Канадец поставил рюмку на стол и нетвердо поднялся на ноги.
– Мне надо идти. Надо доставить образцы в больницу святого Томаса.
Он двинулся к двери и, в сущности, совсем не удивился, когда Олфорд поспешно загородил ему путь, сунув руку в карман.
– Не выйдет, доктор…
– Доктор? Откуда вы знаете, что я доктор?
– Пока вы не оклемались, мы успели немножко пошарить у вас за пазухой.
– Послушайте! Но вы не можете не отпустить меня. Там, внизу, остались люди. Я должен им…
– Доктор Джеррард, – спокойно перебил его Мензелос, – Солли, вот этот, подле меня, полагает, что вас следовало бы убить…
– А я-то думал – вы спасли мне жизнь…
– Не люблю убивать, рискованное это дело, но вам придется нам помочь…
– А если я не захочу?
Экермен подался вперед. Мензелос продолжал:
– Вы хотите доставить свои образцы в больницу, вы хотите помочь своим друзьям. Мы тоже хотим выбраться отсюда, вот и давайте поможем друг другу. Позвольте-ка мне, док, взглянуть на эти ваши образцы.
Он протянул руку. Джеррард нехотя достал из кармана металлическую коробочку. В коробочке лежали флакон и пробки, выловленные под платформой метро.
Мензелос тут же выхватил все это у канадца. Джеррард попытался протестовать.
– Вы получите свои сокровища обратно, док, – Мензелос приподнял крышку коробочки. – А ну-ка, Солли… – Экермен вынул мешочки с бриллиантами. – Они прекраснейшим образом войдут сюда же, только заверни их во что-нибудь еще, чтобы смотрелись по-врачебному…
Экермен принялся втискивать мешочки рядом с добычей Джеррарда, а Мензелос расстелил карту на полу. Потом он поднял взгляд на канадца и начал:
– Ну, так вот…
Вчетвером они быстро вышли пустынными улочками к Пикадилли, пересекли ее и направились к вымершей, нереальной Трафальгар-сквер. Надвигались сумерки. Перейдя через площадь, они остановились на углу улицы Уайтхолл и опасливо осмотрелись. Щебетали птицы – больше нигде ни звука. В дальнем конце улицы, у памятника жертвам первой мировой войны, на снежном фоне резко выделялось протянутое поперек заграждение из колючей проволоки. За ним нелепо приткнулись три автомобиля: большой военный грузовик, броневичок и длинный оливкового цвета фургон. Гангстеры замешкались.
– А ты ручаешься?.. – Экермен не докончил фразы.
– У нас нет выбора, – заявил Мензелос.
Экермен вынул пистолет из кармана и пихнул им Джеррарда в спину. Тот не пошевелился. Мензелос покачал головой, наклонился и отобрал оружие. Затем, вытащив носовой платок, он тщательно обтер пистолет и опустил его в решетку канализации.
– Эй! – воскликнул Олфорд. – Какого черта?..
– Он нам ни к чему, – ответил Мензелос. – Что с него проку, они нас все равно разденут догола. Надо иногда шевелить мозгами…
– А с ним как? – Экермен кивком показал на Джеррарда. – Заложит нас этот сукин сын, как пить дать, заложит, пока мы будем там валандаться…
Мензелос медленно приблизился к канадцу.
– Солли прав. Когда мы доберемся туда, – он махнул рукой вдоль улицы, – вас уже не остановишь. Пересечете кордон и тут же преспокойненько нас заложите. Что вы мне на это скажете, док?
Экермен высунулся из-за плеча своего шефа:
– Попробуй только выкинуть такой номер, гад, я из тебя омлет сделаю…
– Я не знаю, что у вас в мешочках, – начал Джеррард, – и, повторяю, не хочу знать. Все, что мне надо, – это перейти через реку и попасть в больницу. Даю вам слово…
– Доверьтесь чести джентльмена, – ухмыльнулся Олфорд.
Мензелос устремил на Джеррарда пристальный взгляд, безмолвно изучая его лицо, и вдруг, протянув руку, ловко выхватил коробочку с образцами у него из кармана.
– А теперь передайте мне свои документы, док!
– То есть как?..
– Документы, живо, они у вас в кармане. Не отпирайтесь, мы их видели собственными глазами.
Джеррард нерешительно залез во внутренний карман пиджака и вытащил бумажник. Мензелос тут же взял его.
– Говорю вам, я и знать не знаю, чем вы занимаетесь. Я…
– Напрасно вы полагаете, док, – сказал Мензелос, – что я безмерно доверчив. Слушайте меня внимательно. Ваши образцы у меня, документы тоже. Я доктор Джеррард, а вы – никто. Они там, – он показал пальцем вдоль улицы, – людей не задерживают, выпускают в темпе. Вам надо доставить ее, – он помахал коробочкой, – в больницу, вам надо выручить своих друзей из подземки. Мы в вас больше не нуждаемся, это вы нуждаетесь в нас. Так что давайте-ка выберемся все вчетвером наружу спокойно и без шума, и тогда вы получите свое имущество, а мы – свое. Договорились?
