Я объявила великому князю, что отныне буду ему только другом. И действительно, с момента своего превращения в Марию Девятову я больше не принадлежала ему. Мало того, я приложила все силы, чтобы заставить его высочество относиться с большим уважением к великой княгине. Нет, я не была разлучницей, я не виновата в нарушении супружеского счастья великого князя!
— Хорошо, допустим, что все это правда. В твоем голосе чувствуется глубокая искренность, и, думается, тебе можно верить. Но ее величество видела твою вину совсем не в сущности твоих любовных отношений с великим князем. Мало ли что! Конечно, хорошего тут было бы мало, но все мы — люди, и если бы твои отношения даже не были платоническими, но ограничились лишь одной любовью, такая кара никогда не постигла бы тебя!
— Но я не понимаю... Какие другие отношения?..
— А вот послушай! Из всего того, что ты сама сказала, видно, что ты действительно ненавидишь князя Потемкина и поддерживала эту ненависть и в великом князе. Ты говоришь, будто Потемкин злоумышлял против его высочества. Верю тебе, что ты не выдумала этого, но многого ты могла и не понять. Потемкин — первое лицо после императрицы в России, на нем лежит большое бремя забот. Он мог находить великого князя просто неспособным к управлению государством, но не преследовать личных целей. А ты разговорами с великим князем на эту тему увеличивала его вражду к Потемкину. Но ведь ты знаешь, что светлейший — главная опора в делах правления ее величества. Значит, раздражая наследника против Потемкина, ты возбуждала его и против матери.
— Никогда!
— Что значит «никогда»? Ты могла делать это невольно. Но оставим это, имеются обвинения и поважнее. Итак, из твоих собственных признаний видно, что ты играла известную политическую роль при великом князе. Ее величество заметила, что с того момента, как ты стала близка к его высочеству, наследник стал проявлять все большую и большую злобность и непочтительность к своей императрице и матери. Мало того, полиции ее величества удалось выследить, что великий князь завязал преступные отношения с враждебной России шведской политической партией с целью свержения императрицы с трона и, желая сам вступить на престол...
— Это — наглая ложь! — крикнула Бодена.
— Как «ложь»? Как ты смеешь говорить так со мной, негодяйка? — гневно крикнула дама и в бешенстве сделала два шага вперед к узнице.
Но конец ее тонкой, длинной вуали зацепился за пуговицу замаскированного спутника дамы, и при дрожащем свете фонарей и факелов перед Боденой обнажилось знакомое разгневанное лицо.
— Ваше величество! — испуганно простонала она и в
ужасе рухнула на колени, разражаясь от неожиданности судорожными рыданиями.
Екатерина II подбежала к ней, подняла с колен и нежно посадила на кровать.
— Ну, ну! — мягко сказала она. — Успокойся, не плачь! Слаба ты еще... Да успокойся же, не бойся меня! — Она присела на табуретку около кровати и продолжала: — А теперь посмотри мне прямо в глаза и повтори, что я солгала!
— Я могу повторить только одно, — дрожа, но твердо выдерживая взгляд императрицы, сказала Бодена, — тот, кто донес вам, ваше величество, будто великий князь покушается на вашу жизнь или корону, преступно солгал...
— Но мне представили доказательства!
— Ваше величество, я твердо убеждена, что эти доказательства поддельны.
— Как, ты решишься утверждать, что меня умышленно обманывали?
— Если вы, ваше величество, не рассердитесь, то я могу повторить одну фразу, которую часто говорил в моем присутствии его высочество.
— Говори!
— Но эта фраза не особенно... почтительна!
— Э, милая моя, раз эту фразу сказал великий князь, так я уже заранее знаю, что она непочтительна! Говори, не бойся!
— Я очень часто слышала из уст его высочества следующее: «Она хочет заставить меня забыть, что она мне мать и императрица! Первое ей удалось вполне, но второго никогда не будет: что бы ни было, я никогда не нарушу долга верноподданного!»
— Постой, милая моя, но при каких же обстоятельствах Павлу пришлось сказать такую фразу? Значит, у тебя с ним бывали разговоры о том, что он может нарушить долг подданного?
— Да, ваше величество, такие разговоры бывали, и очень часто. Когда его высочество имел повод считать себя оскорбленным тем или иным распоряжением, он говорил, что понимает теперь возможность таких фактов, которые имеются в истории. Но он всегда заканчивал той фразой, которую я только что повторила вам, ваше величество.
