Верно говорю, обручена.
— С Кириповичем.
— Неужто, братец, неужто? Имро, да ты, ей-богу, балда! Такую пригожую девку Кириповичу отдавать!
Штефка ходила к костелу почти каждый день. Иногда приходила совсем рано, иногда, если дома были дела,— пополудни, а то прибегала под самый вечер — должно быть, даже не ради работы, а просто так, поглазеть. Имро замечал ее и вечером, когда после работы уходил с отцом и братьями домой в Околичное. Она прохаживалась с Кяриновичем, управляющим имением. Чудно, право! Неужто он и впрямь с ней гуляет? Конечно, человек он неженатый, и на приличную должность вышел, и живет честь по чести — одним словом, управитель все равно старый козел! Наверняка за плечами добрых три десятка, да и за сорокалетнего смело сошел бы. Чудно, право! Но, с другой стороны, всяк сам себе голова, не суй нос в чужие дела.
Как-то раз — опять же случайно,—кот да Гульдапы возвращались с работы, на улицу вышел Штефкин отец и, увидев их, тут же замедлил шаг.
— Гульдан! — закричал он веселым голосом и сразу же повернул назад.—Загляни-ка! Я вот думал забежать па кружку пива, но, коль ты уж попался мне на дороге, зайдем ко мне на минуту! Пошли, Гульданко! Пошли, ребятки! Уважаю мастеровой народ!
Конечно, он позвал на рюмочку. Выпили, упрашивать их не понадобилось, а была бы охота, и закусить было б можно, да не стоило живот набивать, уж лучше опрокинуть лишнюю рюмочку.
Штефка была дома. Дома была и Штефкина мать. Был там и какой-то мальчонка, не очень удачный: он все время шмыгал носом, хотя и стояло лето. А не тяни он носом, его, может, никто бы и не заметил. Что ж, не каждому же ребепку быть удачным. Но это так —- к слову пришлось.
Вечер был из приятных. Гульданы засиделись, пожалуй, дольше, чем следовало бы. Штефкина мать уже стала подремывать и в конце концов отправилась на боковую. Мастера это слегка покоробило, он потихоньку поднялся.— Бедняжка! Уморили мы ее разговорами,— сказал он смущенно.— Ребята, пора и честь знать!
— Сидите па здоровье! — Штефкин отец опять их поусаживал.— Не беспокойтесь зазря. У нас с женой полное взаимопонимание.
И Гульданы остались. Им было приятно. Штефка просидела с ними до конца, хотя порой не знала, кого и слушать. Мастер и ее отец старались вести степенный разговор, да и подмастерья не уступали им — вы-то знаете, что за народ эти подмастерья, особенно когда рядом женщина,— они тоже говорили степенно, но лишь затем, чтобы произвести впечатление, а вообще-то им все трын-трава, обычно несут всякую околесицу, слово для них — тьфу, ведь у подмастерьев слов всегда полон рот. Ох и впрямь озору-ны эти Гульданы! То и дело обрывали отцов, что своего, что чужого, а Штефку меж тем нет-нет да и поддевали. Она едва успевала отбиваться.
Мастеру пришлось одернуть сыновей: — Негодники, оставьте девку в покое!
А уходя, мастер сказал отцу Штефки: — Мишо, сам небось видел, как мои молодцы дочку твою хотели забаламу-тить?
— Конечно, видел. Дочка у меня хороша.
— Мишо, да у меня и в мыслях не было хаить ее. Я именно это и хотел сказать. Не знал, что у тебя такая пригожая дочка.
— Гульданко, обе дочки у меня хороши. Одну я уже выдал, и эта замуж собирается. Жених,— тут Штефкин отец наклонился к мастеру,— не по душе мне этот жених. Гее, Гульданко! Не по душе он мне!
— Так-так.! Понятно.
Имро услышал. Невольно опять припомнил Кириновича. Неужто и в самом деле все так?
