Между тем мясо и внутренности нетронуты. К тому же одинокий волк никак не мог оставить на теле все эти отметины. Как вы сами изволили заметить, скорее всего, на юношу напала свора собак и, если уж говорить начистоту, этих собак кто-то на него спустил!
– Ну хорошо, и кто же? – Судья схватил поводья и забрался в седло. – Сторож, кто-нибудь спускал на юношу собак? – устало поинтересовался он.
На сей раз сторож не медлил с ответом.
– Нет, господин, никто не выходил из ворот после вечерних колоколов. Я, уж вы мне поверьте, строго за этим слежу. Мне своя шкура дорога!
Он метнул в мою сторону испуганный взгляд.
Мне захотелось рассказать судье о нашем недавнем полночном визите, но сторож выглядел таким напуганным, что вызывал жалость. Того, кто заставил его солгать, бедняга боялся больше, чем закона.
Судье не терпелось натянуть поводья и покончить с затянувшимся расследованием.
– Убитому юноше угрожали, если он не перестанет водиться с одним из местных, неким Ральфом. Пошлите хотя бы за этим Ральфом и спросите, видел ли он Жофре прошлой ночью!
– Напрасная трата времени, судья, – раздался голос из-за моей спины. Детина с перебитым носом приблизился. – Рано утром Ральф уехал из города. До свадьбы он намерен гостить в семье будущей невесты.
– Значит, он нам в этом деле не помощник, – бодро заключил судья. – К тому же после того, как вердикт оглашен, его уже нельзя изменить.
Взгляд судьи остановился на Родриго.
– А вам я советую похоронить тело и заняться поисками нового подмастерья. На свете хватает привлекательных юношей, которые с радостью…
Городские ворота с треском распахнулись, и оттуда выскочил человек.
– Пристав, сюда! Йелдон пал! Чума!
Глаза судьи испуганно расширились.
– Зубы Господни, да ведь это в трех милях к западу!
Пристав и большинство зевак уже неслись к городским воротам. Некоторое время судья смотрел им вслед, затем тронул поводья, направляя кобылу к реке.
– Не отставайте, мастер Томас! Путь впереди неблизкий.
– А как же ужин? – заскулил секретарь.
– Здесь? Да ты соображаешь, что говоришь, олух? Если кто-то принес сюда весть о чуме, наверняка и сама чума на пороге! А вы, мастер музыкант, хороните своего ученика и уносите ноги, да поживее. Не то хоронить придется не только его.
Судья вонзил каблуки в бока кобылы и заторопился к мосту.
Однако не все горожане кинулись к городским воротам. Детина с перебитым носом и его дружок, такой же верзила, остались.
Когда мы с Родриго направились к телу, они преградили нам дорогу.
– Даже не думайте похоронить мальчишку на погосте, – прорычал детина с перебитым носом. – В церковные ворота вы не войдете, так и знайте!
– Ты отказываешь ему в христианском погребении после всего, что с ним случилось?
Детина нахмурился.
– Мое дело предупредить. Только время зря потратите. Все в городе знают, что его загрыз волк…
– Тебе не меньше моего известно, что волк тут ни при чем!
Детина ухмыльнулся.
– Судья записал, что волк, значит, волк, хотя в это время года волки редко появляются в наших краях. По городу уже пошли слухи, что волк тот был не совсем обычный. Поговаривают, юнца загрыз оборотень. А стало быть, вашему дружку не судьба мирно покоиться в могиле. Священник говорит, что укушенные оборотнями становятся упырями. Чума уже добралась до Йелдона, но к нам пока не пожаловала. И не придет, если мы будем осторожны. Так что упыри нам тут ни к чему. Понятно?
Мы молча возвращались в часовню. Родриго нес тело один, не позволяя нам с Сигнусом помочь. Под тяжестью окоченевшего трупа его шатало, но Родриго, словно грешник, согбенный под бременем заслуженной кары, упрямо тащился вперед. Над городскими домами за нашей спиной завис кроваво-красный диск закатного солнца.
Нас встретил Осмонд с фонарем в руке и вопросами на устах. Не ответив ни слова, Родриго вошел в часовню и аккуратно опустил завернутое тело на помост, где несколько часов назад Адела дала жизнь своему сыну. Единственный взгляд на наши лица удержал Осмонда от дальнейших слов. Молчал даже Зофиил.
Нас бил озноб. Осмонд уговорил меня и Сигнуса спуститься в крипту и немного поесть. Только Наригорм с жадностью набросилась на свою порцию и от добавки не отказалась. Родриго пил – слишком много на пустой желудок, – но никто не посмел его остановить.
