И на этом основании вы делаете вывод, , будто он по-прежнему служит у нас. Вы забываете, в какое время мы живем.
— Надеюсь, вы удовлетворены, сударь, — произнес виконт, глядя на Кантэна сверху вниз.
— Глупо думать, что мною движут столь низменные, эгоистичные мотивы. И не только глупо, Чудовищно. Мне просто смешно.
Слова виконтессы оставили Кантэна равнодушным.
— Коль скоро мы сейчас выступаем, то все это уже не имеет значения, сударыня.
— Вы пренебрегаете моим гостеприимством.
— Это необходимость, продиктованная долгом.
Кантэн поклонился, собираясь уйти, но Белланже снова удержал его.
— Слабое покаяние за столь недостойные предположения, сударь.
— Мне будет стыдно, если они не подтвердятся, — уклончиво ответил Кантэн и пошел прочь.
В дверях он столкнулся с Жерменой и ее взволнованной тетушкой.
— Мне сказали, — объявила госпожа де Шеньер, — что мой сын отправился выручать господина де Шаретта и — что еще хуже — будто его доблесть вызвала осуждение командира. Никак не ожидала такого отношения от христианина и дворянина.
Кантэн вяло ответил, что первый долг солдата — повиновение и, бросив на Жермену взгляд, в котором хотел выразить то, о чем было немыслимо говорить в присутствии госпожи де Шеньер, покинул их.
Он нашел Тэнтеньяка в шумном окружении офицеров штаба.
Щедрое гостеприимство госпожи де Белланже вновь встало преградой перед его желанием немедленно покинуть замок. Он с неохотой уступил настойчивости своих офицеров, заявивших, что столь поспешный отъезд будет верхом неблагодарности и что необходимо остаться хотя бы на обед, который уже готов. Однако, уступив, он обнаружил, что и обед задерживается.
Когда, наконец, после бесконечных проволочек, часа через три после отъезда Констана, веселая, шумная компания уселась за стол, шевалье с трудом сдерживал гнев, в который его приводила беспечность офицеров-эмигрантов.
Пока в замке не спеша вкушали трапезу, за его стенами шуаны, наскоро закусив хлебом, луком и остатками вчерашнего ужина, с нетерпением ожидали выступления.
Внезапно смех и веселую беседу за длинным столом заглушил ружейный залп, долетевший из парка.
Пока побледневшие и встревоженные мужчины и женщины задавали вопросы соседям, прогремел второй залп и где-то поблизости раздались возгласы: «К оружию! К оружию! Синие!»
Кантэн и еще несколько обедавших одним прыжком подскочили к высокому окну и увидели густую пелену дыма над деревьями милях в полутора от замка.
Несколько ближе, на огромном лугу, где стояли лагерем застигнутые врасплох шуаны, царила невообразимая суматоха. Под руководством обезумевших от неожиданности командиров несколько отрядов строились для отражения еще не видимого противника. Шуаны были полностью открыты напавшему из прикрытия врагу. Они оказались в непривычной для себя роли и это пришлось им явно не по вкусу.
Стрельба продолжалась. Тяжелым раскатистым залпам, долетавшим с опушки леса, вторили отрывистые залпы шуанов, которые стреляли распростершись на земле, иными словами, используя тактику, по презрительному замечанию Д’Эрвийи, достойную только гуронов.
У себя за спиной Кантэн услышал звонкий, повелительный голос Тэнтеньяка.
— По местам, господа! На нас напали.
Мужчины отошли от группы, которая прижала Кантэна к окну, и ему пришлось без церемоний проложить себе путь сквозь толпу окружавших его женщин.
В центре комнаты, где все пребывало в лихорадочном движении, он столкнулся с Белланже. Виконт пристегивал шпагу. Его губы растянулись в неприятной ухмылке.
— Ах! Господин оракул! Ни одного республиканца по сю сторону Орэ, кажется, вы так говорили.
— Я говорил еще кое о чем, что неплохо бы помнить.
— И с тем же знанием дела.
— Или с его отсутствием, — воскликнула виконтесса. Бледная, напряженная, она стояла рядом с мужем, приложив руку к бурно вздымавшейся груди.
— Я молюсь, чтобы было именно так, сударыня, — ответил Кантэн и поспешил уйти.
Около двери он увидел Жермену. Она стояла в стороне от пораженных ужасом дам. Она была бледна, но странно спокойна. Их глаза встретились, и на губах девушки появилась едва заметная приветливая улыбка. Кантэн подошел ближе.
— Мужайтесь, Жермена. Скорее всего им не хватит сил пробиться сюда.
— Я боюсь не этого, — возразила она с легкой гордостью в голосе. — Да хранит вас Господь, Кантэн.
Он было задержался, но снаружи прозвучал голос Тэнтеньяка.
— Господин де Белланже! Господа из «Верных трону»! По местам!