Екатерина Алексеевна задумалась.
— Как знать? — сказала она наконец. — Может быть, ты и права. Ну да я еще буду иметь возможность проверить справедливость этого. А теперь предположим, что я тебе поверила и что ты действительно невиновна во вменяемом тебе преступлении. Но остается много такого, что, не составляя вины, тем не менее слишком усложняет положение. Если я тебя выпущу на свободу, можешь ты дать мне слово, что уедешь на первое время за границу и навсегда прекратишь всякие сношения с великим князем?
— Нет, ваше величество, я не могу сделать это, — твердо возразила Бодена.
— Послушай, я буду говорить с тобой совершенно просто и откровенно. Пойми: прав ли Потемкин или виноват, но он в данный момент нужен России. Никто, кроме него, не может довести до конца задуманное им дело. Но мыслимо ли поддерживать такое положение вещей, что первый советник русской короны и ее наследник являются злейшими врагами? Между тем, если ты будешь играть прежнюю роль около великого князя — даже помимо всей невозможности такого вторжения в семью — это поведет только к обострению их отношений. Вот почему я прошу тебя уехать!
— Как! Вы, ваше величество, хотите, чтобы я, и без того слишком много потерпевшая от происков князя Потемкина, бросила все и всех, чтобы я рассталась со всеми, кого я люблю, терпела неудобства — и все это ради облегчения существования князя Потемкина? Ваше величество, вам достаточно протянуть руку, чтобы заставить Потемкина согнуться перед вашей царственной волей, а вы предпочитаете обрушивать все последствия на меня?
— Ты, кажется, собираешься давать мне советы и указания? — холодно сказала императрица, вставая. — В последний раз спрашиваю тебя: согласна ли ты, получив от меня достаточную сумму на расходы, сейчас же уехать за границу, дав слово прекратить всякие сношения с великим князем?
— Нет, ваше величество.
— Ну так пеняй на себя! Тебе придется просидеть здесь, пока ты не оставишь своего упрямства. Вот что, Александр, — обратилась императрица к Ланскому, — ты останешься пока здесь. Это слишком важный пост, чтобы я могла поручить его первому попавшемуся. Со временем я присмотрю человека и заменю тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91
— Хорошо, допустим, что все это правда. В твоем голосе чувствуется глубокая искренность, и, думается, тебе можно верить. Но ее величество видела твою вину совсем не в сущности твоих любовных отношений с великим князем. Мало ли что! Конечно, хорошего тут было бы мало, но все мы — люди, и если бы твои отношения даже не были платоническими, но ограничились лишь одной любовью, такая кара никогда не постигла бы тебя!
— Но я не понимаю... Какие другие отношения?..
— А вот послушай! Из всего того, что ты сама сказала, видно, что ты действительно ненавидишь князя Потемкина и поддерживала эту ненависть и в великом князе. Ты говоришь, будто Потемкин злоумышлял против его высочества. Верю тебе, что ты не выдумала этого, но многого ты могла и не понять. Потемкин — первое лицо после императрицы в России, на нем лежит большое бремя забот. Он мог находить великого князя просто неспособным к управлению государством, но не преследовать личных целей. А ты разговорами с великим князем на эту тему увеличивала его вражду к Потемкину. Но ведь ты знаешь, что светлейший — главная опора в делах правления ее величества. Значит, раздражая наследника против Потемкина, ты возбуждала его и против матери.
— Никогда!
— Что значит «никогда»? Ты могла делать это невольно. Но оставим это, имеются обвинения и поважнее. Итак, из твоих собственных признаний видно, что ты играла известную политическую роль при великом князе. Ее величество заметила, что с того момента, как ты стала близка к его высочеству, наследник стал проявлять все большую и большую злобность и непочтительность к своей императрице и матери. Мало того, полиции ее величества удалось выследить, что великий князь завязал преступные отношения с враждебной России шведской политической партией с целью свержения императрицы с трона и, желая сам вступить на престол...
— Это — наглая ложь! — крикнула Бодена.
— Как «ложь»? Как ты смеешь говорить так со мной, негодяйка? — гневно крикнула дама и в бешенстве сделала два шага вперед к узнице.
