Ирен была из тех женщин, которые абсолютно уверенны, что утвердят себя везде, что судьба благосклонна к ним, что с ними не может случиться ничего дурного. Дэвид Джатни представлял себе маленького мальчика, спящего на улицах Калькутты вместе с тысячами больных и нищих. В минуту гнева он сказал ей, что не может понять людей, верящих в религию, которая не препятствует размножению сотен миллионов людей, обреченных на нищету. А она ответила, все происходящее в этом мире несущественно, поскольку то, что совершится в следующей жизни, будет гораздо более интересным и вознаградит за все. Дэвид Джатни не видел в этом логики. Если вы перевоплощаетесь, то где гарантия, что не окажетесь в такой же жалкой жизни, как и та, которую вы покинули?
Джатни приходил в восторг от Ирен и от того, как она обращалась со своим сыном. Она частенько брала маленького Кэмпбелла на политические собрания, потому что ее мать не всегда могла прийти и посидеть с мальчиком, к тому же Ирен была слишком горда, чтобы часто обращаться к ней с такой просьбой. На этих политических или религиозных собраниях она укладывала его в маленьком спальном мешке у своих ног. Иногда, когда детский садик, который он посещал, бывал по каким-либо причинам закрыт, она даже брала мальчика к себе на работу.
То, что она преданная мать, не подлежало сомнению, но Дэвида Джатни поражало ее отношение к материнским обязанностям. Она не испытывала естественного желания оберегать своего ребенка, не волновалась, что что-то может повредить ему, а относилась к сыну, как относятся к любимому домашнему животному, собаке или кошке. Ее совершенно не беспокоило, что думает или чувствует ребенок. Она была убеждена, что материнство ни в коей мере не должно ограничивать ее жизнь и превратиться в обузу, что она должна сохранить свою свободу. Дэвид думал, что Ирен немного сумасшедшая.
Однако она была хорошенькой и когда концентрировалась на сексе, могла быть неотразимо страстной. Дэвид наслаждался близостью с ней. Она была вполне умелой в повседневных делах и не доставляла особых хлопот, так что он разрешил ей переехать к нему.
Двух последствий этого он никак не мог предвидеть: во-первых, стал импотентом, а во-вторых, полюбил маленького мальчика Кэмпбелла.
Готовясь к их приезду, он купил большой чемодан, и уложил в него свои ружья и патроны. Он не хотел, чтобы четырехлетний ребенок случайно взял в руки оружие. Так получилось, что к этому времени у Дэвида Джатни набралось достаточно орудия, чтобы снарядить супергероя-бандита: два ружья, автоматический пистолет, коллекция ручного огнестрельного оружия. Один такой маленький пистолет двадцать второго калибра он носил в кармане пиджака в кожаном футляре, больше походившем на перчатку, а по ночам обычно клал его под подушку. Когда Ирен и Кэмпбелл переехали к нему, он спрятал этот пистолет вместе с остальным оружием и повесил на чемодан прочный замок. Даже если ребенок обнаружит чемодан открытым, он никак не сможет догадаться, как зарядить оружие. Другое дело Ирен. Не то, чтобы он не доверял ей, но она была женщиной с причудами, а причуды и оружие не сочетаются.
В день их приезда Джатни купил для Кэмпбелла несколько игрушек, чтобы мальчик не чувствовал себя потерянным. Укладываясь спать в этот первый вечер, Ирен постелила сыну на диване, раздела его в ванной комнате и надела пижамку. Джатни заметил, как мальчик смотрит на него. В этом взгляде была настороженность, страх и едва заметное смущение. Джатни словно осенило — он узнал в этом взгляде себя. Маленьким мальчиком он понимал, что его отец и мать покинут его, чтобы заняться любовью в своей спальне.
— Послушай, — обратился он к Ирен, — я буду спать здесь на диване, а малыш может спать с тобой.
— Глупости, — отозвалась Ирен. Он совсем не против спать один. Правда Кэмпбелл?
Мальчик молча кивнул. Он вообще редко разговаривал.
Ирен с гордостью продолжала:
— Он у меня храбрый мальчик. Не так ли, Кэмпбелл?
В эту минуту Дэвид Джатни ощутил острую ненависть к ней. Подавив в себе это чувство, он сказал:
— Мне нужно кое-что написать, я лягу поздно. Думаю, будет лучше, если первые несколько ночей он поспит с тобой.
— Если тебе нужно поработать, ладно, — весело согласилась Ирен.
Она протянула руку к Кэмпбеллу, мальчик спрыгнул с дивана и, прибежав в ее объятия, спрятал голову у нее на груди.
