Значит, надо будет сразу же узнать, есть ли в «Альбионе» своя столовая. Вообще-то, в такой крупной фирме должна быть, решил он.
Грайс оказался у вращающихся дверей альбионского подъезда за четыре минуты до назначенного ему срока – в одиннадцать двадцать шесть. Первый этаж «Альбиона» походил на парадные холлы всех других фирм, в которых Грайс работал, но здесь почему-то не было выставки фирменной продукции, вроде макетов каких-нибудь механизмов на вращающихся подставках или хотя бы столика с информационно-рекламными брошюрами; вместо всего этого Грайс увидел только экзотический бассейнчик, окруженный искусственными скалами, несколько пальм в больших керамических кадках да барьер, за которым восседали три человека в униформе швейцаров – их, по всей вероятности, рекомендовал на эту работу Комитет бывших военнослужащих. Оглядевшись, Грайс решил, что «Альбион» – весьма респектабельная фирма.
Он подошел к ближайшему из троих швейцаров – у того не было одной руки – и, назвав свою фамилию, сказал, что явился на собеседование.
– Грайс, – повторил швейцар. Потом, обратившись к соседу, спросил: – Есть он у тебя в списке, Дуглас?
Швейцар Дуглас, тоже однорукий, ответил далеко не сразу. Он пристально разглядывал входные двери, а может быть, считал бледно-голубые плитки на стене. Неохотно оторвавшись от этого занятия, он взял со стола какую-то белую карточку, посмотрел на нее сквозь толстенные стекла очков и, скривив рот, словно курильщик, выдувающий в сторону дым сигареты, объявил, что заведующий Отделом служащих действительно назначил Грайсу встречу.
– Он займется с вами, – сказал первый швейцар и уткнулся в газету.
Грайс продвинулся вдоль барьера ко второму швейцару. Тот по-прежнему рассматривал белую карточку, держа ее на расстоянии вытянутой руки, и у него был такой вид, будто ему очень не хочется верить в ее существование, несмотря даже на то, что он уже опрометчиво признал право Грайса быть в некоем списке. Грайс терпеливо ждал; через некоторое время второй швейцар сфокусировал на его лице линзы своих очков с видом глубочайшего, как показалось Грайсу, отвращения.
– А бэ пять два?
– Простите?
– Я спрашиваю, где ваш дубликат карты Б-52. Он является для вас пропуском.
– Простите, но я что-то не совсем понимаю…
Швейцар положил белую карточку на барьер и сначала уткнул бледно-костлявый палец в ее номер, а потом провел желтым ногтем по ее нижней кромке.
– Тут вот линия отрыва, видите? – сказал он. – Комитет труда посылает эту карту нам, а оторванную, как пропуск, вручает вам. Вы ведь направлены к нам комитетом труда?
– Да-да, совершенно верно, комитетом труда. Я был там в прошлую среду.
– Так-так, в среду, – повторил швейцар. – В среду. – Он глянул на стенной календарь, словно бы сомневаясь, что такой день недели существует. – Вы, видно, и правда были в комитете труда, иначе мы не получили бы вашу карту Б-52. Но у вас должен быть дубликат. Из комитета труда.
– Простите, но они мне его, к сожалению, не дали, – сказал Грайс, опасливо подумав, что ошибка симпатичной псевдостюардессы может стоить ему работы. Даже если он преодолеет это неожиданно возникшее препятствие, ему все равно не успеть на встречу вовремя – цифровые часы позади швейцаров уже показывали 11:32, – а опоздание вряд ли понравится заведующему Отделом служащих.
– Стало быть, следует считать, что у вас нет карты Б-52. – Метроном, отмеряющий в голове швейцара паузы между словами, работал на редкость медленно.
– Да нет, я даже не знал…
– Дубликат вот этой. Нам ее присылают из комитета труда, а у вас должен быть дубликат.
– Да вот, к сожалению, нету.
Швейцар снова скорчил гримасу курильщика и, будто фигурка в часах, у которых кончается завод, начал поворачиваться к своему коллеге, до сих пор не принимавшему участия в разговоре. Он, как с удивлением обнаружил Грайс, тоже был однорукий. Вперив, подобно второму швейцару, взгляд в противоположную стену, он беззвучно шевелил губами – подсчитывая, вероятно, общее количество плиток по обеим сторонам дверей.
– Послушай, Барни. У этого господина нет пропуска на вход.
Третий швейцар выслушал сообщение второго, не отрывая взгляда от стены и продолжая шевелить губами. Но зато когда он заговорил, губы у него шевелиться перестали.
– А он что – на собеседование?
– Вот-вот. К мистеру Лукасу. В полдвенадцатого?
– Тогда у него должен быть дубликат карты Б-52.