Кантэн поднес к губам руку мадемуазель де Шеньер, и его увлекли за собой охваченные внезапным рвением офицеры-эмигранты, откликнувшиеся на призыв шевалье.
Каждый получил четкий, краткий приказ и поспешил к своим людям, которые уже строились в боевом порядке. Белланже, как заместитель Тэнтеньяка, получил указания первым.
— Виконт, вы поставите свои отряды справа, чтобы оказаться с фланга у «Синих», когда они выйдут из леса.
— Если они выйдут, сударь.
— Идите! Господин де Ла Mapш, распорядитесь, чтобы Сен-Режан сформировал левый фланг. Господин Ла Уссэ, будьте любезны, разыщите Кадудаля. Прикажите, чтобы он и Гиймо организовали центр и распорядитесь, чтобы те, кто уже продвинулся вперед, отступили, иначе они бессмысленно погибнут. Мы должны выманить «Синих» из укрытия. Поспешите, господа.
Снизу донесся густой, звучный голос Белланже. Как только он смолк, раздалась барабанная дробь, и полк «Верные трону» четким, словно на параде шагом выступил на отведенную ему позицию. Это зрелище вполне удовлетворило бы даже привередливого господина Д’Эрвийи.
Из леса доносился залп за залпом, и густая пелена дыма постепенно заволокла деревья. Чуть ближе в невысокой траве краснели неподвижные пятна, говорившие о том, что стрельба «синих» уже сняла первую жатву.
С верхней ступени террасы Тэнтеньяк наблюдал за происходящим внизу и с нетерпением ждал. Наконец он увидел, что его приказы выполнены. Отчаянная, тщетная вылазка шуанов была остановлена, и они стали отползать, прижимаясь к земле.
К Тэнтеньяку подлетел запыхавшийся Кадудаль. Он был без мундира, и мокрая от пота рубашка прилипла к телу.
— В замок сейчас пришел один местный житель. Он говорит, что это дивизия Груши численностью около трех тысяч человек.
— Груши! Но что стало с вандейцами? Ведь именно Груши запер их в Жослэне! Боже мой! Неужели он разбил их?
— Невозможно. Он идет из Ванна. Он направлялся на соединение с Гошем, но узнав, что мы здесь, вернулся. Тысяча чертей! По-моему, это многое объясняет.
— Вот вам и последний удар по вашей вере в мифических вандейцев. Теперь-то вы начинаете понимать, что нас одурачили?
Тэнтеньяк побледнел и уставился на Кантэна.
— Клянусь Богом! — сквозь зубы проговорил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105
— Надеюсь, вы удовлетворены, сударь, — произнес виконт, глядя на Кантэна сверху вниз.
— Глупо думать, что мною движут столь низменные, эгоистичные мотивы. И не только глупо, Чудовищно. Мне просто смешно.
Слова виконтессы оставили Кантэна равнодушным.
— Коль скоро мы сейчас выступаем, то все это уже не имеет значения, сударыня.
— Вы пренебрегаете моим гостеприимством.
— Это необходимость, продиктованная долгом.
Кантэн поклонился, собираясь уйти, но Белланже снова удержал его.
— Слабое покаяние за столь недостойные предположения, сударь.
— Мне будет стыдно, если они не подтвердятся, — уклончиво ответил Кантэн и пошел прочь.
В дверях он столкнулся с Жерменой и ее взволнованной тетушкой.
— Мне сказали, — объявила госпожа де Шеньер, — что мой сын отправился выручать господина де Шаретта и — что еще хуже — будто его доблесть вызвала осуждение командира. Никак не ожидала такого отношения от христианина и дворянина.
Кантэн вяло ответил, что первый долг солдата — повиновение и, бросив на Жермену взгляд, в котором хотел выразить то, о чем было немыслимо говорить в присутствии госпожи де Шеньер, покинул их.
Он нашел Тэнтеньяка в шумном окружении офицеров штаба.
Щедрое гостеприимство госпожи де Белланже вновь встало преградой перед его желанием немедленно покинуть замок. Он с неохотой уступил настойчивости своих офицеров, заявивших, что столь поспешный отъезд будет верхом неблагодарности и что необходимо остаться хотя бы на обед, который уже готов. Однако, уступив, он обнаружил, что и обед задерживается.
Когда, наконец, после бесконечных проволочек, часа через три после отъезда Констана, веселая, шумная компания уселась за стол, шевалье с трудом сдерживал гнев, в который его приводила беспечность офицеров-эмигрантов.
Пока в замке не спеша вкушали трапезу, за его стенами шуаны, наскоро закусив хлебом, луком и остатками вчерашнего ужина, с нетерпением ожидали выступления.
Внезапно смех и веселую беседу за длинным столом заглушил ружейный залп, долетевший из парка.
Пока побледневшие и встревоженные мужчины и женщины задавали вопросы соседям, прогремел второй залп и где-то поблизости раздались возгласы: «К оружию! К оружию! Синие!»
