Исследуя влияние блуждающего нерва на поджелудочную железу, он убедился, что нерв этот возбуждает деятельность железы особым путем – выделяете кровеносный ток химические вещества. Оба возбудителя – и нерв и секрет, выделяемый двенадцатиперстной кишкой, – проявляют себя через одну и ту же среду…
В 1950 году теория Стерлинга и Бейлиса была опровергнута полностью. В лаборатории Быкова установили, что секрет двенадцатиперстной кишки действует на поджелудочную железу не иначе как через окружающие ее нервные окончания… Павлов был прав: только нервам дано управлять деятельностью поджелудочной железы.
Задолго до того Павлов вновь возвращается к поджелудочной железе, на этот раз не по своей инициативе.
К знаменитому физиологу обратился с просьбой молодой патологоанатом Леонид Васильевич Соболев. Он намерен исследовать причину диабета и нуждается в помощи физиолога – автора нового метода перевязки протока поджелудочной железы.
«Беседуя с Соболевым по поводу его работы, – вспоминал потом Павлов, – я был поражен массой мыслей и глубокой вдумчивостью в затронутых им вопросах. Соболев производит на меня впечатление выдающейся личности».
То, что двадцатитрехлетний анатом нашел в поджелудочной железе, слишком значительно, чтобы не остановиться на этом подробно.
Причина диабета долгое время оставалась неизвестной. Первыми изучали это расстройство клиницисты, открывшие связь между сахарной болезнью и поджелудочной железой. Они доказали это на опыте: животные, у которых удаляли железу, заболевали диабетом.
Наблюдалось и другое. Физиологи перевязывали у животных проток здоровой железы, не давали ее соку выхода в кишечник, а диабет почему-то не наступал. Перевязанная железа затем погибала, а сахарный обмен нисколько от этого не страдал. Достаточно было, однако, эту погибшую железу удалить, как немедленно наступал диабет… Стоило только вырезанную железу вновь вшить, и течение болезни обрывалось. То же самое происходило, когда вместо целой железы вшивали лишь одну двенадцатую часть ее…
Полагали, что железы, помимо того что участвуют в пищеварении, чему служит проток, ведущий в кишечник, выполняют еще одну, неизвестную функцию. В них образуются вещества, поступающие непосредственно в кровеносные сосуды. Все попытки извлечь этот сок искусственным путем не привели к успеху. Не дали результатов все усилия лечить больных диабетом вытяжками, полученными из поджелудочной железы.
Создался тупик. Научная мысль на этом остановилась.
Рассуждения Соболева развивались примерно следующим путем.
Заболевание диабетом связано каким-то образом с изменениями в самой поджелудочной железе. Перевязка ее протока, из которого в кишечник поступает пищеварительный сок, не отражается на сахарном обмене. Гибель железы, если только она не удалена из организма, также не порождает диабета. Не очевидно ли, что в самой железе находится нечто живущее своей самостоятельной жизнью, способное пережить поджелудочную железу?
И как анатом и как физиолог Соболев решается искать это таинственное «нечто».
Он будет перевязывать проток поджелудочной железы у подопытных животных и наблюдать под микроскопом, какие клетки при этом выживают. Они-то, вероятно, и порождают вещества, способствующие нормальному сахарному обмену.
Список животных, изученных на опыте, был более чем внушителен: тридцать кроликов, четырнадцать собак, двенадцать кошек, пять быков, пять телят и пять баранов, четыре свиньи, множество голубей, кур и уток, кукушка, ворона, коршун и ястреб.
Первый кролик, которому перевязали проток железы, был убит через сутки после операции, второй – после двух, шестой – на пятый день, а последний – спустя двести дней. Поджелудочные железы кропотливо изучались, и во всех случаях наблюдалась одна и та же картина. Вынужденная бездействовать, железа вырождалась, а отдельные крошечные скопления клеток в ней продолжали жить и снабжаться кровью. Среди умирающей и вырождающейся ткани островками сохранялась ничем как будто не нарушаемая жизнь. Именно эти островки привлекали внимание исследователя. Он проследил их состояние на огромном материале и добился того, чего никому до него не удавалось достичь…
За тридцать лет до того, как Соболев приступил к своим экспериментам, в 1869 году, ученый Лангерганс, изучая строение поджелудочной железы, обнаружил в ней островки из клеток особого типа. Он не мог объяснить их значения и ничего не прибавил к тому, что увидел, но имя Лангерганса крепко пристало к островкам. Позднейшие исследователи пришли к заключению, что островки эти суть истощенные клетки поджелудочной железы и не имеют самостоятельного значения.
