И поверь, моя рука не дрогнула бы, подписывая приговор. Однако здесь решаю не я и вскоре тебе предстоит отправиться к королю.
— Я понимаю… — Ульмар опустил голову. — Что ты сделаешь с моей семьей?
— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Но сначала надо спасти еще тех, кого можно. — Володя покопался в карманах и достал лист бумаги. — Вот, пиши.
— Что? — герцог недоуменно взял бумагу.
— Письмо сыну! Пока он не наделал глупостей, пусть немедленно сдается. Со своей стороны я обещаю, что не буду выдвигать против него обвинений в мятеже. Ульмар, чем раньше все закончится, тем лучше для всех. И тем больше людей будет спасено, в том числе и твой сын. Но если он попытается поднять знамя мятежа вместо тебя, то я уже ничего для него не смогу сделать. Сейчас он пока только один из мятежников, который подпадает под общую амнистию, приказ о которой я как раз готовлю. Но стоит ему поднять выпавшее из твоих рук знамя, как он становится уже главой мятежа. Понимаешь к чему я клоню?
— И ты оставишь в живых наследника бывшего герцога? Не боишься проблем?
Володя поднялся и подошел к окну. Долго изучал что-то на улице.
— То, что я сейчас скажу, — заговорил он не оборачиваясь, — меньше всего мне хочется говорить именно тебе, но иначе будет трудно объяснить. Моя семья погибла на моих глазах. Сестре было восемь лет. Я спасся чудом, а потом вынужден был долго скрываться. Потом уже у меня было много времени чтобы обдумать случившееся. Тогда я и поклялся себе, что если судьба для меня повернется в лучшую сторону, то от моей руки не пострадает ни один невинный… — Володя немного лукавил, такой клятвы он себе никогда не давал, но в этом мире, где слово благородного играла не последнюю роль такое поведение было понятным. Это как рыцарский обет, который надо исполнять. Впрочем и обманом это не было — ему действительно была противна мысль лишать жизни тех, кто и защищаться не может… да и Гвоздь его не поймет, когда они все-таки встретятся… Вот про Гвоздя точно говорить не стоило, тогда герцог уже не поймет.
— И что ты предлагаешь? — В глазах отчаянная надежда. Судя по всему, шпионы не врали и герцог действительно очень любит семью.
— Во-первых, для того, чтобы избежать проблем для себя лично, они все должны прилюдно отказаться от прошлого рода — я специально узнавал, такое было. Род Тиндон должен умереть. Тогда они уже не смогут ни под каким видом претендовать на герцогский титул.
— С одной стороны верно, — согласно кивнул бывший герцог. — Но с другой если найдется влиятельный кукловод, то это его вряд ли остановит.
— А потому, во-вторых, ты передаешь опеку над своей семье мне. Твои сыновья начнут с низшей ступени и станут оруженосцами, а там посмотрим до чего дослужатся…
— А их мать и сестра у тебя в заложниках, — невесело улыбнулся Ульмар. — Умно придумал… Надо было прислушаться к тем, кто предупреждал насчет тебя… И не в моем положении торговаться.
— Ну раз вы согласны, то не буду вам мешать. Полагаю, вам еще с женой обсудить надо будет что именно, вы напишите в письме.
— Да… еще ей рассказать все.
— Полагаю, — хмыкнул Володя, — в этом нет необходимости. Стена между комнатами не каменная, а обычная деревянная перегородка. Если с той стороны приложить ухо, то наш с вами разговор прекрасно слышно. Я их попросил уйти не потому, что не хотел, чтобы они слышали о чем мы говорим, а чтобы не мешали своими неуместными восклицаниями и комментариями. — Князь специально повысил голос. — А то у некоторых чересчур острый язычок.
С той стороны послышался возмущенный крик, потом звук падения чего-то и, кажется, произошла небольшая борьба.
— Все равно я до него доберусь и скажу все, что о нем думаю! — приглушенно донеслось из-за стены.
Володя хмыкнул и вышел из комнаты, оставив семейство наедине со своими мыслями.
Этот разговор с бывшим герцогом вымотал Володю больше, чем весь прошедший день и спать лег он совершенно разбитый. А на следующее утро к нему завалился Винкор с сообщением, что Сторн нижайше просит принять его с новыми песнями. Володя на мгновение задумался, потом решил, что время еще есть.
— Ты их записал?
— Как вы просили, милорд. — Винкор положил на стол несколько листов. Пока его секретарь ходил за бардом, Володя успел прочитать все три песни. Две из них показались ему не очень, но третья понравилась, правда без исполнения трудно еще что-либо сказать об эмоциональном воздействии, а стихи все же не настолько хороши, чтобы говорить без музыки.
