Его перебил младший из дамаскинов, смуглый, статный, с гордой горбинкой на тонком носу, в кольцеватой лоснящейся черной бороде:
- Но и о женах! Как быть без них?
Но Тимур, спохватившись, забеспокоился о мечетях и повторил:
- Какие?
- Многие. Осквернена и старейшая, халифа Валида, где молились еще Омейяды, халифы наши.
- И она? - удивился Тимур. - Я пошлю туда стражей. Я прикажу починить в ней все, как было.
- Возможно ли это? - усомнился старец. - Все растащили. Всю, как кость, обглодали!
- Я прикажу! - настаивал Тимур. - Она засияет по-прежнему! Даже лучше! Что скажешь, Шах-Малик?
- О Повелитель! Там многое еще цело!
- Сам присмотри, чтоб это исполнить. Как они смели! Такую святыню! - Тимур как бы сокрушенно покачал головой.
Старец взметнулся в нестерпимой тоске, вспомнив:
- Коран халифа Османа!
Тимур нахмурился:
- Поспели, пока я спал!
- Святыня! - ужасался старец. - На нем кровь халифа Османа!
- Кровь? - удивился Тимур.
- Зять пророка! Убили, когда он читал Коран!
- Мои воины?
- Нет, Омейяды. Восемьсот лет назад.
- А я там поставлю стражу. Стража охранит.
Другой из улемов спросил:
- А кто охранит наши семьи? Их уже нет. Ни детей, ни жен...
Тимур приказал переводчику:
- Иди, проведи этих десятерых по дворам, куда согнали пленниц. Дай каждому из них по две, каких выберут. А польстятся, дай по три.
Старший наставник улемов опять закачал головой:
- Не надо их нам!
Но смуглый улем, прятавшийся за кудрями лоснящейся бороды, знал, что делать с женщиной, чтобы всю жизнь она от радости хохотала, как от щекотки. Теперь его женщинам не до смеха - они схвачены захватчиками. Он упрямо заспорил с наставником:
- Сперва надо взглянуть. Взглянутся, так почему же?..
- Но там наши же: жены и дочери соседей, согражданки.
- Им будет лучше с нами, чем брести в неволю, где дороги длинны, а жизнь коротка.
- Идите! - отпустил их Тимур. - Ты, Шах-Малик, опеки их. А вы, учитель, останьтесь!
Пятясь, дамаскины ушли. Ибн Халдун с холодного пола не посмел переступить на маленький ковер.
От холода ли, от напряжения ли Ибн Халдуна била мелкая дрожь, заныли зубы, хотя их осталось уже мало.
Тимур дал знак воинам, и те втащили тяжелый свиток плотного ковра.
Ковер, белый, покрытый вперемежку алыми восьмигранниками роз и остроугольными звездами, раскатился, застилая весь пол.
Громко, словно деревяшками, щелкнув пятками, Ибн Халдун соступил с каменных плит на глубокий, как баранья шкура, ворс. Как зубы, заныли щиколотки, согреваясь.
Воины же по краям ковра постелили узкие стеганые одеяльца. Тимур, ласково протянув ладонь, пригласил историка:
- Садитесь.
Ибн Халдун опустился на колени, сел на пятки, прижав ладони к коленям. От пестреньких одеялец, казалось, исходит тепло и запах сухого хлопка. Только подняв усталое и притихшее лицо, Ибн Халдун увидел, что Тимур не спускает с него глаз.
Переводчик, один оставшийся здесь после ухода дамаскинов, неподвижно стоял неподалеку.
Ибн Халдун, всегда знавший, когда и какое слово надо сказать, молчал: сейчас, здесь, он не знал, о чем хотел бы услышать Тимур.
- Много ли дорог по Магрибу? - спросил Тимур.
- Там дороги вдоль берега. Через пустыню нет дорог: что за дорога, когда пески ползут?
Тимур сказал с укором:
- А у нас через пески много дорог. Барханы ползут, а караваны идут. Где дорога не видна, караваны идут по звездам.
