиза! Элоиза! Элоиза!»
И все это время нескончаемые тучи невидимых призраков – невидимых, если не считать возникавшего время от времени легкого колыхания воздуха, которое можно было заметить только уголком глаза, – нескончаемые тучи невидимых призраков осаждали его, с неумолчным бормотаньем кружась над головой. Он пробовал заговаривать с ними, кричать на них – про себя, мысленно. «Расскажите мне! – беззвучно умолял он. – Расскажите мне об Элоизе! Что вы хотели о ней сказать?» В голове его мелькнула мысль, которая потрясла его до глубины души: если он действительно услышит что-то о ней в таком месте, из уст бормочущих болотных призраков, он в ужасе отшатнется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– А мы ничего не можем для них сделать? Никак нельзя дать им покой?
– Не знаю, – ответила Иоланда. – Я только знаю, что они тут есть. Я ни с кем никогда о них не говорила. Конечно, я скорблю о них, как подобает христианке.
– Попробуй побрызгать на них святой водой, – посоветовал аббату Шишковатый. Тот только презрительно засопел, с трудом поднялся и подоткнул повыше свою сутану, вымазанную до колен грязью и насквозь мокрую.
Они снова отправились в путь. Пригорок, как и подозревал Харкорт, оказался лишь маленьким клочком суши, поднимавшимся над водой. Они пересекли его и опять вошли в воду.
Болото было не очень глубоким – большей частью по щиколотку и только местами по пояс. Дно его покрывал скользкий, липкий ил, в котором кое-где прятались коряги и кучи камней. Идти приходилось медленно и осторожно, чтобы не споткнуться.
Время от времени им попадались открытые водные пространства, но чаще всего они шли по узким, извилистым протокам, по обе стороны которых поднимались болотные травы и камыш. Кое-где из болота торчали мертвые деревья – скелеты тех деревьев, что стояли здесь давным-давно, еще до того, как все переменилось и появилось болото.
Пока они отдыхали и болтали на пригорке, призраки как будто исчезли или, по крайней мере, угомонились. Теперь, когда они снова шли по болоту, призраки вернулись, и снова постоянно слышался их шепот. Харкорт попытался не слушать, но это было очень трудно – они окружили его со всех сторон и продолжали свою неумолчную болтовню.
На первых порах их невнятное бормотанье заставляло его содрогаться от ужаса. Он этого не стыдился и утешал себя тем, что всякий призрак должен вызывать если не страх, то, по крайней мере, тревогу, и совсем не обращать на них внимания ни один нормальный человек не способен. Но прислушиваясь час за часом к их бормотанью, он почувствовал, как первоначальный ужас уступает место раздражению. Они превратились в досадную помеху, все еще способную вызывать страх, но чаще просто надоедавшую сверх меры. Он попробовал было не вслушиваться, но устоять против них не могла даже самая сильная воля. Они были слишком близко, их голоса звучали слишком настойчиво, чтобы можно было заставить себя их не слышать. Временами ему казалось, будто призрачные пальцы цепляются за его руки, пытаясь задержать его, но он говорил себе, что это всего лишь причуды разгулявшегося воображения.
Иногда ему казалось, что он различает отдельные слова и фразы, хотя он опять-таки не был уверен, расслышал ли их на самом деле или невольно вообразил. «Вернитесь! – говорили они (или это только ему казалось?). Вернитесь, дальше идти опасно». В ушах у него звучали предостережения, слышались мольбы. «Помогите нам! Бога ради, сжальтесь! Будьте милосердны! Мы пребываем здесь, в мире теней, между жизнью и смертью, уже не живые и еще не мертвые. Если никто нам не поможет, мы останемся здесь навсегда». Их речи, конечно, на самом деле не были такими связными – это были лишь отдельные слова и обрывки фраз, в которых звучала мольба и которые складывались в некое подобие целого только в его фантазии.
– Ложитесь! – взревел позади аббат. – Ложитесь все и прячьтесь получше!
Инстинктивно, ни о чем не думая, Харкорт присел на корточки и вжался в перепутанную стену болотных трав на краю протоки. Оглянувшись, он увидел, что остальные тоже притаились, как цыплята на птичьем дворе, прижавшие к земле при появлении ястреба. Аббат, который шел последним, указывал вверх. Харкорт поднял голову и увидел их – три болтающиеся грязные тряпки, которые кругами плавали в голубом небе над болотом, никуда особенно не спеша и высматривая себе жертву. Они были высоко и казались всего лишь движущимися точками на фоне неба.
Драконы, сказал он себе. Три дракона на охоте. Может быть, те самые, что напали на единорогов. Он присмотрелся, пытаясь разглядеть, не болтается ли у одного из них на шее веревка, но драконы были слишком высоко.
Время шло, а драконы все кружили у них над головой. Один раз они начали спускаться ниже, но через некоторое время снова поднялись ввысь. Не сводя с них глаз, Харкорт выругался. Драгоценное время уходит, а из-за драконов они не могут выйти из болота. Им нужно миновать эту коварную трясину до наступления ночи. А если дело и дальше пойдет так же, как до сих пор, и они будут то ползать по кустам, чтобы поглазеть на единорогов, то прятаться в камышах от драконов, – им никогда не добраться до цели.
Там, в замке, им казалось, что они знают, с чем им предстоит встретиться – всего лишь с великанами, троллями, драконами и прочей Нечистью. Теперь он понял, что на Брошенных Землях все не так просто. Уже за это короткое время они повстречали два новых явления, о которых ничего не знали и которых не могли даже вообразить: бугры в лесу и призраки на болоте. Сколько еще сюрпризов ожидало их в дальнем пути? Этого Харкорт не знал и злился, что приходится терять время.
Теперь, когда он стоял неподвижно, призраки одолевали его еще настойчивее и в еще большем числе. Их бормотанье заполнило весь его мозг до того, что больше он ничего не замечал. Но слова их, если это действительно слова, были лишены всякого смысла.
И среди них вдруг прозвучало одно слово, наделенное для него глубочайшим смыслом. Одно-единственное слово, которое он сразу распознал.
«Элоиза»!
На мгновение забыв обо всем, он выпрямился и громко воскликнул:
– Элоиза? Что вы сказали про Элоизу?
– Ложись! – рявкнул аббат. – Ложись, идиот!
Харкорт снова присел в камыши и взглянул в небо. Драконы были еще там – три болтающиеся грязные тряпки на голубом фоне.
Глава 11
В конце концов драконы улетели, направляясь куда-то на восток. Разыскивали ли они людей или просто вылетели на охоту, так и осталось неизвестным.
Харкорт не заметил, как они улетели, он даже не смотрел на них. Он по-прежнему сидел на корточках в протоке, наполовину забившись в окаймлявшие ее болотные травы, и в ушах у него звучало одно слово: «Элоиза! Элоиза! Элоиза!»
И все это время нескончаемые тучи невидимых призраков – невидимых, если не считать возникавшего время от времени легкого колыхания воздуха, которое можно было заметить только уголком глаза, – нескончаемые тучи невидимых призраков осаждали его, с неумолчным бормотаньем кружась над головой. Он пробовал заговаривать с ними, кричать на них – про себя, мысленно. «Расскажите мне! – беззвучно умолял он. – Расскажите мне об Элоизе! Что вы хотели о ней сказать?» В голове его мелькнула мысль, которая потрясла его до глубины души: если он действительно услышит что-то о ней в таком месте, из уст бормочущих болотных призраков, он в ужасе отшатнется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78