Сторн вошел в сопровождении Винкора вежливо поклонился и замер в ожидании приказов. Володя еще раз просмотрел тексты.
— Не совсем хорошо, хотя намного лучше прошлых. Самое главное — нет пафоса. Однако я не бард и мне трудно сказать что именно не нравится, только предчувствие… Сможешь исполнить их?
— Конечно, милорд. — Сторн снова поклонился и взял на изготовку инструмент, чем-то напоминающую магдалину, сделанную то ли из тыквы, то ли из какого-то непонятного дерева, а может и понятного, но очень специфичным образом обработанного. — Разрешите сесть?
— Делай что хочешь, если это надо для исполнения.
Сторн снова поклонился… надоел уже своими поклонами. Володя вздохнул — и ведь не запретишь, не поймут.
Бард осторожно коснулся струн, а потом заиграл. Мелодия была отдаленно знакомой, напоминая вальс «Осенний сон». Сторн верно уловил нюансы мелодии и строил по ней рифмы. Проблема только в том, что раньше так стихи не писали. По мнению местных поэтов в стихах должна быть героика, напыщенность и пафос не только допускались, но были едва ли не обязательны — какое же воспевание подвига без этого? Володя же требовал нечто иное — не воспевание подвига, а воспевание труда обычного солдата, для которого война не поиски слава, а работа, тяжелая, трудная, кровавая, но необходимая. И вот отдых между боями… короткий миг, когда не надо трудиться, а можно просто посидеть у костра, не думая о грядущих боях.
Остальные песни были похуже и послабее первой.
Володя задумчиво почесал подбородок.
— Первая песня хороша, а вот остальные не очень, но… окончательное решение вынесу не я. — Князь поднялся и подошел к окну, подозвал барда. Тот неуверенно приблизился и оглядел военный лагерь под стенами замка. — Решение вынесут они. Исполни песню перед солдатами. Если она им понравится — твои стихи проживут века. Они и есть твои экзаменаторы.
— Я могу исполнить ее перед ними, милорд?
— Да, Сторн. — Когда Бард вышел и закрыл за собой дверь, Володя не отворачиваясь от окна, добавил: — А все-таки стихи не очень хороши. Боюсь, что успех его если и ждет, то только из-за необычной манеры исполнения и стихосложения. Он первопроходец и этим запомнится. Но за ним придут другие, намного более талантливые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346
— Я понимаю… — Ульмар опустил голову. — Что ты сделаешь с моей семьей?
— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить. Но сначала надо спасти еще тех, кого можно. — Володя покопался в карманах и достал лист бумаги. — Вот, пиши.
— Что? — герцог недоуменно взял бумагу.
— Письмо сыну! Пока он не наделал глупостей, пусть немедленно сдается. Со своей стороны я обещаю, что не буду выдвигать против него обвинений в мятеже. Ульмар, чем раньше все закончится, тем лучше для всех. И тем больше людей будет спасено, в том числе и твой сын. Но если он попытается поднять знамя мятежа вместо тебя, то я уже ничего для него не смогу сделать. Сейчас он пока только один из мятежников, который подпадает под общую амнистию, приказ о которой я как раз готовлю. Но стоит ему поднять выпавшее из твоих рук знамя, как он становится уже главой мятежа. Понимаешь к чему я клоню?
— И ты оставишь в живых наследника бывшего герцога? Не боишься проблем?
Володя поднялся и подошел к окну. Долго изучал что-то на улице.
— То, что я сейчас скажу, — заговорил он не оборачиваясь, — меньше всего мне хочется говорить именно тебе, но иначе будет трудно объяснить. Моя семья погибла на моих глазах. Сестре было восемь лет. Я спасся чудом, а потом вынужден был долго скрываться. Потом уже у меня было много времени чтобы обдумать случившееся. Тогда я и поклялся себе, что если судьба для меня повернется в лучшую сторону, то от моей руки не пострадает ни один невинный… — Володя немного лукавил, такой клятвы он себе никогда не давал, но в этом мире, где слово благородного играла не последнюю роль такое поведение было понятным. Это как рыцарский обет, который надо исполнять. Впрочем и обманом это не было — ему действительно была противна мысль лишать жизни тех, кто и защищаться не может… да и Гвоздь его не поймет, когда они все-таки встретятся… Вот про Гвоздя точно говорить не стоило, тогда герцог уже не поймет.
— И что ты предлагаешь? — В глазах отчаянная надежда. Судя по всему, шпионы не врали и герцог действительно очень любит семью.
