..
– Совсем запамятовал. Ладно, отвезу вас домой.
– Право же, мне совсем не так плохо.
– Судить об этом буду я, договорились? – улыбнулся Джеррард. – Ведь я врач, – добавил он притворно напыщенным тоном.
– Ах, доктор, прошу меня извинить. Тогда пойдем?
Она поднялась, и они направились к выходу.
– Машина на стоянке через дорогу, – сказал Джеррард.
Миновав вереницу узких улочек, они затормозили у большого ультрасовременного жилого дома на Кромвел-роуд.
– Все эти новые кварталы для меня на одно лицо, – заметил Джеррард.
– Благодарю покорно…
Ее квартира выглядела теперь иной, чем прежде. Когда Джеррард был здесь в первый раз, еще не опомнившись после перелета, обстановка показалась ему располагающей и уютной. Теперь впечатление изменилось. «Должно быть, все зависит от настроения», – подумал Джеррард. Тогда ему хотелось ощутить в этом доме тепло. А теперь и кожаная кушетка, и мозаичный кофейный столик у камина будто выросли в размерах, став какими-то громоздкими и претенциозными. И кладка самого камина выпирала в стороны куда больше чем нужно. Все было слишком богатым, сделанным напоказ и лишенным изысканности.
– Разрешите, я вас осмотрю.
Она принялась расстегивать пуговицы жакета.
Плечи у Анны были уже и тоньше, чем казались под одеждой. На левом плече багровел солидный синяк, но кожа осталась неповрежденной. Он осторожно ощупал ее плечо и руку.
– Так не больно?
Он поднял ей руку вверх до уровня плеча.
– Нет, – ответила она, – не больно.
Он поднял руку еще выше.
– А так?
Она вздрогнула.
– Больно. Вы думаете, трещина?
– Нет, не думаю, хоть и не могу утверждать с полной уверенностью. Советую сделать снимок, просто ради собственного спокойствия. – Он встал. – Ладно, с профессиональными обязанностями покончено. Можете одеваться.
Анна, не скрывая улыбки, набросила жакет на плечи. К своему смущению, он заметил, что она вовсе не носит лифчика. Заметил он и красную метку на шее. Она перехватила его взгляд и поспешно застегнула жакет.
– А это откуда? – спросил он.
Анна смутилась. Завязав шейный платок, она даже заправила его под воротник.
– Старые раны…
– Ну, не такие уж старые, – не согласился Джеррард. Внезапно до него дошло, что это может значить, и он обругал себя за наивность. След поцелуя, и довольно свежий. «Дисквалифицировался ты во всех отношениях», – сказал он себе и порывисто поднялся с дивана.
– Поеду-ка я обратно к Баррету и узнаю, что там обнаружил Эспайнел. Надо забрать эти шестеренки в лабораторию. Я в них не разбираюсь, ведь я же не химик…
– А может быть, вы задержитесь еще чуть-чуть, выпьете рюмочку? – Она взглянула на него в упор. – Право же, я очень вам признательна… доктор.
– Нельзя же оставлять бедного парня в неведении о том, что с вами приключилось. Он, верно, решил уже, что вы в больнице. Я лучше поеду.
– Я тоже хочу узнать, что там такое. Сообщите мне, не сочтите за труд, как только сами узнаете.
– Разумеется, сообщу, но разве… Вы же узнаете и без меня…
– Вы имеете в виду – от мужа? – уточнила Анна. – Он слишком занят… Пожалуйста, не забудьте позвонить мне.
– Ну, что ж, пожалуй, тут действительно есть о чем написать.
– «Взбесившийся робот в переполненном торговом зале», – усмехнулась Анна. – Это не мое амплуа. Нет, я хочу знать подробности из-за того, к чему мы причастны, – из-за аминостирена…
Джеррард замялся на пороге.
– Я позвоню. Всего доброго…
По пути к лифту он старался понять, откуда берется в ней такая сила, что он заикается и чувствует себя дураком. Ему стало досадно, а тут еще и лифт никак не приходил, и он сбежал по лестнице бегом, вымещая эту досаду на себе.
Когда он вновь добрался до отдела игрушек, универмаг уже закрывался, последних покупателей вежливо, а иногда и не очень вежливо выпроваживали вон. Продавцы, подсчитывая выручку, толпились у касс. Эспайнела он нашел в помещении панорамы; неподалеку на козлах распростерлась фигура робота.
– Вещественное доказательство номер один, – объявил Эспайнел, указывая на извлеченные из поверженного робота детали.
Джеррард с интересом взглянул на них. Пластмасса несомненно размягчилась по краям, а в одном месте ее поверхность казалась липкой.
– Это лучше отправить в лабораторию.
Джеррард достал из портфеля коробочку и пинцетом собрал в нее шестеренки. Положив коробочку обратно в портфель, он поинтересовался:
– Что же вы теперь намерены делать?