Адела сидела рядом с жаровней, ее остриженные волосы были вновь спрятаны под покрывалом. Она укачивала малыша, который жалобно хныкал и строил рожицы. Адела уже могла сидеть, но по-прежнему выглядела слабой и изможденной. В лице молодой женщины словно проступил лик старухи. Было видно, что малейшее движение причиняет ей боль, которую Адела мужественно пыталась скрыть. Она с жалостью поглядывала на Родриго, ища слова утешения, но не осмеливалась их произнести.
Мы не стали рассказывать о новостях, пришедших из Йелдона. Судья прав, пора уносить ноги, пока целы. Если бы о чуме прослышал Зофиил, нам пришлось бы покинуть часовню засветло, но Родриго никогда не согласился бы бросить труп Жофре. Мне не хотелось вносить в компанию раздор. Кроме того, мы не могли двигаться в путь из-за Аделы. Да и как сказать ей, что вопреки нашим чаяниям мороз не остановил чуму?
Мы долго не могли найти в себе силы подняться в часовню. Внизу остались Адела с Наригорм и младенцем. Сигнус принес воды, зажег несколько свечей. Не имело смысла и дальше скрывать наше присутствие от чужих. Родриго нежно, словно боялся причинить Жофре боль, развернул тело. Осмонд вскрикнул и кинулся к двери. Он едва успел открыть ее, как его желудок изверг только что съеденный скудный ужин. Даже мне стоило больших усилий удержаться от рвоты.
Зофиил стоял поодаль. На лице фокусника застыло непроницаемое выражение, но костяшки пальцев, сжимавшие рукоятку ножа за поясом, побелели.
Втроем с Сигнусом и Родриго мы омыли труп. Разглядывать зияющие раны ниже пояса и на горле нам не хватило духу, поэтому мы осторожно перевернули труп и занялись спиной. Засохшая кровь оттиралась с трудом, открывая взору синюшные отметины от зубов на белой, как воск, коже. Спину покрывали сплошные укусы, словно на беднягу раз за разом спускали собак, а Жофре убегал или пытался обороняться.
Наконец нам пришлось перевернуть труп на спину и снова увидеть то, на что не было сил смотреть. Родриго нежно вытер лицо Жофре, смыл кровь с волос, и вот они снова засияли в желтоватом неверном свете лучин. Громадный лиловый синяк на лице стал еще заметнее.
Внезапно Сигнус прервал молчание.
– Смотрите, какой ровный след! Это не волк! – Он показал туда, где кто-то отсек Жофре срамные части. – Края раны не рваные!
Родриго оттолкнул его и склонился над трупом, затем попросил Осмонда поднести свечу.
Тот нехотя исполнил просьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114
– Ну хорошо, и кто же? – Судья схватил поводья и забрался в седло. – Сторож, кто-нибудь спускал на юношу собак? – устало поинтересовался он.
На сей раз сторож не медлил с ответом.
– Нет, господин, никто не выходил из ворот после вечерних колоколов. Я, уж вы мне поверьте, строго за этим слежу. Мне своя шкура дорога!
Он метнул в мою сторону испуганный взгляд.
Мне захотелось рассказать судье о нашем недавнем полночном визите, но сторож выглядел таким напуганным, что вызывал жалость. Того, кто заставил его солгать, бедняга боялся больше, чем закона.
Судье не терпелось натянуть поводья и покончить с затянувшимся расследованием.
– Убитому юноше угрожали, если он не перестанет водиться с одним из местных, неким Ральфом. Пошлите хотя бы за этим Ральфом и спросите, видел ли он Жофре прошлой ночью!
– Напрасная трата времени, судья, – раздался голос из-за моей спины. Детина с перебитым носом приблизился. – Рано утром Ральф уехал из города. До свадьбы он намерен гостить в семье будущей невесты.
– Значит, он нам в этом деле не помощник, – бодро заключил судья. – К тому же после того, как вердикт оглашен, его уже нельзя изменить.
Взгляд судьи остановился на Родриго.
– А вам я советую похоронить тело и заняться поисками нового подмастерья. На свете хватает привлекательных юношей, которые с радостью…
Городские ворота с треском распахнулись, и оттуда выскочил человек.
– Пристав, сюда! Йелдон пал! Чума!
Глаза судьи испуганно расширились.
– Зубы Господни, да ведь это в трех милях к западу!
Пристав и большинство зевак уже неслись к городским воротам. Некоторое время судья смотрел им вслед, затем тронул поводья, направляя кобылу к реке.
– Не отставайте, мастер Томас! Путь впереди неблизкий.
– А как же ужин? – заскулил секретарь.
– Здесь? Да ты соображаешь, что говоришь, олух? Если кто-то принес сюда весть о чуме, наверняка и сама чума на пороге! А вы, мастер музыкант, хороните своего ученика и уносите ноги, да поживее. Не то хоронить придется не только его.
Судья вонзил каблуки в бока кобылы и заторопился к мосту.