– Так я ж тебе и толкую, что нету. Они прислали нам, как положено, карту Б-52, а дубликата ему не дали.
Третий швейцар медленно повернул голову, чтобы посмотреть на Грайса. Потом, словно усталый полицейский в конце ночного дежурства, неспешно протянул руку, взял белую картонную карточку и внимательно оглядел ее с обеих сторон. Часы отщелкнули тридцать третью минуту двенадцатого.
В одиннадцать тридцать четыре третий швейцар задумчиво произнес:
– Что-то непонятно. Непонятно, да и все тут.
– Вот и мне непонятно, – сказал второй швейцар. – Почему, интересно, они прислали нам карту Б-52, а дубликат ему не выписали?
– Они, стало быть, оформили на него карту Б-52, – проговорил первый швейцар, – а дубликат оформить забыли.
– Послушайте, – сказал Грайс, решив, что и ему пора внести свою лепту в разговор, – я, собственно, не совсем понимаю…
– Дубликат остался у них. В комитете труда, – разъяснил ему первый швейцар.
– А ты что об этом думаешь, Барни? – спросил второй швейцар.
Третий швейцар глубокомысленно помолчал, потом изучающе, будто хотел определить Грайсов характер, посмотрел на него и неопределенно хмыкнул. Грайс решил, что он умывает, так сказать, руки. Но второй швейцар понял его иначе.
– Барни проводит вас, – объявил он.
Третий швейцар повел Грайса наверх – но не в пристройку, где, по его предположению, размещались кабинеты начальства, а на четвертый этаж. Почти все этажи в «Альбионе», как предстояло выяснить Грайсу, были распланированы совершенно одинаково: низкие перегородки вместо внутренних стен и три отдела на каждом. Отдел служащих занимал такое же пространство, как и расположенный четырьмя этажами выше Отдел канцпринадлежностей. Табличка перед входом туманно извещала, что два другие отдела именуются Спецслужбами А и Б.
Миновав следом за швейцаром Спецслужбу А, где у клерков уже начался, по всей видимости, перерыв на чай, потому что они пили кофе, Грайс вошел в приемную с низкими креслами и столиком под стеклом, на котором лежала груда журналов. Приемная была заслонена от посторонних взглядов листвой стоящих почти вплотную друг к другу пальм в керамических кадках, и Грайс решил, что собеседование состоится именно здесь.
Он сел, взял со столика один из журналов и полистал его глянцевые страницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Грайс оказался у вращающихся дверей альбионского подъезда за четыре минуты до назначенного ему срока – в одиннадцать двадцать шесть. Первый этаж «Альбиона» походил на парадные холлы всех других фирм, в которых Грайс работал, но здесь почему-то не было выставки фирменной продукции, вроде макетов каких-нибудь механизмов на вращающихся подставках или хотя бы столика с информационно-рекламными брошюрами; вместо всего этого Грайс увидел только экзотический бассейнчик, окруженный искусственными скалами, несколько пальм в больших керамических кадках да барьер, за которым восседали три человека в униформе швейцаров – их, по всей вероятности, рекомендовал на эту работу Комитет бывших военнослужащих. Оглядевшись, Грайс решил, что «Альбион» – весьма респектабельная фирма.
Он подошел к ближайшему из троих швейцаров – у того не было одной руки – и, назвав свою фамилию, сказал, что явился на собеседование.
– Грайс, – повторил швейцар. Потом, обратившись к соседу, спросил: – Есть он у тебя в списке, Дуглас?
Швейцар Дуглас, тоже однорукий, ответил далеко не сразу. Он пристально разглядывал входные двери, а может быть, считал бледно-голубые плитки на стене. Неохотно оторвавшись от этого занятия, он взял со стола какую-то белую карточку, посмотрел на нее сквозь толстенные стекла очков и, скривив рот, словно курильщик, выдувающий в сторону дым сигареты, объявил, что заведующий Отделом служащих действительно назначил Грайсу встречу.
– Он займется с вами, – сказал первый швейцар и уткнулся в газету.
Грайс продвинулся вдоль барьера ко второму швейцару. Тот по-прежнему рассматривал белую карточку, держа ее на расстоянии вытянутой руки, и у него был такой вид, будто ему очень не хочется верить в ее существование, несмотря даже на то, что он уже опрометчиво признал право Грайса быть в некоем списке. Грайс терпеливо ждал; через некоторое время второй швейцар сфокусировал на его лице линзы своих очков с видом глубочайшего, как показалось Грайсу, отвращения.
– А бэ пять два?
– Простите?
– Я спрашиваю, где ваш дубликат карты Б-52. Он является для вас пропуском.