— Во-первых, для того, чтобы избежать проблем для себя лично, они все должны прилюдно отказаться от прошлого рода — я специально узнавал, такое было. Род Тиндон должен умереть. Тогда они уже не смогут ни под каким видом претендовать на герцогский титул.
— С одной стороны верно, — согласно кивнул бывший герцог. — Но с другой если найдется влиятельный кукловод, то это его вряд ли остановит.
— А потому, во-вторых, ты передаешь опеку над своей семье мне. Твои сыновья начнут с низшей ступени и станут оруженосцами, а там посмотрим до чего дослужатся…
— А их мать и сестра у тебя в заложниках, — невесело улыбнулся Ульмар. — Умно придумал… Надо было прислушаться к тем, кто предупреждал насчет тебя… И не в моем положении торговаться.
— Ну раз вы согласны, то не буду вам мешать. Полагаю, вам еще с женой обсудить надо будет что именно, вы напишите в письме.
— Да… еще ей рассказать все.
— Полагаю, — хмыкнул Володя, — в этом нет необходимости. Стена между комнатами не каменная, а обычная деревянная перегородка. Если с той стороны приложить ухо, то наш с вами разговор прекрасно слышно. Я их попросил уйти не потому, что не хотел, чтобы они слышали о чем мы говорим, а чтобы не мешали своими неуместными восклицаниями и комментариями. — Князь специально повысил голос. — А то у некоторых чересчур острый язычок.
С той стороны послышался возмущенный крик, потом звук падения чего-то и, кажется, произошла небольшая борьба.
— Все равно я до него доберусь и скажу все, что о нем думаю! — приглушенно донеслось из-за стены.
Володя хмыкнул и вышел из комнаты, оставив семейство наедине со своими мыслями.
Этот разговор с бывшим герцогом вымотал Володю больше, чем весь прошедший день и спать лег он совершенно разбитый. А на следующее утро к нему завалился Винкор с сообщением, что Сторн нижайше просит принять его с новыми песнями. Володя на мгновение задумался, потом решил, что время еще есть.
— Ты их записал?
— Как вы просили, милорд. — Винкор положил на стол несколько листов. Пока его секретарь ходил за бардом, Володя успел прочитать все три песни. Две из них показались ему не очень, но третья понравилась, правда без исполнения трудно еще что-либо сказать об эмоциональном воздействии, а стихи все же не настолько хороши, чтобы говорить без музыки.
Сторн вошел в сопровождении Винкора вежливо поклонился и замер в ожидании приказов. Володя еще раз просмотрел тексты.
— Не совсем хорошо, хотя намного лучше прошлых. Самое главное — нет пафоса. Однако я не бард и мне трудно сказать что именно не нравится, только предчувствие… Сможешь исполнить их?
— Конечно, милорд. — Сторн снова поклонился и взял на изготовку инструмент, чем-то напоминающую магдалину, сделанную то ли из тыквы, то ли из какого-то непонятного дерева, а может и понятного, но очень специфичным образом обработанного. — Разрешите сесть?
— Делай что хочешь, если это надо для исполнения.
Сторн снова поклонился… надоел уже своими поклонами. Володя вздохнул — и ведь не запретишь, не поймут.
Бард осторожно коснулся струн, а потом заиграл. Мелодия была отдаленно знакомой, напоминая вальс «Осенний сон». Сторн верно уловил нюансы мелодии и строил по ней рифмы. Проблема только в том, что раньше так стихи не писали. По мнению местных поэтов в стихах должна быть героика, напыщенность и пафос не только допускались, но были едва ли не обязательны — какое же воспевание подвига без этого? Володя же требовал нечто иное — не воспевание подвига, а воспевание труда обычного солдата, для которого война не поиски слава, а работа, тяжелая, трудная, кровавая, но необходимая. И вот отдых между боями… короткий миг, когда не надо трудиться, а можно просто посидеть у костра, не думая о грядущих боях.
Остальные песни были похуже и послабее первой.
Володя задумчиво почесал подбородок.
— Первая песня хороша, а вот остальные не очень, но… окончательное решение вынесу не я. — Князь поднялся и подошел к окну, подозвал барда. Тот неуверенно приблизился и оглядел военный лагерь под стенами замка. — Решение вынесут они. Исполни песню перед солдатами. Если она им понравится — твои стихи проживут века. Они и есть твои экзаменаторы.
— Я могу исполнить ее перед ними, милорд?
— Да, Сторн. — Когда Бард вышел и закрыл за собой дверь, Володя не отворачиваясь от окна, добавил: — А все-таки стихи не очень хороши. Боюсь, что успех его если и ждет, то только из-за необычной манеры исполнения и стихосложения. Он первопроходец и этим запомнится. Но за ним придут другие, намного более талантливые.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346