– Придется, наверное, опять перейти на металлические шестерни. Чертовское невезение! Их надо вытачивать на заказ – а это займет уйму времени…
– Видели вы когда-нибудь раньше подобное размягчение?
– Как вам сказать, – ответил Эспайнел, – я ведь здесь не работаю, но я спрашивал у местных ремонтников. Они такого не встречали.
Джеррард кивнул и взял свой портфель, собираясь уйти. Эспайнел тронул его за локоть.
– Передайте, пожалуйста, мои извинения Анне. То есть миссис Креймер…
– Хорошо, передам. Вы давно с ней знакомы?
Джеррард опять почувствовал смутное раздражение. Что за беда с такими женщинами: их обаяние никого не минует, как грипп в январе.
– Она была на открытии нашей панорамы. Я читал, что она написала. Для женщины это, знаете ли, совсем неплохо…
– Да, мне говорили, – ответил Джеррард. – Мы с вами еще свяжемся…
Он шел по опустевшим отделам, преследуемый гудением пылесосов – начиналась уборка. На прилавки были уже наброшены чехлы, и универмаг походил на гигантскую обшарпанную пепельницу.
3
Лайонел Слейтер проснулся как от толчка и тут же натянул поверх головы одеяло, чтобы спрятаться от холодного воздуха спальни. Он хотел еще минутку понежиться в постели, но им уже овладело смутное беспокойство: предстоящий день сулил что-то неприятное, что-то скверное, словно продолжение какого-то дурного сна… Внезапно он вспомнил.
Следственная комиссия. Кровь прилила к вискам.
Такая гигантская работа! И идея была верна, несомненно верна. И каждая мелочь при проектировании и сборке системы была проверена и перепроверена – такого чудовищного срыва произойти просто не могло. Все основные узлы дублировали, сигналы шли параллельно по независимым каналам, перед пуском были проведены все мыслимые испытания.
Стряхнув с себя уныние, он попытался предугадать, как поведут себя члены комиссии.
Эзертон. Ну, от этого помощи не дождешься: они прямо-таки ненавидят друг друга и в науке неизменно выступают антагонистами. Первоклассный ум – в этом сомневаться не приходится, – но начисто лишен оригинальности. Честолюбивый, жестокий, не ведающий сострадания, Эзертон всегда умудрялся делать то что надо и тогда когда надо и удачливо избегал опасностей и ошибок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Совсем запамятовал. Ладно, отвезу вас домой.
– Право же, мне совсем не так плохо.
– Судить об этом буду я, договорились? – улыбнулся Джеррард. – Ведь я врач, – добавил он притворно напыщенным тоном.
– Ах, доктор, прошу меня извинить. Тогда пойдем?
Она поднялась, и они направились к выходу.
– Машина на стоянке через дорогу, – сказал Джеррард.
Миновав вереницу узких улочек, они затормозили у большого ультрасовременного жилого дома на Кромвел-роуд.
– Все эти новые кварталы для меня на одно лицо, – заметил Джеррард.
– Благодарю покорно…
Ее квартира выглядела теперь иной, чем прежде. Когда Джеррард был здесь в первый раз, еще не опомнившись после перелета, обстановка показалась ему располагающей и уютной. Теперь впечатление изменилось. «Должно быть, все зависит от настроения», – подумал Джеррард. Тогда ему хотелось ощутить в этом доме тепло. А теперь и кожаная кушетка, и мозаичный кофейный столик у камина будто выросли в размерах, став какими-то громоздкими и претенциозными. И кладка самого камина выпирала в стороны куда больше чем нужно. Все было слишком богатым, сделанным напоказ и лишенным изысканности.
– Разрешите, я вас осмотрю.
Она принялась расстегивать пуговицы жакета.
Плечи у Анны были уже и тоньше, чем казались под одеждой. На левом плече багровел солидный синяк, но кожа осталась неповрежденной. Он осторожно ощупал ее плечо и руку.
– Так не больно?
Он поднял ей руку вверх до уровня плеча.
– Нет, – ответила она, – не больно.
Он поднял руку еще выше.
– А так?
Она вздрогнула.
– Больно. Вы думаете, трещина?
– Нет, не думаю, хоть и не могу утверждать с полной уверенностью. Советую сделать снимок, просто ради собственного спокойствия. – Он встал. – Ладно, с профессиональными обязанностями покончено. Можете одеваться.
Анна, не скрывая улыбки, набросила жакет на плечи. К своему смущению, он заметил, что она вовсе не носит лифчика. Заметил он и красную метку на шее. Она перехватила его взгляд и поспешно застегнула жакет.
– А это откуда? – спросил он.
Анна смутилась. Завязав шейный платок, она даже заправила его под воротник.
