Ни о сущ?ости световой энергии, ни о том, что свет есть лишь форма электрических явлений, знаменитый математик не знал.
Она заглянула в книгу и продолжала:
– Если бы ему показали обычную фотографию и спросили, знает ли он что-нибудь о действии света на некоторые соли металлов, вряд ли наш физик сообразил бы, что на этом основана современная фотография.
Снова наступила короткая пауза, и возражения с той же методичностью продолжались.
– Какое легкомыслие не доводить свои труды, до конца… – с серьезным видом продолжала Щербакова. – Ньютон, исследовавший действие призмы на световой луч, – один из косвенных изобретателей спектроскопа. Мы этим прибором изучаем Солнце, скорость движения отдаленных звезд, открываем новые элементы материи, а что об этом знал Ньютон? Воображаю его удивление, если бы ему показали наш барометр, измеряющий теплоту горящей свечи на расстоянии километра… Трудно, очень трудно довести научное открытие до полного его завершения.
Точно не было ее длинной тирады и насмешливой улыбки, ассистент спокойно сказал:
– Я сразу же подумал о временных связях, когда опыты помогли из одних суток выкроить двое. Между кормлением, зажиганием и гашением света, с одной стороны, и течением времени, которое отсчитывается в нервной системе, – с другой, возникла прочная связь. Приближение известного часа вызывало в одном случае готовность принимать пищу, а в другом – торможение коры головного мозга и наступление сна. Органы как бы отсчитывали время, и каждый по своим часам…
Теперь, когда сотрудница воспользовалась своей привилегией поспорить, ей оставалось лишь уступить. Он знал, что так кончится, был уверен, что она его поймет.
Закономерность, установленную на обезьянах, Слоним поспешил проверить на человеке. Если верно, что кора головного мозга действительно регулирует суточный ритм организма, работы Щербаковой должны получить применение в гигиене и в клинике. Результаты тем более обещают быть интересными, что наблюдения над людьми будут проведены вне лаборатории, в естественной среде, там, где жизненные условия эти связи образовали и закрепили.
Суточная периодика задолго приковала к себе внимание Слонима. Нерешенный вопрос о том, почему грызуны не образуют временных связей с температурой внешней среды, приведший его в пещеру к летучим мышам, был снова отодвинут. Предстояло обосновать замечательные исследования помощницы, и ничто уже этому не могло помешать.
Слоним недооценил силу собственного влечения к физиологии труда. Напрасно он утверждал, что полностью себя исчерпал и готов от нее «бежать на Камчатку». Опыты на площадке товарного поезда и в холодильных камерах были исследованиями физиологии труда. Могло ли быть иначе? Нельзя исключить человека из природы, как нельзя из общественных отношений исключить его труд…
Первые наблюдения проводились на железной дороге в Ленинграде, в помещении диспетчера Московского и Витебского вокзалов. Испытуемые много лет несли ночные дежурства, и можно было полагать, что суточный ритм у них извратился. Исследования велись очень долго и без результатов, никаких отклонений в суточной периодике не оказалось. Зато наблюдалось странное явление: в часы приема и сдачи дежурств температура тела у принимающего и сдающего свои обязанности была различна. Происходила ли смена глубокой ночью или поутру, температура тела того, кто оставлял работу, была ниже и пульс более медленный, чем у того, кто к ней приступал.
Повторение одной и той же ситуации в продолжение многих лет привело к тому, что сдача дежурства стала сигналом предстоящего отдыха. Организм, как бы почувствовав, что все трудности позади, нет надобности больше напрягаться, вопреки требованию суточного ритма снижает температуру тела. Только кора головного мозга могла подобную зависимость установить.
Результаты этих опытов все же не удовлетворили ассистента. Они не дали ему увидеть извращение ритма, как наблюдала его Щербакова. Он не сомневался, что периодические смены бодрствования и покоя, колебания температуры и биохимические изменения действительно регулируются высшим отделом головного мозга, мог и сам привести множество фактов, но где доказательства, полученные в физиологическом опыте?
Бывают у исследователя минуты прозрения, мгновения, исполненные пророческой силы. Ассистент не только допустил, что суточный ритм регулируется корой головного мозга, но и поверил, что малейшее ослабление контроля должно приводить к извращению ритма.