Мастер огляделся.— А где она? Где девка-то? Эвон! Ну пошли, поторапливайтесь! — Мастер обождал, пока Ондреы и Якуб со Штефкой выйдут на улицу, потом сказал: — Ну как, ребята? Возьмем девку на колокольню?
Сыновья один за другим, весело поддакнули.
— Решено! Слышь, Штефка, когда мы будем ставить крест на церовский храм, ты наверху мне вина и поднесешь. А до той поры не смей замуж идти, обычай не позволяет. О, старый же я дурак! Ну, благодарствую, Мишко! Благодарствую, и всего тебе хорошего! Доброй ночи! Доброй ночи, ШтефкЙ! С богом! Всего хорошего!
Имро часто вспоминал ее. А иной раз и подумывал: «А что, если мне встретиться с ней. Я еще неженатый, могу встретиться, с кем хочу. Пришла бы она на свидание? Ну а потом что? Если Вильма про то узнает? А и не узнает, что с того? Кого бы я обманул? Нет, Имришко, пет, лучше не мудри, не раздумывай, пи с кем лучше не связывайся! Разве Вильма не так хороша? Не отступайся от нее, Имро!» А строитель — как, опять он? — и впрямь не забывает добрых славных обычаев! Чуть свет пожаловал в приход и объявил:
— Святой отец, а крест-то уже наверху! Осталось его укрепить! — Потом сокрушенно поднял взгляд, правда одновременно с рюмкой, и сказал: — Так за этот крест, святой отец!
«У-ух, сатана! Молчи! Лакай и помалкивай! Хоть речами не искушай!»
— Хороша палипка! — похваливал строитель водку.— Знаю, святой отец, вы человек непьющий, но нынче — нынче редкостный день, думаю, вы могли со мной чокнуться.
— Упаси боже! В самом деле не могу. Я вам уже не раз о том говорил.
— Знаю, святой отец, знаю! А жаль! В самом доле жаль! Сегодня мне даже малость взгрустнулось. Хотелось с вами за крест чокнуться.
— Не могу. Стоит выпить, сразу живот схватывает.
— Нервы! Все нервы! Будьте осмотрительны, очень осмотрительны. Как бы язву не заработать!
— Что вы, что вы! Желудок у меня в порядке, да и нервы не шалит. Л нить не ныо, не выношу спиртного!
— Думаете, не знаю? Я же знаю, ведь я у вас, почитан, каждый день. И все же будьте осмотрительны! С нервами не шутят. К нервам в самом деле нужно относиться со всем вниманием. Знаете, как иногда у меня нервы шалят? Счастье еще, что не очень-то в рюмочку и заглядываю, Разве я пью? Вся же моя выпивка здесь, и я постоянно у вас, а много ли выпью? Для умного человека главное — разговор, всегда главное —- разговор, беседа, хорошее настроение, а рюмка — дело десятое. Иной раз налью себе рюмочку: вы-то мне никогда не нальете, поставите бутылку — и изволь сам! Вот я и наливаю себе, и мы беседуем по душам.
«Лучше не беседуй! Охальник! Сатана! Язык бы тебе прикусить!
— Святой отец, стало быть, не надыме себе? Можно, я вам налью самую малость?
— Боже избавь. Видеть спиртного и то не могу!
— Конечно, это же сущая пакость. Я не имею в виду вашу палинку, это питье превосходное, я вообще говорю. Спиртное есть спиртное. Хоть и для людей, а все равно пакость. Поддашься спиртному — и тут же ставь на себе, крест. Но нынче вы в самом деле могли бы выпить! Если позволите, я еще каплю себе налью. Знаете же, коли он наверху, этот крест, так пусть там прочно стоит, пусть Гульдан укрепит его как положено! Ну стало быть, еще раз за крест!
«Охальник! Нечестивец! Чтоб тебя господь твоими же нулями-молитвами поразил, а черт рогами наградил! Чтоб тебя огнь не помиловал! Твоими устами Люцифер молвит! Чтоб тебя другой, еще более злющий Люцифер копытом вышколил да приличию обучил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186
— С Кириповичем.