– Откуда я знаю, что вы действительно отдадите ее мне обратно?
– Вы правы. Ниоткуда.
– А почему бы в самом деле не пристукнуть его прямо здесь? – вставил Олфорд.
– Ни к чему, – отмахнулся Мензелос. – Теперь, док, помалкивайте, теперь вы самый заурядный обыватель. Они ведь никого не задерживают. Они заинтересованы, чтобы в зоне не осталось ни души…
– Но должен же я сказать им, что мои друзья в ловушке! – Джеррард почти сорвался на крик.
– А разве для того, чтобы сказать, обязательно нужно быть доктором? – Мензелос повернулся и двинулся через пустую улицу к памятнику, бросив уже на ходу: – Пошевеливайтесь, мы теряем время…
Едва они подошли к проволочному заграждению, перед ними выросли двое солдат с автоматами наизготовку. Солдаты были в защитной форме: на лицах шлемы с прозрачными щитками, резиновые костюмы, толстые перчатки, громоздкие ботинки. Один из часовых повелительно указал на короткую очередь у ступеней, ведущих в оливковый фургон.
Немного потоптавшись на пронизывающем ветру, все четверо поднялись во влажное теплое нутро дезинфекционного фургона. Мензелос предъявил документы Джеррарда и стал втолковывать усталому сержанту медицинской службы, приставленному к душевым кабинкам, что коробочку с образцами стерилизовать никоим образом нельзя. Сержант не замедлил засыпать Мензелоса недоверчивыми вопросами и в конце концов вынудил его раскрыть коробочку, но, увидев внутри флаконы, удовлетворенно хмыкнул и, подхватив ее щипцами, распорядился протереть снаружи дезинфицирующим составом.
За следующие полчаса вся четверка совершила все, что предписывалось процедурой: разделась, передала свою одежду солдату, который разложил ее по проволочным сеткам, и вымылась в горячей воде с каким-то сильным запахом. Потом, растершись грубыми желтыми армейскими полотенцами, они получили сетки со своими костюмами из стерилизатора и наконец были выпущены на волю. После изнуряющей, как в турецкой бане, жары наружный воздух показался вдвое холоднее. Вскоре они вышли на Парламент-сквер.
Здесь на тротуарах толпились кучками молчаливые люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
– Мне надо идти. Надо доставить образцы в больницу святого Томаса.
Он двинулся к двери и, в сущности, совсем не удивился, когда Олфорд поспешно загородил ему путь, сунув руку в карман.
– Не выйдет, доктор…
– Доктор? Откуда вы знаете, что я доктор?
– Пока вы не оклемались, мы успели немножко пошарить у вас за пазухой.
– Послушайте! Но вы не можете не отпустить меня. Там, внизу, остались люди. Я должен им…
– Доктор Джеррард, – спокойно перебил его Мензелос, – Солли, вот этот, подле меня, полагает, что вас следовало бы убить…
– А я-то думал – вы спасли мне жизнь…
– Не люблю убивать, рискованное это дело, но вам придется нам помочь…
– А если я не захочу?
Экермен подался вперед. Мензелос продолжал:
– Вы хотите доставить свои образцы в больницу, вы хотите помочь своим друзьям. Мы тоже хотим выбраться отсюда, вот и давайте поможем друг другу. Позвольте-ка мне, док, взглянуть на эти ваши образцы.
Он протянул руку. Джеррард нехотя достал из кармана металлическую коробочку. В коробочке лежали флакон и пробки, выловленные под платформой метро.
Мензелос тут же выхватил все это у канадца. Джеррард попытался протестовать.
– Вы получите свои сокровища обратно, док, – Мензелос приподнял крышку коробочки. – А ну-ка, Солли… – Экермен вынул мешочки с бриллиантами. – Они прекраснейшим образом войдут сюда же, только заверни их во что-нибудь еще, чтобы смотрелись по-врачебному…
Экермен принялся втискивать мешочки рядом с добычей Джеррарда, а Мензелос расстелил карту на полу. Потом он поднял взгляд на канадца и начал:
– Ну, так вот…
Вчетвером они быстро вышли пустынными улочками к Пикадилли, пересекли ее и направились к вымершей, нереальной Трафальгар-сквер. Надвигались сумерки. Перейдя через площадь, они остановились на углу улицы Уайтхолл и опасливо осмотрелись. Щебетали птицы – больше нигде ни звука. В дальнем конце улицы, у памятника жертвам первой мировой войны, на снежном фоне резко выделялось протянутое поперек заграждение из колючей проволоки. За ним нелепо приткнулись три автомобиля: большой военный грузовик, броневичок и длинный оливкового цвета фургон. Гангстеры замешкались.