Убедило его в этом следующее.
В ночные часы, когда возбудимость коры слабеет и влияние ее становится недостаточным, организм претерпевает серьезные изменения. Так, все попытки выработать ночью временные связи у обезьян ни к чему не приводят.
Некоторые животные утрачивают способность сопротивляться во время сна. Сонную обезьяну можно без опасения брать в руки. В лаборатории как-то даже случилось, что крысы отъели у спящего гамадрила хвост.
Сонное состояние, предшествующее замерзанию, ускоряет гибель захваченных холодом людей и животных. Упадок! деятельности коры больших полушарий – этого важного регулятора тепла – лишает в таких случаях организм защиты. В зимних походах, особенно в Заполярье, обморожения главным образом наблюдаются ночью. Отсутствие света, обычно возбуждающего деятельность коры, приводит к тому, что организм скорее остывает. Было подсчитано, что в ночных сменах на заводах увечья более часты, чем днем. С наступлением ночи повышается температура больных, и весьма вероятно, что высокая смертность в ночные часы связана с падением активности коры, ослаблением ее способности направлять деятельность теплорегулирующего центра…
Само собой разумеется, рассудил Слоним, что в ночные часы должна также страдать и суточная ритмика. Если создать в эту пору дополнительные трудности для организма, контроль коры поколеблется. Перед исследователем предстанет не только извращенная ритмика, но и виновник извращения.
Подтвердить эту гипотезу призвали обитателей питомника: обезьяну, барсука и ежа.
Организм гамадрила снижает ночью теплоту своего тела на четыре градуса. Таков порядок вещей, одно из требований суточного ритма. Экспериментатор усложнил состояние животного, поместив его на ночь в камеру, нагретую до тридцати семи градусов. Справится ли заторможенная кора с трудной задачей, сбалансирует ли теплоту, как этого требует периодическая ритмика, снизит ли температуру тела на четыре градуса? Высший отдел мозга не сумел ночью исполнить свой долг: уровень тепла остался таким, как днем, высоким – суточный ритм извратился.
Другим подопытным был склонный к одиночеству ночной хищник барсук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Она заглянула в книгу и продолжала:
– Если бы ему показали обычную фотографию и спросили, знает ли он что-нибудь о действии света на некоторые соли металлов, вряд ли наш физик сообразил бы, что на этом основана современная фотография.
Снова наступила короткая пауза, и возражения с той же методичностью продолжались.
– Какое легкомыслие не доводить свои труды, до конца… – с серьезным видом продолжала Щербакова. – Ньютон, исследовавший действие призмы на световой луч, – один из косвенных изобретателей спектроскопа. Мы этим прибором изучаем Солнце, скорость движения отдаленных звезд, открываем новые элементы материи, а что об этом знал Ньютон? Воображаю его удивление, если бы ему показали наш барометр, измеряющий теплоту горящей свечи на расстоянии километра… Трудно, очень трудно довести научное открытие до полного его завершения.
Точно не было ее длинной тирады и насмешливой улыбки, ассистент спокойно сказал:
– Я сразу же подумал о временных связях, когда опыты помогли из одних суток выкроить двое. Между кормлением, зажиганием и гашением света, с одной стороны, и течением времени, которое отсчитывается в нервной системе, – с другой, возникла прочная связь. Приближение известного часа вызывало в одном случае готовность принимать пищу, а в другом – торможение коры головного мозга и наступление сна. Органы как бы отсчитывали время, и каждый по своим часам…
Теперь, когда сотрудница воспользовалась своей привилегией поспорить, ей оставалось лишь уступить. Он знал, что так кончится, был уверен, что она его поймет.
Закономерность, установленную на обезьянах, Слоним поспешил проверить на человеке. Если верно, что кора головного мозга действительно регулирует суточный ритм организма, работы Щербаковой должны получить применение в гигиене и в клинике. Результаты тем более обещают быть интересными, что наблюдения над людьми будут проведены вне лаборатории, в естественной среде, там, где жизненные условия эти связи образовали и закрепили.