— Неужто, братец, неужто? Имро, да ты, ей-богу, балда! Такую пригожую девку Кириповичу отдавать!
Штефка ходила к костелу почти каждый день. Иногда приходила совсем рано, иногда, если дома были дела,— пополудни, а то прибегала под самый вечер — должно быть, даже не ради работы, а просто так, поглазеть. Имро замечал ее и вечером, когда после работы уходил с отцом и братьями домой в Околичное. Она прохаживалась с Кяриновичем, управляющим имением. Чудно, право! Неужто он и впрямь с ней гуляет? Конечно, человек он неженатый, и на приличную должность вышел, и живет честь по чести — одним словом, управитель все равно старый козел! Наверняка за плечами добрых три десятка, да и за сорокалетнего смело сошел бы. Чудно, право! Но, с другой стороны, всяк сам себе голова, не суй нос в чужие дела.
Как-то раз — опять же случайно,—кот да Гульдапы возвращались с работы, на улицу вышел Штефкин отец и, увидев их, тут же замедлил шаг.
— Гульдан! — закричал он веселым голосом и сразу же повернул назад.—Загляни-ка! Я вот думал забежать па кружку пива, но, коль ты уж попался мне на дороге, зайдем ко мне на минуту! Пошли, Гульданко! Пошли, ребятки! Уважаю мастеровой народ!
Конечно, он позвал на рюмочку. Выпили, упрашивать их не понадобилось, а была бы охота, и закусить было б можно, да не стоило живот набивать, уж лучше опрокинуть лишнюю рюмочку.
Штефка была дома. Дома была и Штефкина мать. Был там и какой-то мальчонка, не очень удачный: он все время шмыгал носом, хотя и стояло лето. А не тяни он носом, его, может, никто бы и не заметил. Что ж, не каждому же ребепку быть удачным. Но это так —- к слову пришлось.
Вечер был из приятных. Гульданы засиделись, пожалуй, дольше, чем следовало бы. Штефкина мать уже стала подремывать и в конце концов отправилась на боковую. Мастера это слегка покоробило, он потихоньку поднялся.— Бедняжка! Уморили мы ее разговорами,— сказал он смущенно.— Ребята, пора и честь знать!
— Сидите па здоровье! — Штефкин отец опять их поусаживал.— Не беспокойтесь зазря. У нас с женой полное взаимопонимание.
И Гульданы остались. Им было приятно. Штефка просидела с ними до конца, хотя порой не знала, кого и слушать. Мастер и ее отец старались вести степенный разговор, да и подмастерья не уступали им — вы-то знаете, что за народ эти подмастерья, особенно когда рядом женщина,— они тоже говорили степенно, но лишь затем, чтобы произвести впечатление, а вообще-то им все трын-трава, обычно несут всякую околесицу, слово для них — тьфу, ведь у подмастерьев слов всегда полон рот. Ох и впрямь озору-ны эти Гульданы! То и дело обрывали отцов, что своего, что чужого, а Штефку меж тем нет-нет да и поддевали. Она едва успевала отбиваться.
Мастеру пришлось одернуть сыновей: — Негодники, оставьте девку в покое!
А уходя, мастер сказал отцу Штефки: — Мишо, сам небось видел, как мои молодцы дочку твою хотели забаламу-тить?
— Конечно, видел. Дочка у меня хороша.
— Мишо, да у меня и в мыслях не было хаить ее. Я именно это и хотел сказать. Не знал, что у тебя такая пригожая дочка.
— Гульданко, обе дочки у меня хороши. Одну я уже выдал, и эта замуж собирается. Жених,— тут Штефкин отец наклонился к мастеру,— не по душе мне этот жених. Гее, Гульданко! Не по душе он мне!
— Так-так.! Понятно.
Имро услышал. Невольно опять припомнил Кириновича. Неужто и в самом деле все так?
