Так мы и стояли – компания друзей, которых я всегда мечтал иметь: равносторонний треугольник, как учила нас мисс Эйр, – неподвижные, не соприкасающиеся, но сомкнутые вместе, в «прицепинге» через всю жизнь. Я давно уже не загорался никакими идеями. И вдруг свежая безумная мысль засемафорила у меня в мозгу, как сигнальные огни. Я подумал: почему бы нам всем не остаться здесь навсегда? Тереза могла бы разглядывать фотографии и читать книги. Мы со Спенсером делали бы уборку, заправляли постели, задергивали шторы, прячась от света, и каждый день приносили бы ей еду и питье, ухаживали бы за ней, как за цветком.
– Мэтти, – сказал Спенсер таким скрипучим, надтреснутым голосом, как будто он не пользовался им несколько дней, – сделай что-нибудь.
Я выглянул в окно. Белый рассвет лавой разливался по деревьям, парализуя все вокруг. И тут я понял, что это было самое худшее, самое страшное, что мы могли сделать. Если на то пошло, мы только глубже загнали Терезу в ту узкую нору, которую она в себе прокопала, и теперь не могли ни пробраться к ней, ни выманить ее оттуда.
– Кое-что я уже сделал, – сказал я в надежде, что Тереза способна хотя бы меня услышать, а может, и понять, что я имел в виду. – Помнишь?
Медленно, словно астронавт, отрывающийся от поверхности Луны, Тереза приподнялась на носки. Мы со Спенсером могли протянуть руки и подхватить ее, но ни он, ни я этого не сделали. С минуту она раскачивалась между нами, а когда подняла глаза, в их глубине словно что-то вспыхнуло.
Не переставая раскачиваться взад-вперед, она свела руки на талии. Потом посмотрела на меня. И теперь это была та Тереза – или коллаж из нескольких Терез, – которая хитро улыбалась мне в разгар «Битвы умов», которая игнорировала меня, обставляя меня на уроках, которая была не в себе и которая все время мечтала.
– Привет, мои гномы! – сказала она и захихикала.
Я остолбенел.
– Тереза? – проговорил я в нерешительности. Я не был уверен. И не хотел ее спугнуть. Неужели… может, просто…
– Гномы? – переспросил Спенсер и наклонился вперед, чуть не схватив ее за руки.
– Прелестно! – сказала она. – Просто изумительно! Этот дом в лесу. Мы хорошо спрятались.
Не знаю, но казалось, говоря с нами, Тереза была совсем нормальной, такой как всегда. До этого. Я не понимал, но хотел понять. Она поднесла руку к лицу Спенсера, и, по-моему, в ее глазах блеснули слезы.
– Ты исчез, – сказала Тереза.
– Прости, – ответил он. – Я не хотел тебя напугать. Просто я…
– Белая половинка тебе, – прошептала Тереза и улыбнулась. Печальной, тревожной улыбкой. – Красная – мне. Чтобы загадать желание.
– Тереза! – выпалили мы почти в один голос. Она вздрогнула и замерла. – Тереза, – повторил я как можно мягче.
Но Тереза больше не улыбалась, не смотрела на нас и снова принялась раскачиваться.
– Кортни Грив. Эми Ардел. Шейн-парк. Ясно? Спенсер в ужасе посмотрел на меня.
– Что это с ней? – спросил он. – С чего вдруг она о них заговорила?
– Не знаю.
– Кори. «Эврис» – и тишина.
– Мэтти, останови ее.
Новая волна зачахшей ледяной печали захлестнула меня с головой. Наступающий день грозно маячил впереди, окутанный саваном тумана, и я даже представить себе не мог, чем он обернется.
– Это ничего не даст. Давай отведем ее домой.
– Ты серьезно?
– Спенсер, – сказал я, чувствуя, что иду ко дну, обращаюсь в ничто. – Взгляни на нее.
Мы смотрели, как Тереза раскачивается между нами. Потом смотрели, как она скользит к задней двери, как поворачивает ручку, как выплывает во двор и как ее заметает снегом. Разумеется, мы последовали за ней. Но держались на приличном расстоянии, глядя, как ее белый помпон подрагивает в темноте, словно ее затягивало в море. Я ожидал, что, выйдя на улицу, мы услышим голоса полицейских, репортеров, крики родителей, но все было тихо и спокойно, даже тени исчезли в этом плоском, бесформенном свете. Мы остановились в торце ее двора, глядя, как она проходит сквозь деревья, похожая на снежный призрак. Когда она дошла до задней двери, мы молча развернулись и зашагали назад.
У дома Фоксов я жестом остановил Спенсера. Он стоял рядом со мной в распахнутой холоду куртке, с отвисшей нижней губой. И все-таки он выглядел куда живее Терезы.
– Давай я пойду первым, – сказал я.
– Ох, Мэтти, что это изменит?