Но конец ее тонкой, длинной вуали зацепился за пуговицу замаскированного спутника дамы, и при дрожащем свете фонарей и факелов перед Боденой обнажилось знакомое разгневанное лицо.
— Ваше величество! — испуганно простонала она и в
ужасе рухнула на колени, разражаясь от неожиданности судорожными рыданиями.
Екатерина II подбежала к ней, подняла с колен и нежно посадила на кровать.
— Ну, ну! — мягко сказала она. — Успокойся, не плачь! Слаба ты еще... Да успокойся же, не бойся меня! — Она присела на табуретку около кровати и продолжала: — А теперь посмотри мне прямо в глаза и повтори, что я солгала!
— Я могу повторить только одно, — дрожа, но твердо выдерживая взгляд императрицы, сказала Бодена, — тот, кто донес вам, ваше величество, будто великий князь покушается на вашу жизнь или корону, преступно солгал...
— Но мне представили доказательства!
— Ваше величество, я твердо убеждена, что эти доказательства поддельны.
— Как, ты решишься утверждать, что меня умышленно обманывали?
— Если вы, ваше величество, не рассердитесь, то я могу повторить одну фразу, которую часто говорил в моем присутствии его высочество.
— Говори!
— Но эта фраза не особенно... почтительна!
— Э, милая моя, раз эту фразу сказал великий князь, так я уже заранее знаю, что она непочтительна! Говори, не бойся!
— Я очень часто слышала из уст его высочества следующее: «Она хочет заставить меня забыть, что она мне мать и императрица! Первое ей удалось вполне, но второго никогда не будет: что бы ни было, я никогда не нарушу долга верноподданного!»
— Постой, милая моя, но при каких же обстоятельствах Павлу пришлось сказать такую фразу? Значит, у тебя с ним бывали разговоры о том, что он может нарушить долг подданного?
— Да, ваше величество, такие разговоры бывали, и очень часто. Когда его высочество имел повод считать себя оскорбленным тем или иным распоряжением, он говорил, что понимает теперь возможность таких фактов, которые имеются в истории. Но он всегда заканчивал той фразой, которую я только что повторила вам, ваше величество.
Екатерина Алексеевна задумалась.
— Как знать? — сказала она наконец. — Может быть, ты и права. Ну да я еще буду иметь возможность проверить справедливость этого. А теперь предположим, что я тебе поверила и что ты действительно невиновна во вменяемом тебе преступлении. Но остается много такого, что, не составляя вины, тем не менее слишком усложняет положение. Если я тебя выпущу на свободу, можешь ты дать мне слово, что уедешь на первое время за границу и навсегда прекратишь всякие сношения с великим князем?
— Нет, ваше величество, я не могу сделать это, — твердо возразила Бодена.
— Послушай, я буду говорить с тобой совершенно просто и откровенно. Пойми: прав ли Потемкин или виноват, но он в данный момент нужен России. Никто, кроме него, не может довести до конца задуманное им дело. Но мыслимо ли поддерживать такое положение вещей, что первый советник русской короны и ее наследник являются злейшими врагами? Между тем, если ты будешь играть прежнюю роль около великого князя — даже помимо всей невозможности такого вторжения в семью — это поведет только к обострению их отношений. Вот почему я прошу тебя уехать!
— Как! Вы, ваше величество, хотите, чтобы я, и без того слишком много потерпевшая от происков князя Потемкина, бросила все и всех, чтобы я рассталась со всеми, кого я люблю, терпела неудобства — и все это ради облегчения существования князя Потемкина? Ваше величество, вам достаточно протянуть руку, чтобы заставить Потемкина согнуться перед вашей царственной волей, а вы предпочитаете обрушивать все последствия на меня?
— Ты, кажется, собираешься давать мне советы и указания? — холодно сказала императрица, вставая. — В последний раз спрашиваю тебя: согласна ли ты, получив от меня достаточную сумму на расходы, сейчас же уехать за границу, дав слово прекратить всякие сношения с великим князем?
— Нет, ваше величество.
— Ну так пеняй на себя! Тебе придется просидеть здесь, пока ты не оставишь своего упрямства. Вот что, Александр, — обратилась императрица к Ланскому, — ты останешься пока здесь. Это слишком важный пост, чтобы я могла поручить его первому попавшемуся. Со временем я присмотрю человека и заменю тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91