Мастер огляделся.— А где она? Где девка-то? Эвон! Ну пошли, поторапливайтесь! — Мастер обождал, пока Ондреы и Якуб со Штефкой выйдут на улицу, потом сказал: — Ну как, ребята? Возьмем девку на колокольню?
Сыновья один за другим, весело поддакнули.
— Решено! Слышь, Штефка, когда мы будем ставить крест на церовский храм, ты наверху мне вина и поднесешь. А до той поры не смей замуж идти, обычай не позволяет. О, старый же я дурак! Ну, благодарствую, Мишко! Благодарствую, и всего тебе хорошего! Доброй ночи! Доброй ночи, ШтефкЙ! С богом! Всего хорошего!
Имро часто вспоминал ее. А иной раз и подумывал: «А что, если мне встретиться с ней. Я еще неженатый, могу встретиться, с кем хочу. Пришла бы она на свидание? Ну а потом что? Если Вильма про то узнает? А и не узнает, что с того? Кого бы я обманул? Нет, Имришко, пет, лучше не мудри, не раздумывай, пи с кем лучше не связывайся! Разве Вильма не так хороша? Не отступайся от нее, Имро!» А строитель — как, опять он? — и впрямь не забывает добрых славных обычаев! Чуть свет пожаловал в приход и объявил:
— Святой отец, а крест-то уже наверху! Осталось его укрепить! — Потом сокрушенно поднял взгляд, правда одновременно с рюмкой, и сказал: — Так за этот крест, святой отец!
«У-ух, сатана! Молчи! Лакай и помалкивай! Хоть речами не искушай!»
— Хороша палипка! — похваливал строитель водку.— Знаю, святой отец, вы человек непьющий, но нынче — нынче редкостный день, думаю, вы могли со мной чокнуться.
— Упаси боже! В самом деле не могу. Я вам уже не раз о том говорил.
— Знаю, святой отец, знаю! А жаль! В самом доле жаль! Сегодня мне даже малость взгрустнулось. Хотелось с вами за крест чокнуться.
— Не могу. Стоит выпить, сразу живот схватывает.
— Нервы! Все нервы! Будьте осмотрительны, очень осмотрительны. Как бы язву не заработать!
— Что вы, что вы! Желудок у меня в порядке, да и нервы не шалит. Л нить не ныо, не выношу спиртного!
— Думаете, не знаю? Я же знаю, ведь я у вас, почитан, каждый день. И все же будьте осмотрительны! С нервами не шутят. К нервам в самом деле нужно относиться со всем вниманием. Знаете, как иногда у меня нервы шалят? Счастье еще, что не очень-то в рюмочку и заглядываю, Разве я пью? Вся же моя выпивка здесь, и я постоянно у вас, а много ли выпью? Для умного человека главное — разговор, всегда главное —- разговор, беседа, хорошее настроение, а рюмка — дело десятое. Иной раз налью себе рюмочку: вы-то мне никогда не нальете, поставите бутылку — и изволь сам! Вот я и наливаю себе, и мы беседуем по душам.
«Лучше не беседуй! Охальник! Сатана! Язык бы тебе прикусить!
— Святой отец, стало быть, не надыме себе? Можно, я вам налью самую малость?
— Боже избавь. Видеть спиртного и то не могу!
— Конечно, это же сущая пакость. Я не имею в виду вашу палинку, это питье превосходное, я вообще говорю. Спиртное есть спиртное. Хоть и для людей, а все равно пакость. Поддашься спиртному — и тут же ставь на себе, крест. Но нынче вы в самом деле могли бы выпить! Если позволите, я еще каплю себе налью. Знаете же, коли он наверху, этот крест, так пусть там прочно стоит, пусть Гульдан укрепит его как положено! Ну стало быть, еще раз за крест!
«Охальник! Нечестивец! Чтоб тебя господь твоими же нулями-молитвами поразил, а черт рогами наградил! Чтоб тебя огнь не помиловал! Твоими устами Люцифер молвит! Чтоб тебя другой, еще более злющий Люцифер копытом вышколил да приличию обучил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186