– А ты ручаешься?.. – Экермен не докончил фразы.
– У нас нет выбора, – заявил Мензелос.
Экермен вынул пистолет из кармана и пихнул им Джеррарда в спину. Тот не пошевелился. Мензелос покачал головой, наклонился и отобрал оружие. Затем, вытащив носовой платок, он тщательно обтер пистолет и опустил его в решетку канализации.
– Эй! – воскликнул Олфорд. – Какого черта?..
– Он нам ни к чему, – ответил Мензелос. – Что с него проку, они нас все равно разденут догола. Надо иногда шевелить мозгами…
– А с ним как? – Экермен кивком показал на Джеррарда. – Заложит нас этот сукин сын, как пить дать, заложит, пока мы будем там валандаться…
Мензелос медленно приблизился к канадцу.
– Солли прав. Когда мы доберемся туда, – он махнул рукой вдоль улицы, – вас уже не остановишь. Пересечете кордон и тут же преспокойненько нас заложите. Что вы мне на это скажете, док?
Экермен высунулся из-за плеча своего шефа:
– Попробуй только выкинуть такой номер, гад, я из тебя омлет сделаю…
– Я не знаю, что у вас в мешочках, – начал Джеррард, – и, повторяю, не хочу знать. Все, что мне надо, – это перейти через реку и попасть в больницу. Даю вам слово…
– Доверьтесь чести джентльмена, – ухмыльнулся Олфорд.
Мензелос устремил на Джеррарда пристальный взгляд, безмолвно изучая его лицо, и вдруг, протянув руку, ловко выхватил коробочку с образцами у него из кармана.
– А теперь передайте мне свои документы, док!
– То есть как?..
– Документы, живо, они у вас в кармане. Не отпирайтесь, мы их видели собственными глазами.
Джеррард нерешительно залез во внутренний карман пиджака и вытащил бумажник. Мензелос тут же взял его.
– Говорю вам, я и знать не знаю, чем вы занимаетесь. Я…
– Напрасно вы полагаете, док, – сказал Мензелос, – что я безмерно доверчив. Слушайте меня внимательно. Ваши образцы у меня, документы тоже. Я доктор Джеррард, а вы – никто. Они там, – он показал пальцем вдоль улицы, – людей не задерживают, выпускают в темпе. Вам надо доставить ее, – он помахал коробочкой, – в больницу, вам надо выручить своих друзей из подземки. Мы в вас больше не нуждаемся, это вы нуждаетесь в нас. Так что давайте-ка выберемся все вчетвером наружу спокойно и без шума, и тогда вы получите свое имущество, а мы – свое. Договорились?
– Откуда я знаю, что вы действительно отдадите ее мне обратно?
– Вы правы. Ниоткуда.
– А почему бы в самом деле не пристукнуть его прямо здесь? – вставил Олфорд.
– Ни к чему, – отмахнулся Мензелос. – Теперь, док, помалкивайте, теперь вы самый заурядный обыватель. Они ведь никого не задерживают. Они заинтересованы, чтобы в зоне не осталось ни души…
– Но должен же я сказать им, что мои друзья в ловушке! – Джеррард почти сорвался на крик.
– А разве для того, чтобы сказать, обязательно нужно быть доктором? – Мензелос повернулся и двинулся через пустую улицу к памятнику, бросив уже на ходу: – Пошевеливайтесь, мы теряем время…
Едва они подошли к проволочному заграждению, перед ними выросли двое солдат с автоматами наизготовку. Солдаты были в защитной форме: на лицах шлемы с прозрачными щитками, резиновые костюмы, толстые перчатки, громоздкие ботинки. Один из часовых повелительно указал на короткую очередь у ступеней, ведущих в оливковый фургон.
Немного потоптавшись на пронизывающем ветру, все четверо поднялись во влажное теплое нутро дезинфекционного фургона. Мензелос предъявил документы Джеррарда и стал втолковывать усталому сержанту медицинской службы, приставленному к душевым кабинкам, что коробочку с образцами стерилизовать никоим образом нельзя. Сержант не замедлил засыпать Мензелоса недоверчивыми вопросами и в конце концов вынудил его раскрыть коробочку, но, увидев внутри флаконы, удовлетворенно хмыкнул и, подхватив ее щипцами, распорядился протереть снаружи дезинфицирующим составом.
За следующие полчаса вся четверка совершила все, что предписывалось процедурой: разделась, передала свою одежду солдату, который разложил ее по проволочным сеткам, и вымылась в горячей воде с каким-то сильным запахом. Потом, растершись грубыми желтыми армейскими полотенцами, они получили сетки со своими костюмами из стерилизатора и наконец были выпущены на волю. После изнуряющей, как в турецкой бане, жары наружный воздух показался вдвое холоднее. Вскоре они вышли на Парламент-сквер.
Здесь на тротуарах толпились кучками молчаливые люди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70