Суточная периодика задолго приковала к себе внимание Слонима. Нерешенный вопрос о том, почему грызуны не образуют временных связей с температурой внешней среды, приведший его в пещеру к летучим мышам, был снова отодвинут. Предстояло обосновать замечательные исследования помощницы, и ничто уже этому не могло помешать.
Слоним недооценил силу собственного влечения к физиологии труда. Напрасно он утверждал, что полностью себя исчерпал и готов от нее «бежать на Камчатку». Опыты на площадке товарного поезда и в холодильных камерах были исследованиями физиологии труда. Могло ли быть иначе? Нельзя исключить человека из природы, как нельзя из общественных отношений исключить его труд…
Первые наблюдения проводились на железной дороге в Ленинграде, в помещении диспетчера Московского и Витебского вокзалов. Испытуемые много лет несли ночные дежурства, и можно было полагать, что суточный ритм у них извратился. Исследования велись очень долго и без результатов, никаких отклонений в суточной периодике не оказалось. Зато наблюдалось странное явление: в часы приема и сдачи дежурств температура тела у принимающего и сдающего свои обязанности была различна. Происходила ли смена глубокой ночью или поутру, температура тела того, кто оставлял работу, была ниже и пульс более медленный, чем у того, кто к ней приступал.
Повторение одной и той же ситуации в продолжение многих лет привело к тому, что сдача дежурства стала сигналом предстоящего отдыха. Организм, как бы почувствовав, что все трудности позади, нет надобности больше напрягаться, вопреки требованию суточного ритма снижает температуру тела. Только кора головного мозга могла подобную зависимость установить.
Результаты этих опытов все же не удовлетворили ассистента. Они не дали ему увидеть извращение ритма, как наблюдала его Щербакова. Он не сомневался, что периодические смены бодрствования и покоя, колебания температуры и биохимические изменения действительно регулируются высшим отделом головного мозга, мог и сам привести множество фактов, но где доказательства, полученные в физиологическом опыте?
Бывают у исследователя минуты прозрения, мгновения, исполненные пророческой силы. Ассистент не только допустил, что суточный ритм регулируется корой головного мозга, но и поверил, что малейшее ослабление контроля должно приводить к извращению ритма.
Убедило его в этом следующее.
В ночные часы, когда возбудимость коры слабеет и влияние ее становится недостаточным, организм претерпевает серьезные изменения. Так, все попытки выработать ночью временные связи у обезьян ни к чему не приводят.
Некоторые животные утрачивают способность сопротивляться во время сна. Сонную обезьяну можно без опасения брать в руки. В лаборатории как-то даже случилось, что крысы отъели у спящего гамадрила хвост.
Сонное состояние, предшествующее замерзанию, ускоряет гибель захваченных холодом людей и животных. Упадок! деятельности коры больших полушарий – этого важного регулятора тепла – лишает в таких случаях организм защиты. В зимних походах, особенно в Заполярье, обморожения главным образом наблюдаются ночью. Отсутствие света, обычно возбуждающего деятельность коры, приводит к тому, что организм скорее остывает. Было подсчитано, что в ночных сменах на заводах увечья более часты, чем днем. С наступлением ночи повышается температура больных, и весьма вероятно, что высокая смертность в ночные часы связана с падением активности коры, ослаблением ее способности направлять деятельность теплорегулирующего центра…
Само собой разумеется, рассудил Слоним, что в ночные часы должна также страдать и суточная ритмика. Если создать в эту пору дополнительные трудности для организма, контроль коры поколеблется. Перед исследователем предстанет не только извращенная ритмика, но и виновник извращения.
Подтвердить эту гипотезу призвали обитателей питомника: обезьяну, барсука и ежа.
Организм гамадрила снижает ночью теплоту своего тела на четыре градуса. Таков порядок вещей, одно из требований суточного ритма. Экспериментатор усложнил состояние животного, поместив его на ночь в камеру, нагретую до тридцати семи градусов. Справится ли заторможенная кора с трудной задачей, сбалансирует ли теплоту, как этого требует периодическая ритмика, снизит ли температуру тела на четыре градуса? Высший отдел мозга не сумел ночью исполнить свой долг: уровень тепла остался таким, как днем, высоким – суточный ритм извратился.
Другим подопытным был склонный к одиночеству ночной хищник барсук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135