Мне трудно было объяснить. Скорее всего, я просто хотел сказать все родителям наедине.
– Я все расскажу родителям. Потом приду за тобой, и они помогут нам придумать, что делать дальше.
Спенсер расплакался. Я знал, что тоже заплакал бы. Но в том месте, которое всегда занимала Тереза Дорети, образовалась ужасающая новая дыра. И что бы я туда ни закинул, оно никогда не долетит до дна.
– Дай мне все закончить. Я нас в это втравил. Я и вытащу. Всю вину я возьму на себя.
Спенсер похлопал себя по лицу и плотно запахнул куртку на шее, но молнию не застегнул.
– Меня снова переведут в Ферндейл, – сказал он. – Или мать меня туда отправит. Операция «Спасение» сорвалась.
Я остолбенел. Об этом я как-то не подумал. Похоже, за одну ночь я потерял сразу двух своих лучших друзей.
Выражение моего лица, должно быть, удовлетворило Спенсера, потому что он расправил плечи и кивнул. Я смотрел ему вслед, пока он, сгорбившись и понурив голову, шагал к дому Фоксов. Снег все валил, по небу разливался свет и утверждался на нем. Я в последний раз оглянулся на дом Дорети, нацелив взгляд против ветра. Одиночество забилось у меня под ребрами, словно какой-то новый жуткий орган.
1977
Я стоял в снежном вихре, глядя, как ускользает от меня моя тень. Если бы мне было куда идти, я ускользнул бы вместе с ней. Репортеры напишут обо мне в газетах, родители придут в бешенство, полицейские наденут на меня наручники и бросят в тюрьму. Миссис Джапп, может, даже выгонит меня из школы. Но самое худшее, думал я, уже позади, или почти позади. Пройдя несколько шагов от подъездной аллеи Фоксов в сторону дома, я увидел на нашем парадном крыльце какую-то женщину в черном пальто.
Она стояла сгорбившись, спиной ко мне, но по легкому покачиванию головы я понял, что она разговаривает. Парадная дверь была открыта, и до меня вдруг дошло, что я вовсе не хочу, чтобы меня здесь застали. Я должен быть там, где положено, чтобы, когда я расскажу обо всем родителям, это больше походило бы на скверную идею, чем на заранее спланированную акцию.
Я отступил за живую изгородь Фоксов и прошмыгнул через двор к заднему крыльцу. Ключ мы держали под ржавой железной лейкой, которую мать использовала для садовых работ. Лейка была тяжелая, наполовину заполнена снегом, и сдвинуть ее оказалось не так-то просто. Я осторожно ее наклонил, отодрал примерзший ключ ото дна, отпер дверь веранды и чуть приоткрыл. Потом прошмыгнул мимо стола, за которым все лето играл в «стратоматиковский» бейсбол, и вошел в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
– Мэтти, – сказал Спенсер таким скрипучим, надтреснутым голосом, как будто он не пользовался им несколько дней, – сделай что-нибудь.
Я выглянул в окно. Белый рассвет лавой разливался по деревьям, парализуя все вокруг. И тут я понял, что это было самое худшее, самое страшное, что мы могли сделать. Если на то пошло, мы только глубже загнали Терезу в ту узкую нору, которую она в себе прокопала, и теперь не могли ни пробраться к ней, ни выманить ее оттуда.
– Кое-что я уже сделал, – сказал я в надежде, что Тереза способна хотя бы меня услышать, а может, и понять, что я имел в виду. – Помнишь?
Медленно, словно астронавт, отрывающийся от поверхности Луны, Тереза приподнялась на носки. Мы со Спенсером могли протянуть руки и подхватить ее, но ни он, ни я этого не сделали. С минуту она раскачивалась между нами, а когда подняла глаза, в их глубине словно что-то вспыхнуло.
Не переставая раскачиваться взад-вперед, она свела руки на талии. Потом посмотрела на меня. И теперь это была та Тереза – или коллаж из нескольких Терез, – которая хитро улыбалась мне в разгар «Битвы умов», которая игнорировала меня, обставляя меня на уроках, которая была не в себе и которая все время мечтала.
– Привет, мои гномы! – сказала она и захихикала.
Я остолбенел.
– Тереза? – проговорил я в нерешительности. Я не был уверен. И не хотел ее спугнуть. Неужели… может, просто…
– Гномы? – переспросил Спенсер и наклонился вперед, чуть не схватив ее за руки.
– Прелестно! – сказала она. – Просто изумительно! Этот дом в лесу. Мы хорошо спрятались.
Не знаю, но казалось, говоря с нами, Тереза была совсем нормальной, такой как всегда. До этого. Я не понимал, но хотел понять. Она поднесла руку к лицу Спенсера, и, по-моему, в ее глазах блеснули слезы.
– Ты исчез, – сказала Тереза.