Именно эти островки, как бы далеко ни зашло вырождение железы, не сдавались в опытах Соболева. Молодой ученый решил, что островки эти – железы, выделяющие секрет, способствующий сахарному обмену. Дальнейший ход его мыслей шел примерно следующим путем. Если островки так независимы от пищеварительной деятельности поджелудочной железы, то повреждение ее не должно отразиться на их состоянии, и наоборот, у больных диабетом именно они должны нести на себе следы поражения.
Чтобы убедиться в этом, Соболев изучает трупы людей, погибших от различных болезней, связанных с поражением поджелудочной железы, а также трупы умерших от диабета.
Удача сопутствовала молодому ученому. В случаях, когда болезнь косвенно поражала поджелудочную железу (при склерозе сосудов, туберкулезе, сифилисе и некоторых других заболеваниях), клетки островков не погибали. Они проявляли стойкость к различным вредным влияниям, большую способность сопротивляться, чем пищеварительная часть железы. Иными были результаты, когда анатом вскрывал умерших от сахарного мочеизнурения. Тут неизменно обнаруживалось резкое уменьшение количества островков, а иногда и полное их отсутствие. Сохранившиеся островки представлялись резко измененными.
Орган, регулирующий сахарный обмен, был открыт. Но исследователь на этом не успокоился. Он решил доказать современникам, что островки – не истощенные клетки, а нормально действующая ткань.
Предметом интереса молодого ученого были дети-недоноски и умершие вскоре после рождения. Их поджелудочная железа подтвердила, что пищеварительная часть железы слабо развита, а островки столь многочисленны и совершенны, какими они не бывают у взрослых людей. Откуда бы взяться отжившей и вырождающейся ткани у ребенка-недоноска?
Изучая островки у новорожденных телят, исследователь отметил, что этих клеток у них в пять раз больше, чем у быка, и по величине они не уступают бычачьим.
Соболев заключает свою диссертацию следующими словами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
В 1950 году теория Стерлинга и Бейлиса была опровергнута полностью. В лаборатории Быкова установили, что секрет двенадцатиперстной кишки действует на поджелудочную железу не иначе как через окружающие ее нервные окончания… Павлов был прав: только нервам дано управлять деятельностью поджелудочной железы.
Задолго до того Павлов вновь возвращается к поджелудочной железе, на этот раз не по своей инициативе.
К знаменитому физиологу обратился с просьбой молодой патологоанатом Леонид Васильевич Соболев. Он намерен исследовать причину диабета и нуждается в помощи физиолога – автора нового метода перевязки протока поджелудочной железы.
«Беседуя с Соболевым по поводу его работы, – вспоминал потом Павлов, – я был поражен массой мыслей и глубокой вдумчивостью в затронутых им вопросах. Соболев производит на меня впечатление выдающейся личности».
То, что двадцатитрехлетний анатом нашел в поджелудочной железе, слишком значительно, чтобы не остановиться на этом подробно.
Причина диабета долгое время оставалась неизвестной. Первыми изучали это расстройство клиницисты, открывшие связь между сахарной болезнью и поджелудочной железой. Они доказали это на опыте: животные, у которых удаляли железу, заболевали диабетом.
Наблюдалось и другое. Физиологи перевязывали у животных проток здоровой железы, не давали ее соку выхода в кишечник, а диабет почему-то не наступал. Перевязанная железа затем погибала, а сахарный обмен нисколько от этого не страдал. Достаточно было, однако, эту погибшую железу удалить, как немедленно наступал диабет… Стоило только вырезанную железу вновь вшить, и течение болезни обрывалось. То же самое происходило, когда вместо целой железы вшивали лишь одну двенадцатую часть ее…
Полагали, что железы, помимо того что участвуют в пищеварении, чему служит проток, ведущий в кишечник, выполняют еще одну, неизвестную функцию. В них образуются вещества, поступающие непосредственно в кровеносные сосуды. Все попытки извлечь этот сок искусственным путем не привели к успеху. Не дали результатов все усилия лечить больных диабетом вытяжками, полученными из поджелудочной железы.