Сказал и посмотрел на историка не то выжидающе, не то с подозрением. Но Ибн Халдун упрямо повторил:
- Какие там дороги, где пески ползут! Дороги тянутся по берегу.
- Но и среди пустынь города стоят.
- Какие там города, если кругом пески.
- И есть древние города. И базары великие. Скот. Финики. Шерсть. Рабы. Лошади. Очень хорошие лошади. Много золота.
- В пустыне? О великий амир! Нет золота!
- Золота нет, а базары есть! Базары без золота? - поймал его на слове Тимур, и глаза Повелителя Вселенной повеселели. - И лошадей много.
- А как их добыть оттуда, когда они за песками? Через песок верблюды идут, а не кони.
- И кони переходят! Табуны! Те кони приучены.
- О Повелитель! Нет коней! В пустыне песок, а не кони.
- И рабов много.
- Черные. На работе не годятся. Только спят.
- Там скот хорош! - сказал Тимур.
- Скоту через песок не перейти.
- Переходит. Я видел магрибский скот. Оттуда пригоняли. Я видел...
Тимур вдруг смолк: на этих словах он попался. Заметил ли Ибн Халдун его промах?..
Ибн Халдун знал, что на те базары, до которых доходил Тимур, скот из Магриба не пригоняют, из Магриба скот в иные годы доходит до Каира, да и то длительными переходами. Тимур промахнулся, сказав неправду, и теперь историк опустил глаза, опасаясь, что изобличенный Тимур рассердится.
Ибн Халдун осторожно возразил:
- Сюда могли дойти овцы. Но овцы там невзглядные, голопузые, на длинных ногах. Такое стадо - не добыча. И если выдержит перегон, костляво бывает. А тут его не нагуляешь, тут его кормить нечем: здешнюю траву он не ест.
- Для хорошего скота у нас лепешек хватит.
Только теперь Ибн Халдун взглянул на Тимура. Глаза их встретились. И оба не отвели взгляда, глядя прямо друг другу в глаза со вниманием.
Тимур приподнял брови.
- Как продвигается ваша работа, о коей я вас просил?
- Слава вам! По вашему слову я закончил "Дорожник". Без вас я не нашел бы сил на такой труд.
- Я намерен его послушать.
- Остается только перебелить некоторые страницы, куда я вписал подробности, чтобы вам видней была дорога.
- Чем же мне отблагодарить вас? Скажите. Любую вашу просьбу исполню.
- Мое желание одно, о щедрый Повелитель, оно одно - служить вам.
- Вот как... - ответил Тимур и задумался.
Он опять взглянул на Ибн Халдуна.
- Говорят, у вас очень хороший мул.
- Мой мул?
- Да.
- Простой мул. Но резв, крепок.
- Продайте мне своего мула.
- Моего мула? Вам?
- Да.
- Нет! Ни за что! Такому человеку, как вы! Нет!
- Почему?
- Я сам принадлежу вам, а значит, и мое имущество. Возьмите все, что бы ни приглянулось! И мула тоже.
- Нет, я хочу его купить. Сколько он стоит?
- Я не помню цены, какую за него дал.
- Так я узнаю, чего он стоит. А пока скажите свое самое заветное желание.
- Право, у меня нет иного желания.
Ибн Халдун замер. Горло его сжалось. Воздух пропал. Казалось, сердце остановится. Но он сумел справиться с сердцем и покачал головой.
"Ловушка, - думал историк с привычной настороженностью, - испытывает!.." Но почтительно поклонился:
- Мне лестно здесь. Мне зачем уезжать?
- Потому я и покупаю вашего мула. Отныне своим седлом седлайте любую лошадь из нашего табуна, как мой соратник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307 308 309 310 311 312 313 314 315 316 317 318 319 320 321 322 323 324 325 326 327 328 329 330 331 332 333 334 335 336 337 338 339 340 341 342 343 344 345 346 347 348 349 350 351 352 353 354 355 356 357 358 359 360 361 362 363 364