– Прости, – ответил он. – Я не хотел тебя напугать. Просто я…
– Белая половинка тебе, – прошептала Тереза и улыбнулась. Печальной, тревожной улыбкой. – Красная – мне. Чтобы загадать желание.
– Тереза! – выпалили мы почти в один голос. Она вздрогнула и замерла. – Тереза, – повторил я как можно мягче.
Но Тереза больше не улыбалась, не смотрела на нас и снова принялась раскачиваться.
– Кортни Грив. Эми Ардел. Шейн-парк. Ясно? Спенсер в ужасе посмотрел на меня.
– Что это с ней? – спросил он. – С чего вдруг она о них заговорила?
– Не знаю.
– Кори. «Эврис» – и тишина.
– Мэтти, останови ее.
Новая волна зачахшей ледяной печали захлестнула меня с головой. Наступающий день грозно маячил впереди, окутанный саваном тумана, и я даже представить себе не мог, чем он обернется.
– Это ничего не даст. Давай отведем ее домой.
– Ты серьезно?
– Спенсер, – сказал я, чувствуя, что иду ко дну, обращаюсь в ничто. – Взгляни на нее.
Мы смотрели, как Тереза раскачивается между нами. Потом смотрели, как она скользит к задней двери, как поворачивает ручку, как выплывает во двор и как ее заметает снегом. Разумеется, мы последовали за ней. Но держались на приличном расстоянии, глядя, как ее белый помпон подрагивает в темноте, словно ее затягивало в море. Я ожидал, что, выйдя на улицу, мы услышим голоса полицейских, репортеров, крики родителей, но все было тихо и спокойно, даже тени исчезли в этом плоском, бесформенном свете. Мы остановились в торце ее двора, глядя, как она проходит сквозь деревья, похожая на снежный призрак. Когда она дошла до задней двери, мы молча развернулись и зашагали назад.
У дома Фоксов я жестом остановил Спенсера. Он стоял рядом со мной в распахнутой холоду куртке, с отвисшей нижней губой. И все-таки он выглядел куда живее Терезы.
– Давай я пойду первым, – сказал я.
– Ох, Мэтти, что это изменит?
Мне трудно было объяснить. Скорее всего, я просто хотел сказать все родителям наедине.
– Я все расскажу родителям. Потом приду за тобой, и они помогут нам придумать, что делать дальше.
Спенсер расплакался. Я знал, что тоже заплакал бы. Но в том месте, которое всегда занимала Тереза Дорети, образовалась ужасающая новая дыра. И что бы я туда ни закинул, оно никогда не долетит до дна.
– Дай мне все закончить. Я нас в это втравил. Я и вытащу. Всю вину я возьму на себя.
Спенсер похлопал себя по лицу и плотно запахнул куртку на шее, но молнию не застегнул.
– Меня снова переведут в Ферндейл, – сказал он. – Или мать меня туда отправит. Операция «Спасение» сорвалась.
Я остолбенел. Об этом я как-то не подумал. Похоже, за одну ночь я потерял сразу двух своих лучших друзей.
Выражение моего лица, должно быть, удовлетворило Спенсера, потому что он расправил плечи и кивнул. Я смотрел ему вслед, пока он, сгорбившись и понурив голову, шагал к дому Фоксов. Снег все валил, по небу разливался свет и утверждался на нем. Я в последний раз оглянулся на дом Дорети, нацелив взгляд против ветра. Одиночество забилось у меня под ребрами, словно какой-то новый жуткий орган.
1977
Я стоял в снежном вихре, глядя, как ускользает от меня моя тень. Если бы мне было куда идти, я ускользнул бы вместе с ней. Репортеры напишут обо мне в газетах, родители придут в бешенство, полицейские наденут на меня наручники и бросят в тюрьму. Миссис Джапп, может, даже выгонит меня из школы. Но самое худшее, думал я, уже позади, или почти позади. Пройдя несколько шагов от подъездной аллеи Фоксов в сторону дома, я увидел на нашем парадном крыльце какую-то женщину в черном пальто.
Она стояла сгорбившись, спиной ко мне, но по легкому покачиванию головы я понял, что она разговаривает. Парадная дверь была открыта, и до меня вдруг дошло, что я вовсе не хочу, чтобы меня здесь застали. Я должен быть там, где положено, чтобы, когда я расскажу обо всем родителям, это больше походило бы на скверную идею, чем на заранее спланированную акцию.
Я отступил за живую изгородь Фоксов и прошмыгнул через двор к заднему крыльцу. Ключ мы держали под ржавой железной лейкой, которую мать использовала для садовых работ. Лейка была тяжелая, наполовину заполнена снегом, и сдвинуть ее оказалось не так-то просто. Я осторожно ее наклонил, отодрал примерзший ключ ото дна, отпер дверь веранды и чуть приоткрыл. Потом прошмыгнул мимо стола, за которым все лето играл в «стратоматиковский» бейсбол, и вошел в дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90