Никодемус, я знаю, сказал так Тэтчеру. Никодемус не в меру замечтался. Так
легко, сэр, замечтаться, когда чего-то очень хочешь.
- Могу понять, - сказал Джейсон.
- Было бы так чудесно, если бы он оказался паломником. Это бы
означало, что разнеслась молва о занятии, которому мы себя посвятили. Не
робот-паломник, вы понимаете, а паломник-человек.
Джейсон сидел молча. Ветер трепал рясу, в которую был одет робот;
Езекия подобрал ее концы, пытаясь плотнее в нее завернуться.
- Гордыня, - повторил он. - Вот с чем нужно бороться. С тем, что
сидишь, когда нет нужды сидеть. Что носишь одежду, когда в ней не
нуждаешься. Что, размышляя, расхаживаешь по саду, когда с тем же успехом
можно думать и стоя на одном месте.
Джейсон сидел не двигаясь, плотно сжав губы, хотя с языка так и
рвались вопросы: Что там с этим паломником? Кто он? Откуда? Что он делал
все эти годы? Но с мысленной горькой усмешкой он припомнил, что еще
несколько мгновений назад он и думать не думал о незнакомце в монастыре,
занятый тревожными мыслями о возвращении Людей.
- Я вот что хочу сказать, - произнес Езекия. - Я знаю, как долго
живущие в Доме люди пытались отыскать других людей. Я помню, как доходили
слухи и как, слух за слухом, вас постигало разочарование. Теперь человек в
самом деле появился, и вы имеете полное право тут же поспешить за ним. Но
вы этого не сделали. Вы не пришли. Вы оставили его нам. Подарили нам наш
звездный час.
- Мы посчитали, что это ваш шанс, - ответил Джейсон. - Мы обсудили
все и решили пока остаться в стороне. Мы можем поговорить с этим человеком
позже. Маловероятно, чтобы он убежал - он, должно быть, пришел сюда
издалека.
- Наш звездный час, и час безотрадный, ибо мы теперь знаем, что
обманулись. Порой я спрашиваю себя, не является ли заблуждением вся наша
жизнь.
- Я не стану, - сказал Джейсон, - кататься с тобой вместе по земле,
когда ты попытаешься изобразить мученика. Я знаю, вы тут годами сидели и
терзались мыслями, верно ли вы поступаете, не совершаете ли вы кощунство,
не поразит ли вас гром за вашу самонадеянность. Ну, гром ведь вас не
поразил...
- Вы хотите сказать, что одобряете. Что вы, человек..
- Нет, - сказал Джейсон. - Не одобряю и не осуждаю. На каком
основании мне судить?
- Но когда-то...
- Да, я знаю. Когда-то давно человек из палок и глины делал фигуры и
им поклонялся. Когда-то давно он считал солнце Богом. Сколько раз человек
должен ошибиться, прежде чем узнает истину?
- Я понимаю вашу мысль, - сказал Езекия. - Вы думаете, мы
когда-нибудь сможем узнать истину?
- Как сильно вы хотите ее узнать?
- Мы ищем ее, прилагая к тому все усилия. Таково наше предназначение,
не так ли?
- Я не знаю, - проговорил Джейсон. - Я бы сам очень хотел знать.
Он подумал о том, до чего же это нелепо - сидеть здесь на вершине
утеса, на ветру, в глухую полночь, и обсуждать возможность постижения
истины - любой истины - с фанатичным роботом. Он мог бы рассказать Езекии
о Принципе, который обнаружил Джон. Мог бы рассказать про инопланетянина,
явившегося искать душу. И что хорошего из этого вышло бы?
- Я говорю вам о своих заботах, - сказал Езекия. - Но у вас есть свои
собственные заботы. Вы гуляете ночью, размышляя о своих проблемах.
Джейсон пробурчал в ответ что-то неопределенное. Он мог бы
заподозрить это раньше. Роботам иногда становится известно о происходящем
чуть ли не прежде, чем тебе самому. Когда хотят, они умеют ходить
тихо-тихо и слушают, а уж услышанная новость передается от одного к
другому со скоростью света. Тэтчер наверняка слышал разговоры за обедом и
позже, когда они сидели во дворике и слушали концерт, и вечер был такой
замечательный и чистый после прошедшего дождя (и, если вспомнить, во время
концерта произошло что-то очень странное). Но не только Тэтчер. Тэтчер,
пожалуй, даже меньше, чем все остальные. Они всегда рядом. Подслушивают и
подсматривают, а затем до бесконечности обсуждают это между собой.
Конечно, ничего плохого в этом нет, людям здесь нечего скрывать. Однако
то, как они порой интересуются каждой мельчайшей подробностью человеческой
жизни, порой приводит в смущение.
- Я, - сказал Езекия, - разделяю вашу великую тревогу.
- То есть? - удивленно спросил Джейсон.
- Я понимаю, что вы должны чувствовать, - отвечал ему робот. -
Возможно, не все остальные, кто находится среди звезд. Но вы и мисс Марта,
вы двое, конечно...
- Не только мы, - сказал Джейсон. - А индейские племена? Уклад жизни
их предков однажды уже был нарушен. Что же, это должно повториться? Они
создали себе новую жизнь. Должны теперь от нее отказаться? А как насчет
твоего народа? Вы стали бы счастливее, если бы здесь было больше людей?
Иногда я думаю, что да.
- Некоторые из нас, возможно, - сказал Езекия. - Наше дело - служить,
а здесь мало тех, кому нам служить. Вот если бы племена...
- Но ты же знаешь, что они не станут. Они не хотят иметь с вами дела.
- Я собирался сказать, - продолжал Езекия, - что среди нас есть
определенная часть, которая, может быть, не отнесется благосклонно к их
возвращению. Я мало о них знаю, но они заняты каким-то проектом...
- Ты имеешь в виду то строительство вверх по течению реки?
Робот кивнул.
- Вы могли бы с ними поговорить. Быть может, они чем-то помогут.
- Ты думаешь, они станут нам помогать? Захотят?
- Ходят слухи, - сказал Езекия, - о грандиозных новых идеях, о
какой-то чрезвычайно интересной работе. Я ничего в этом не понимаю.
Джейсон, сгорбившись, сидел на своем камне. Его пробрала дрожь, и он
плотнее завернулся в плащ. Ночь неожиданно словно стала темнее и
показалась исполненной одиночества и даже немного пугающей.
- Спасибо, - проговорил он. - Я подумаю об этом.
Утром он отправится на берег реки и поговорит с Горацием Красное
Облако. Быть может, Гораций подскажет, что делать.

14
(Выдержка из записи в журнале от 18 сентября 2185 года).
...Через некоторое время после того, как мы начали совершать дальние
поездки, чтобы собрать всеобъемлющую библиотеку и хотя бы некоторые
произведения искусства, ко мне явились четыре робота. Я их не узнал - в
конце концов, роботов вообще трудно отличить друг от друга. Может быть,
они уже несколько лет работали на ферме, а может, только что пришли.
Сейчас, когда я об этом пишу, то сам несколько удивляюсь, почему не
расспросил их подробнее, однако помню лишь, что не поинтересовался, откуда
они, ни тогда, ни позже. Возможно, оттого, что я был так изумлен - и в
некотором смысле расстроен - их просьбой, я о них толком и не разузнал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48