Создался тупик. Научная мысль на этом остановилась.
Рассуждения Соболева развивались примерно следующим путем.
Заболевание диабетом связано каким-то образом с изменениями в самой поджелудочной железе. Перевязка ее протока, из которого в кишечник поступает пищеварительный сок, не отражается на сахарном обмене. Гибель железы, если только она не удалена из организма, также не порождает диабета. Не очевидно ли, что в самой железе находится нечто живущее своей самостоятельной жизнью, способное пережить поджелудочную железу?
И как анатом и как физиолог Соболев решается искать это таинственное «нечто».
Он будет перевязывать проток поджелудочной железы у подопытных животных и наблюдать под микроскопом, какие клетки при этом выживают. Они-то, вероятно, и порождают вещества, способствующие нормальному сахарному обмену.
Список животных, изученных на опыте, был более чем внушителен: тридцать кроликов, четырнадцать собак, двенадцать кошек, пять быков, пять телят и пять баранов, четыре свиньи, множество голубей, кур и уток, кукушка, ворона, коршун и ястреб.
Первый кролик, которому перевязали проток железы, был убит через сутки после операции, второй – после двух, шестой – на пятый день, а последний – спустя двести дней. Поджелудочные железы кропотливо изучались, и во всех случаях наблюдалась одна и та же картина. Вынужденная бездействовать, железа вырождалась, а отдельные крошечные скопления клеток в ней продолжали жить и снабжаться кровью. Среди умирающей и вырождающейся ткани островками сохранялась ничем как будто не нарушаемая жизнь. Именно эти островки привлекали внимание исследователя. Он проследил их состояние на огромном материале и добился того, чего никому до него не удавалось достичь…
За тридцать лет до того, как Соболев приступил к своим экспериментам, в 1869 году, ученый Лангерганс, изучая строение поджелудочной железы, обнаружил в ней островки из клеток особого типа. Он не мог объяснить их значения и ничего не прибавил к тому, что увидел, но имя Лангерганса крепко пристало к островкам. Позднейшие исследователи пришли к заключению, что островки эти суть истощенные клетки поджелудочной железы и не имеют самостоятельного значения.
Именно эти островки, как бы далеко ни зашло вырождение железы, не сдавались в опытах Соболева. Молодой ученый решил, что островки эти – железы, выделяющие секрет, способствующий сахарному обмену. Дальнейший ход его мыслей шел примерно следующим путем. Если островки так независимы от пищеварительной деятельности поджелудочной железы, то повреждение ее не должно отразиться на их состоянии, и наоборот, у больных диабетом именно они должны нести на себе следы поражения.
Чтобы убедиться в этом, Соболев изучает трупы людей, погибших от различных болезней, связанных с поражением поджелудочной железы, а также трупы умерших от диабета.
Удача сопутствовала молодому ученому. В случаях, когда болезнь косвенно поражала поджелудочную железу (при склерозе сосудов, туберкулезе, сифилисе и некоторых других заболеваниях), клетки островков не погибали. Они проявляли стойкость к различным вредным влияниям, большую способность сопротивляться, чем пищеварительная часть железы. Иными были результаты, когда анатом вскрывал умерших от сахарного мочеизнурения. Тут неизменно обнаруживалось резкое уменьшение количества островков, а иногда и полное их отсутствие. Сохранившиеся островки представлялись резко измененными.
Орган, регулирующий сахарный обмен, был открыт. Но исследователь на этом не успокоился. Он решил доказать современникам, что островки – не истощенные клетки, а нормально действующая ткань.
Предметом интереса молодого ученого были дети-недоноски и умершие вскоре после рождения. Их поджелудочная железа подтвердила, что пищеварительная часть железы слабо развита, а островки столь многочисленны и совершенны, какими они не бывают у взрослых людей. Откуда бы взяться отжившей и вырождающейся ткани у ребенка-недоноска?
Изучая островки у новорожденных телят, исследователь отметил, что этих клеток у них в пять раз больше, чем у быка, и по величине они не уступают бычачьим.
Соболев заключает свою диссертацию следующими словами:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135