— Ты ведь собираешься пожелать доброй ночи дяде Джату? — обратилась она к мальчику и ослепительно улыбнулась Дэвиду. Улыбка сделала ее лицо прекрасным.
Как он понял, ее личная маленькая шутка, своеобразный способ сообщить ему, как она обращалась к мальчику, когда жила с другими любовниками, и дать ему почувствовать свою благодарность за то, что он не разрушает ее веру в людей.
Мальчик все еще стоял, прижавшись лицом к ее груди, а Дэвид нежно потрепал его по плечу и сказал:
— Спокойной ночи, Кэмпбелл.
Мальчик поднял голову и посмотрел Джатни в глаза. Это был особенный вопрошающий взгляд ребенка с любопытством взирающий на совершенно новый объект в его маленьком мирке, словно он мог представлять собой опасность.
Дэвид Джатни был поражен этим взглядом. Он заметил, что у мальчика необычайно утонченное лицо, редко встречающееся у таких маленьких детей, — высокий лоб, блестящие серые глаза, четко очерченный решительный рот.
Кэмпбелл улыбнулся Джатни, и это волшебным образом преобразило лицо мальчика, которое осветилось доверием. Он протянул руку и коснулся лица Дэвида, а потом Ирен увела сына в спальню.
Через несколько минут она вернулась и поцеловала Джатни.
— Спасибо тебе за твою заботу, — сказала она. — Мы можем по-быстрому перепихнуться, прежде, чем я вернусь туда.
Она произнесла эти слова, не сопровождая их никакими зазывными телодвижениями. Это было просто дружеское предложение.
Дэвид Джатни подумал о маленьком мальчике, который за дверью спальни ждет свою маму, и произнес:
— Нет.
— Ладно, — весело ответила она и отправилась в спальню.
Последующие несколько недель Ирен была чрезвычайно занята, взяв дополнительную работу, которая плохо оплачивалась и отнимала много времени. Она участвовала в кампании за переизбрание Кеннеди, чьей страстной поклонницей была, без конца говорила о социальных программах, которые он отстаивает, о его борьбе с богачами, о битве за реформу правовой системы. Дэвид думал, что она просто очарована внешностью Кеннеди, его магическим голосом и трудится в местном штабе за переизбрание Кеннеди, понуждаемая скорее страстью, нежели политическими убеждениями.
Через три дня после ее переезда к нему он зашел в штаб избирательной кампании в Санта-Монике и застал Ирен за компьютером. Маленький Кэмпбелл лежал у ее ног в спальном мешке, но не спал, и Дэвид увидел его раскрытые глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137
Джатни приходил в восторг от Ирен и от того, как она обращалась со своим сыном. Она частенько брала маленького Кэмпбелла на политические собрания, потому что ее мать не всегда могла прийти и посидеть с мальчиком, к тому же Ирен была слишком горда, чтобы часто обращаться к ней с такой просьбой. На этих политических или религиозных собраниях она укладывала его в маленьком спальном мешке у своих ног. Иногда, когда детский садик, который он посещал, бывал по каким-либо причинам закрыт, она даже брала мальчика к себе на работу.
То, что она преданная мать, не подлежало сомнению, но Дэвида Джатни поражало ее отношение к материнским обязанностям. Она не испытывала естественного желания оберегать своего ребенка, не волновалась, что что-то может повредить ему, а относилась к сыну, как относятся к любимому домашнему животному, собаке или кошке. Ее совершенно не беспокоило, что думает или чувствует ребенок. Она была убеждена, что материнство ни в коей мере не должно ограничивать ее жизнь и превратиться в обузу, что она должна сохранить свою свободу. Дэвид думал, что Ирен немного сумасшедшая.
Однако она была хорошенькой и когда концентрировалась на сексе, могла быть неотразимо страстной. Дэвид наслаждался близостью с ней. Она была вполне умелой в повседневных делах и не доставляла особых хлопот, так что он разрешил ей переехать к нему.
Двух последствий этого он никак не мог предвидеть: во-первых, стал импотентом, а во-вторых, полюбил маленького мальчика Кэмпбелла.