– Простите, но я что-то не совсем понимаю…
Швейцар положил белую карточку на барьер и сначала уткнул бледно-костлявый палец в ее номер, а потом провел желтым ногтем по ее нижней кромке.
– Тут вот линия отрыва, видите? – сказал он. – Комитет труда посылает эту карту нам, а оторванную, как пропуск, вручает вам. Вы ведь направлены к нам комитетом труда?
– Да-да, совершенно верно, комитетом труда. Я был там в прошлую среду.
– Так-так, в среду, – повторил швейцар. – В среду. – Он глянул на стенной календарь, словно бы сомневаясь, что такой день недели существует. – Вы, видно, и правда были в комитете труда, иначе мы не получили бы вашу карту Б-52. Но у вас должен быть дубликат. Из комитета труда.
– Простите, но они мне его, к сожалению, не дали, – сказал Грайс, опасливо подумав, что ошибка симпатичной псевдостюардессы может стоить ему работы. Даже если он преодолеет это неожиданно возникшее препятствие, ему все равно не успеть на встречу вовремя – цифровые часы позади швейцаров уже показывали 11:32, – а опоздание вряд ли понравится заведующему Отделом служащих.
– Стало быть, следует считать, что у вас нет карты Б-52. – Метроном, отмеряющий в голове швейцара паузы между словами, работал на редкость медленно.
– Да нет, я даже не знал…
– Дубликат вот этой. Нам ее присылают из комитета труда, а у вас должен быть дубликат.
– Да вот, к сожалению, нету.
Швейцар снова скорчил гримасу курильщика и, будто фигурка в часах, у которых кончается завод, начал поворачиваться к своему коллеге, до сих пор не принимавшему участия в разговоре. Он, как с удивлением обнаружил Грайс, тоже был однорукий. Вперив, подобно второму швейцару, взгляд в противоположную стену, он беззвучно шевелил губами – подсчитывая, вероятно, общее количество плиток по обеим сторонам дверей.
– Послушай, Барни. У этого господина нет пропуска на вход.
Третий швейцар выслушал сообщение второго, не отрывая взгляда от стены и продолжая шевелить губами. Но зато когда он заговорил, губы у него шевелиться перестали.
– А он что – на собеседование?
– Вот-вот. К мистеру Лукасу. В полдвенадцатого?
– Тогда у него должен быть дубликат карты Б-52.
– Так я ж тебе и толкую, что нету. Они прислали нам, как положено, карту Б-52, а дубликата ему не дали.
Третий швейцар медленно повернул голову, чтобы посмотреть на Грайса. Потом, словно усталый полицейский в конце ночного дежурства, неспешно протянул руку, взял белую картонную карточку и внимательно оглядел ее с обеих сторон. Часы отщелкнули тридцать третью минуту двенадцатого.
В одиннадцать тридцать четыре третий швейцар задумчиво произнес:
– Что-то непонятно. Непонятно, да и все тут.
– Вот и мне непонятно, – сказал второй швейцар. – Почему, интересно, они прислали нам карту Б-52, а дубликат ему не выписали?
– Они, стало быть, оформили на него карту Б-52, – проговорил первый швейцар, – а дубликат оформить забыли.
– Послушайте, – сказал Грайс, решив, что и ему пора внести свою лепту в разговор, – я, собственно, не совсем понимаю…
– Дубликат остался у них. В комитете труда, – разъяснил ему первый швейцар.
– А ты что об этом думаешь, Барни? – спросил второй швейцар.
Третий швейцар глубокомысленно помолчал, потом изучающе, будто хотел определить Грайсов характер, посмотрел на него и неопределенно хмыкнул. Грайс решил, что он умывает, так сказать, руки. Но второй швейцар понял его иначе.
– Барни проводит вас, – объявил он.
Третий швейцар повел Грайса наверх – но не в пристройку, где, по его предположению, размещались кабинеты начальства, а на четвертый этаж. Почти все этажи в «Альбионе», как предстояло выяснить Грайсу, были распланированы совершенно одинаково: низкие перегородки вместо внутренних стен и три отдела на каждом. Отдел служащих занимал такое же пространство, как и расположенный четырьмя этажами выше Отдел канцпринадлежностей. Табличка перед входом туманно извещала, что два другие отдела именуются Спецслужбами А и Б.
Миновав следом за швейцаром Спецслужбу А, где у клерков уже начался, по всей видимости, перерыв на чай, потому что они пили кофе, Грайс вошел в приемную с низкими креслами и столиком под стеклом, на котором лежала груда журналов. Приемная была заслонена от посторонних взглядов листвой стоящих почти вплотную друг к другу пальм в керамических кадках, и Грайс решил, что собеседование состоится именно здесь.
Он сел, взял со столика один из журналов и полистал его глянцевые страницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80