– Старые раны…
– Ну, не такие уж старые, – не согласился Джеррард. Внезапно до него дошло, что это может значить, и он обругал себя за наивность. След поцелуя, и довольно свежий. «Дисквалифицировался ты во всех отношениях», – сказал он себе и порывисто поднялся с дивана.
– Поеду-ка я обратно к Баррету и узнаю, что там обнаружил Эспайнел. Надо забрать эти шестеренки в лабораторию. Я в них не разбираюсь, ведь я же не химик…
– А может быть, вы задержитесь еще чуть-чуть, выпьете рюмочку? – Она взглянула на него в упор. – Право же, я очень вам признательна… доктор.
– Нельзя же оставлять бедного парня в неведении о том, что с вами приключилось. Он, верно, решил уже, что вы в больнице. Я лучше поеду.
– Я тоже хочу узнать, что там такое. Сообщите мне, не сочтите за труд, как только сами узнаете.
– Разумеется, сообщу, но разве… Вы же узнаете и без меня…
– Вы имеете в виду – от мужа? – уточнила Анна. – Он слишком занят… Пожалуйста, не забудьте позвонить мне.
– Ну, что ж, пожалуй, тут действительно есть о чем написать.
– «Взбесившийся робот в переполненном торговом зале», – усмехнулась Анна. – Это не мое амплуа. Нет, я хочу знать подробности из-за того, к чему мы причастны, – из-за аминостирена…
Джеррард замялся на пороге.
– Я позвоню. Всего доброго…
По пути к лифту он старался понять, откуда берется в ней такая сила, что он заикается и чувствует себя дураком. Ему стало досадно, а тут еще и лифт никак не приходил, и он сбежал по лестнице бегом, вымещая эту досаду на себе.
Когда он вновь добрался до отдела игрушек, универмаг уже закрывался, последних покупателей вежливо, а иногда и не очень вежливо выпроваживали вон. Продавцы, подсчитывая выручку, толпились у касс. Эспайнела он нашел в помещении панорамы; неподалеку на козлах распростерлась фигура робота.
– Вещественное доказательство номер один, – объявил Эспайнел, указывая на извлеченные из поверженного робота детали.
Джеррард с интересом взглянул на них. Пластмасса несомненно размягчилась по краям, а в одном месте ее поверхность казалась липкой.
– Это лучше отправить в лабораторию.
Джеррард достал из портфеля коробочку и пинцетом собрал в нее шестеренки. Положив коробочку обратно в портфель, он поинтересовался:
– Что же вы теперь намерены делать?
– Придется, наверное, опять перейти на металлические шестерни. Чертовское невезение! Их надо вытачивать на заказ – а это займет уйму времени…
– Видели вы когда-нибудь раньше подобное размягчение?
– Как вам сказать, – ответил Эспайнел, – я ведь здесь не работаю, но я спрашивал у местных ремонтников. Они такого не встречали.
Джеррард кивнул и взял свой портфель, собираясь уйти. Эспайнел тронул его за локоть.
– Передайте, пожалуйста, мои извинения Анне. То есть миссис Креймер…
– Хорошо, передам. Вы давно с ней знакомы?
Джеррард опять почувствовал смутное раздражение. Что за беда с такими женщинами: их обаяние никого не минует, как грипп в январе.
– Она была на открытии нашей панорамы. Я читал, что она написала. Для женщины это, знаете ли, совсем неплохо…
– Да, мне говорили, – ответил Джеррард. – Мы с вами еще свяжемся…
Он шел по опустевшим отделам, преследуемый гудением пылесосов – начиналась уборка. На прилавки были уже наброшены чехлы, и универмаг походил на гигантскую обшарпанную пепельницу.
3
Лайонел Слейтер проснулся как от толчка и тут же натянул поверх головы одеяло, чтобы спрятаться от холодного воздуха спальни. Он хотел еще минутку понежиться в постели, но им уже овладело смутное беспокойство: предстоящий день сулил что-то неприятное, что-то скверное, словно продолжение какого-то дурного сна… Внезапно он вспомнил.
Следственная комиссия. Кровь прилила к вискам.
Такая гигантская работа! И идея была верна, несомненно верна. И каждая мелочь при проектировании и сборке системы была проверена и перепроверена – такого чудовищного срыва произойти просто не могло. Все основные узлы дублировали, сигналы шли параллельно по независимым каналам, перед пуском были проведены все мыслимые испытания.
Стряхнув с себя уныние, он попытался предугадать, как поведут себя члены комиссии.
Эзертон. Ну, от этого помощи не дождешься: они прямо-таки ненавидят друг друга и в науке неизменно выступают антагонистами. Первоклассный ум – в этом сомневаться не приходится, – но начисто лишен оригинальности. Честолюбивый, жестокий, не ведающий сострадания, Эзертон всегда умудрялся делать то что надо и тогда когда надо и удачливо избегал опасностей и ошибок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70