Готовясь к их приезду, он купил большой чемодан, и уложил в него свои ружья и патроны. Он не хотел, чтобы четырехлетний ребенок случайно взял в руки оружие. Так получилось, что к этому времени у Дэвида Джатни набралось достаточно орудия, чтобы снарядить супергероя-бандита: два ружья, автоматический пистолет, коллекция ручного огнестрельного оружия. Один такой маленький пистолет двадцать второго калибра он носил в кармане пиджака в кожаном футляре, больше походившем на перчатку, а по ночам обычно клал его под подушку. Когда Ирен и Кэмпбелл переехали к нему, он спрятал этот пистолет вместе с остальным оружием и повесил на чемодан прочный замок. Даже если ребенок обнаружит чемодан открытым, он никак не сможет догадаться, как зарядить оружие. Другое дело Ирен. Не то, чтобы он не доверял ей, но она была женщиной с причудами, а причуды и оружие не сочетаются.
В день их приезда Джатни купил для Кэмпбелла несколько игрушек, чтобы мальчик не чувствовал себя потерянным. Укладываясь спать в этот первый вечер, Ирен постелила сыну на диване, раздела его в ванной комнате и надела пижамку. Джатни заметил, как мальчик смотрит на него. В этом взгляде была настороженность, страх и едва заметное смущение. Джатни словно осенило — он узнал в этом взгляде себя. Маленьким мальчиком он понимал, что его отец и мать покинут его, чтобы заняться любовью в своей спальне.
— Послушай, — обратился он к Ирен, — я буду спать здесь на диване, а малыш может спать с тобой.
— Глупости, — отозвалась Ирен. Он совсем не против спать один. Правда Кэмпбелл?
Мальчик молча кивнул. Он вообще редко разговаривал.
Ирен с гордостью продолжала:
— Он у меня храбрый мальчик. Не так ли, Кэмпбелл?
В эту минуту Дэвид Джатни ощутил острую ненависть к ней. Подавив в себе это чувство, он сказал:
— Мне нужно кое-что написать, я лягу поздно. Думаю, будет лучше, если первые несколько ночей он поспит с тобой.
— Если тебе нужно поработать, ладно, — весело согласилась Ирен.
Она протянула руку к Кэмпбеллу, мальчик спрыгнул с дивана и, прибежав в ее объятия, спрятал голову у нее на груди.
— Ты ведь собираешься пожелать доброй ночи дяде Джату? — обратилась она к мальчику и ослепительно улыбнулась Дэвиду. Улыбка сделала ее лицо прекрасным.
Как он понял, ее личная маленькая шутка, своеобразный способ сообщить ему, как она обращалась к мальчику, когда жила с другими любовниками, и дать ему почувствовать свою благодарность за то, что он не разрушает ее веру в людей.
Мальчик все еще стоял, прижавшись лицом к ее груди, а Дэвид нежно потрепал его по плечу и сказал:
— Спокойной ночи, Кэмпбелл.
Мальчик поднял голову и посмотрел Джатни в глаза. Это был особенный вопрошающий взгляд ребенка с любопытством взирающий на совершенно новый объект в его маленьком мирке, словно он мог представлять собой опасность.
Дэвид Джатни был поражен этим взглядом. Он заметил, что у мальчика необычайно утонченное лицо, редко встречающееся у таких маленьких детей, — высокий лоб, блестящие серые глаза, четко очерченный решительный рот.
Кэмпбелл улыбнулся Джатни, и это волшебным образом преобразило лицо мальчика, которое осветилось доверием. Он протянул руку и коснулся лица Дэвида, а потом Ирен увела сына в спальню.
Через несколько минут она вернулась и поцеловала Джатни.
— Спасибо тебе за твою заботу, — сказала она. — Мы можем по-быстрому перепихнуться, прежде, чем я вернусь туда.
Она произнесла эти слова, не сопровождая их никакими зазывными телодвижениями. Это было просто дружеское предложение.
Дэвид Джатни подумал о маленьком мальчике, который за дверью спальни ждет свою маму, и произнес:
— Нет.
— Ладно, — весело ответила она и отправилась в спальню.
Последующие несколько недель Ирен была чрезвычайно занята, взяв дополнительную работу, которая плохо оплачивалась и отнимала много времени. Она участвовала в кампании за переизбрание Кеннеди, чьей страстной поклонницей была, без конца говорила о социальных программах, которые он отстаивает, о его борьбе с богачами, о битве за реформу правовой системы. Дэвид думал, что она просто очарована внешностью Кеннеди, его магическим голосом и трудится в местном штабе за переизбрание Кеннеди, понуждаемая скорее страстью, нежели политическими убеждениями.
Через три дня после ее переезда к нему он зашел в штаб избирательной кампании в Санта-Монике и застал Ирен за компьютером. Маленький Кэмпбелл лежал у ее ног в спальном мешке, но не спал, и Дэвид увидел его раскрытые глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137