Тут я почувствовал боль в бедре и
ощутил, что дыхание обжигает мне глотку. Футах в десяти один скорпион еще
приплясывал на своих ногах, но ближе не подходил. Остальные откатывались
назад, жужжа и щелкая. Я начал вылезать наверх, но рука, огромная, как
корабельный утлегарь, остановила меня.
- Пусть они сами подойдут... - голос великана прервался. Лицо его
покраснело, и он с трудом глотал воздух широко открытым ртом. Но на его лице
была улыбка.
- Тебе виднее, - сказал я.
- Твое маленькое оружие бьет не хуже настоящего мужчины, - заметил он вместо
того, чтобы пройтись насчет моей глупости.
- Из чего они? У меня было такое впечатление, что я стреляю в легированную
сталь двухдюймовой толщины.
- С ними нелегко справиться, - он кивнул. - И все-таки мы убили девять штук.
- Он взглянул на собаку, которая, тяжело дыша, стояла мордой к противникам.
- Вула прикончила шестерых. Впредь они будут осторожнее... - он запнулся,
посмотрев на меня - на мою ногу. Потом он опустился на одно колено и
дотронулся до прорехи в скафандре, которой я даже не заметил. Вид
разорванного скафандра меня просто потряс. Этот материал невозможно пробить
даже из игольного ружья - и, тем не менее, с ним справилось скорпионье жало.
- До кожи не дошло, - сказал он. - Счастье сопутствовало тебе сегодня, Карл
Паттон. Укол жала смертелен.
Что-то шевельнулось позади него. Я вскрикнул, выстрелил, и в тот же миг на
то место, где он только что стоял, прыгнул скорпион. Я упал, перекатился и
выстрелил ему в глаз, куда тотчас же угодила и дубина Джонни Грома. Я
поднялся на ноги и увидел, что остальные уходят, спускаясь вниз по склону.
- Дурень чертов! - заорал я на великана. От ярости голос мой прервался. - Ты
что, сам за собой последить не можешь?!
- Я в долгу перед тобой, Карл Паттон, - только и вымолвил он.
- К черту долги! Никто мне ничего не должен... и, соответственно, наоборот!
На это он ничего не ответил, только взглянул на меня с высоты своего роста и
слегка улыбнулся, как улыбнулся бы взрослый расшалившемуся ребенку. Я сделал
пару глотков подогретого и обогащенного воздуха из баллона и почувствовал
небольшое облегчение... но очень небольшое.
- Может быть, ты назовешь мне свое настоящее имя, маленький воин? - спросил
великан.
Я ощутил холодок в груди.
- Что ты имеешь в виду? - растерянно спросил я.
- Мы сражались бок о бок. И теперь мы должны обменяться тайными именами,
которые при рождении дали нам матери.
- Ах, магия,да? Джуджу? Таинственные могущественные заклинания? Брось,
здоровяк. С меня хватит и Джонни Грома.
- Как хочешь... Карл Паттон. - И он отправился осматривать пса, а я стал
осматривать поврежденный скафандр. Сервомоторы ног лишились части мощности и
пострадал обогреватель. Это было плохо. Мне еще предстояло гнать великана
довольно долго, прежде чем я выполню свою миссию.
Когда через полчаса мы снова двинулись в путь, я все еще удивлялся - почему
это я так поторопился спасти жизнь человеку, которого должен убить.
* * *
Три часа спустя мы расположились на ночлег. Когда мы устроились в
вытоптанных в снегу ямах, было уже темно. Джонни Гром сказал, что скорпионы
больше не вернутся, но я все никак не мог успокоиться в своих поврежденных
доспехах. Ощущение было такое, что я заживо похоронен в темной глубокой
безвестной могиле. Потом я, должно быть, уснул, потому что, когда пришел в
себя, в лицо мне лился бело-голубой свет. Над вершинами хребта взошла
внутренняя луна - Кронус, изрытый кратерами диск, почти полный и висящий так
низко, что, казалось, до него можно допрыгнуть и со звоном стукнуться
головой.
При лунном свете мы двигались достаточно живо, особенно если учесть, что
подниматься приходилось по склону ледника. На высоте сорок пять тысяч футов
мы достигли перевала и некоторое время смотрели на долину внизу и
возвышающийся за ней следующий хребет. Он отстоял от нас миль на двадцать и
при ночном освещении казался серебряно-белым.
- Может быть, за ним мы обнаружим твоих друзей, - сказал великан. Голос его
стал каким-то бесцветным, будто потерял тембр. Лицо у него, похоже, было
обморожено и онемело от ледяного ветра. Вула скорчилась за его спиной,
выглядя подавленной и старой.
- Вполне, - сказал я. - А может, за тем, что позади него.
- За этими хребтами лежат Башни Нанди. Если твои друзья оказались там, то их
сон будет долог - да и наш тоже.
До следующего хребта было два перехода. Когда мы достигли его, луна
поднялась уже высоко и освещала окрестности призрачным светом. Но вокруг не
видно было ничего, кроме бесконечного льда. Мы сделали на льду привал, затем
тронулись дальше. Скафандр теперь причинял мне неудобства,
разрегулировавшись, и у меня начали мерзнуть пальцы на правой ноге. И,
несмотря на то, что по дороге я то и дело принимал горячие концентраты, а в
вену мне через определенные промежутки времени впрыскивались стимулирующие
средства, появилась усталость. Конечно, я уставал меньше, чем Большой Джон,
у которого вид стал совсем измученный и голодный, а ноги он передвигал так,
словно к ним было приковано по наковальне. Он по-прежнему позволял себе и
собаке съедать более чем скромные порции пищи, при этом выделяя мне даже
больше, чем себе. И я по-прежнему запихивал то, что не мог съесть, в карман
рукава и смотрел, как он мучается от голода. Но он был очень вынослив: он
слабел от голода медленно, нехотя уступая пядь за пядью.
В ту ночь, когда мы лежали за построенной им из снега загородкой, защищавшей
нас от ветра, он задал мне вопрос:
- Карл Паттон, интересно, каково это - путешествовать в пространстве между
мирами?
- Как в одиночном заключении, - ответил я.
- Тебе не по душе одиночество?
- Какая разница? Это моя работа.
- А что тебе нравится, Карл Паттон?
- Вино, женщины и песни, - ответил я. - В крайнем случае, без песен
можно обойтись.
- Тебя ждет женщина?
- Женщины, - поправил я. - Но они не ждут меня.
- Кажется, ты немногое любишь, Карл Паттон. Тогда что же ты ненавидишь?
- Дураков, - сказал я.
- Так, значит, это дураки послали тебя сюда?
- Меня? Меня никто никуда не посылал. Я всегда отправляюсь туда, куда сам
пожелаю.
- Тогда, значит, тебя привлекает свобода. Нашел ли ты ее здесь, в моем мире,
Карл Паттон? - Лицо его было похоже на скорбную маску или на выветренную
скалу, но голос, казалось, насмехался надо мной.
- Ты понимаешь, что погибнешь здесь, или нет? - я не собирался говорить
этого. Но слова вырвались сами собой, и тон их показался мне безжалостным.
Он взглянул на меня так, как делал это всегда, прежде чем заговорить - как
будто старался прочесть что-то, написанное у меня на лице.
- Человек должен когда-нибудь погибнуть, - сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19