Однако не все горожане кинулись к городским воротам. Детина с перебитым носом и его дружок, такой же верзила, остались.
Когда мы с Родриго направились к телу, они преградили нам дорогу.
– Даже не думайте похоронить мальчишку на погосте, – прорычал детина с перебитым носом. – В церковные ворота вы не войдете, так и знайте!
– Ты отказываешь ему в христианском погребении после всего, что с ним случилось?
Детина нахмурился.
– Мое дело предупредить. Только время зря потратите. Все в городе знают, что его загрыз волк…
– Тебе не меньше моего известно, что волк тут ни при чем!
Детина ухмыльнулся.
– Судья записал, что волк, значит, волк, хотя в это время года волки редко появляются в наших краях. По городу уже пошли слухи, что волк тот был не совсем обычный. Поговаривают, юнца загрыз оборотень. А стало быть, вашему дружку не судьба мирно покоиться в могиле. Священник говорит, что укушенные оборотнями становятся упырями. Чума уже добралась до Йелдона, но к нам пока не пожаловала. И не придет, если мы будем осторожны. Так что упыри нам тут ни к чему. Понятно?
Мы молча возвращались в часовню. Родриго нес тело один, не позволяя нам с Сигнусом помочь. Под тяжестью окоченевшего трупа его шатало, но Родриго, словно грешник, согбенный под бременем заслуженной кары, упрямо тащился вперед. Над городскими домами за нашей спиной завис кроваво-красный диск закатного солнца.
Нас встретил Осмонд с фонарем в руке и вопросами на устах. Не ответив ни слова, Родриго вошел в часовню и аккуратно опустил завернутое тело на помост, где несколько часов назад Адела дала жизнь своему сыну. Единственный взгляд на наши лица удержал Осмонда от дальнейших слов. Молчал даже Зофиил.
Нас бил озноб. Осмонд уговорил меня и Сигнуса спуститься в крипту и немного поесть. Только Наригорм с жадностью набросилась на свою порцию и от добавки не отказалась. Родриго пил – слишком много на пустой желудок, – но никто не посмел его остановить.
Адела сидела рядом с жаровней, ее остриженные волосы были вновь спрятаны под покрывалом. Она укачивала малыша, который жалобно хныкал и строил рожицы. Адела уже могла сидеть, но по-прежнему выглядела слабой и изможденной. В лице молодой женщины словно проступил лик старухи. Было видно, что малейшее движение причиняет ей боль, которую Адела мужественно пыталась скрыть. Она с жалостью поглядывала на Родриго, ища слова утешения, но не осмеливалась их произнести.
Мы не стали рассказывать о новостях, пришедших из Йелдона. Судья прав, пора уносить ноги, пока целы. Если бы о чуме прослышал Зофиил, нам пришлось бы покинуть часовню засветло, но Родриго никогда не согласился бы бросить труп Жофре. Мне не хотелось вносить в компанию раздор. Кроме того, мы не могли двигаться в путь из-за Аделы. Да и как сказать ей, что вопреки нашим чаяниям мороз не остановил чуму?
Мы долго не могли найти в себе силы подняться в часовню. Внизу остались Адела с Наригорм и младенцем. Сигнус принес воды, зажег несколько свечей. Не имело смысла и дальше скрывать наше присутствие от чужих. Родриго нежно, словно боялся причинить Жофре боль, развернул тело. Осмонд вскрикнул и кинулся к двери. Он едва успел открыть ее, как его желудок изверг только что съеденный скудный ужин. Даже мне стоило больших усилий удержаться от рвоты.
Зофиил стоял поодаль. На лице фокусника застыло непроницаемое выражение, но костяшки пальцев, сжимавшие рукоятку ножа за поясом, побелели.
Втроем с Сигнусом и Родриго мы омыли труп. Разглядывать зияющие раны ниже пояса и на горле нам не хватило духу, поэтому мы осторожно перевернули труп и занялись спиной. Засохшая кровь оттиралась с трудом, открывая взору синюшные отметины от зубов на белой, как воск, коже. Спину покрывали сплошные укусы, словно на беднягу раз за разом спускали собак, а Жофре убегал или пытался обороняться.
Наконец нам пришлось перевернуть труп на спину и снова увидеть то, на что не было сил смотреть. Родриго нежно вытер лицо Жофре, смыл кровь с волос, и вот они снова засияли в желтоватом неверном свете лучин. Громадный лиловый синяк на лице стал еще заметнее.
Внезапно Сигнус прервал молчание.
– Смотрите, какой ровный след! Это не волк! – Он показал туда, где кто-то отсек Жофре срамные части. – Края раны не рваные!
Родриго оттолкнул его и склонился над трупом, затем попросил Осмонда поднести свечу.
Тот нехотя исполнил просьбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114