Кантэн и еще несколько обедавших одним прыжком подскочили к высокому окну и увидели густую пелену дыма над деревьями милях в полутора от замка.
Несколько ближе, на огромном лугу, где стояли лагерем застигнутые врасплох шуаны, царила невообразимая суматоха. Под руководством обезумевших от неожиданности командиров несколько отрядов строились для отражения еще не видимого противника. Шуаны были полностью открыты напавшему из прикрытия врагу. Они оказались в непривычной для себя роли и это пришлось им явно не по вкусу.
Стрельба продолжалась. Тяжелым раскатистым залпам, долетавшим с опушки леса, вторили отрывистые залпы шуанов, которые стреляли распростершись на земле, иными словами, используя тактику, по презрительному замечанию Д’Эрвийи, достойную только гуронов.
У себя за спиной Кантэн услышал звонкий, повелительный голос Тэнтеньяка.
— По местам, господа! На нас напали.
Мужчины отошли от группы, которая прижала Кантэна к окну, и ему пришлось без церемоний проложить себе путь сквозь толпу окружавших его женщин.
В центре комнаты, где все пребывало в лихорадочном движении, он столкнулся с Белланже. Виконт пристегивал шпагу. Его губы растянулись в неприятной ухмылке.
— Ах! Господин оракул! Ни одного республиканца по сю сторону Орэ, кажется, вы так говорили.
— Я говорил еще кое о чем, что неплохо бы помнить.
— И с тем же знанием дела.
— Или с его отсутствием, — воскликнула виконтесса. Бледная, напряженная, она стояла рядом с мужем, приложив руку к бурно вздымавшейся груди.
— Я молюсь, чтобы было именно так, сударыня, — ответил Кантэн и поспешил уйти.
Около двери он увидел Жермену. Она стояла в стороне от пораженных ужасом дам. Она была бледна, но странно спокойна. Их глаза встретились, и на губах девушки появилась едва заметная приветливая улыбка. Кантэн подошел ближе.
— Мужайтесь, Жермена. Скорее всего им не хватит сил пробиться сюда.
— Я боюсь не этого, — возразила она с легкой гордостью в голосе. — Да хранит вас Господь, Кантэн.
Он было задержался, но снаружи прозвучал голос Тэнтеньяка.
— Господин де Белланже! Господа из «Верных трону»! По местам!
Кантэн поднес к губам руку мадемуазель де Шеньер, и его увлекли за собой охваченные внезапным рвением офицеры-эмигранты, откликнувшиеся на призыв шевалье.
Каждый получил четкий, краткий приказ и поспешил к своим людям, которые уже строились в боевом порядке. Белланже, как заместитель Тэнтеньяка, получил указания первым.
— Виконт, вы поставите свои отряды справа, чтобы оказаться с фланга у «Синих», когда они выйдут из леса.
— Если они выйдут, сударь.
— Идите! Господин де Ла Mapш, распорядитесь, чтобы Сен-Режан сформировал левый фланг. Господин Ла Уссэ, будьте любезны, разыщите Кадудаля. Прикажите, чтобы он и Гиймо организовали центр и распорядитесь, чтобы те, кто уже продвинулся вперед, отступили, иначе они бессмысленно погибнут. Мы должны выманить «Синих» из укрытия. Поспешите, господа.
Снизу донесся густой, звучный голос Белланже. Как только он смолк, раздалась барабанная дробь, и полк «Верные трону» четким, словно на параде шагом выступил на отведенную ему позицию. Это зрелище вполне удовлетворило бы даже привередливого господина Д’Эрвийи.
Из леса доносился залп за залпом, и густая пелена дыма постепенно заволокла деревья. Чуть ближе в невысокой траве краснели неподвижные пятна, говорившие о том, что стрельба «синих» уже сняла первую жатву.
С верхней ступени террасы Тэнтеньяк наблюдал за происходящим внизу и с нетерпением ждал. Наконец он увидел, что его приказы выполнены. Отчаянная, тщетная вылазка шуанов была остановлена, и они стали отползать, прижимаясь к земле.
К Тэнтеньяку подлетел запыхавшийся Кадудаль. Он был без мундира, и мокрая от пота рубашка прилипла к телу.
— В замок сейчас пришел один местный житель. Он говорит, что это дивизия Груши численностью около трех тысяч человек.
— Груши! Но что стало с вандейцами? Ведь именно Груши запер их в Жослэне! Боже мой! Неужели он разбил их?
— Невозможно. Он идет из Ванна. Он направлялся на соединение с Гошем, но узнав, что мы здесь, вернулся. Тысяча чертей! По-моему, это многое объясняет.
— Вот вам и последний удар по вашей вере в мифических вандейцев. Теперь-то вы начинаете понимать, что нас одурачили?
Тэнтеньяк побледнел и уставился на Кантэна.
— Клянусь Богом! — сквозь зубы проговорил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105