Томпкинс считает: «четкость проступающих теней свидетельствует о том, что картины для художника являются формой медитации».
– Интересно, – отозвалась Флора. – А Филипп на выставке был?
Изабель улыбнулась. Флора никогда не сдается.
– Да, был. Мы поговорили, и не более того.
– Плохо. Он – то, что нужно. И я сказала ему об этом, когда он месяц назад заезжал ко мне в гости. По пути в Лугано. – Она сделала паузу, чтобы Изабель успела осмыслить информацию. – Но это был не единственный раз, когда он навещал старую леди. Если честно, Изабель, общаться с ним для меня в радость. Он очень тонко чувствующий человек. Он мне нравится.
– Вы оба на редкость общительны, – язвительно заметила Изабель, по-видимому, испытывая нечто вроде ревности по отношению к Филиппу и восьмидесятидевятилетней женщине.
– Да уж, – отозвалась Флора на другой стороне Атлантики. – Кстати, Алехандро сказал, что «Дрэгон текстайлз» выставлена на продажу.
– Правда? И за сколько?
– Подробностей я не знаю. Но если хочешь, попрошу Алехандро все разузнать.
– Спасибо, не нужно. Наверное, Пако лучше оставаться в неведении относительно моего интереса.
Пообещав держать Флору в курсе дела и еще немного поболтав с ней, Изабель повесила трубку и сразу же перезвонила своему адвокату. Оказалось, что «Дрэгон текстайлз» на протяжении долгого времени считается убыточным производством, потери теперь настолько велики, что руководство компании вынуждено привлекать уставный капитал. Сейчас подходящий момент для выкупа компании. Изабель попросила его заняться этим и подать заявку на участие в торгах.
Через три недели адвокат сообщил, что «Дрэгон текстайлз» снята с торгов.
– Я полагаю, что здесь не обошлось без серьезного вливания капитала извне, потому что «Дрэгон» снова набирает обороты. Так сообщают наши источники в Барселоне.
– Что это значит?
– Компания участвует в Международной текстильной ярмарке во Франкфурте, которая проводится раз в два года. Не говоря о престижности участия в этой акции, первый приз дает возможность получения заказов, которые гарантируют колоссальные прибыли в течение последующих нескольких лет.
– Они считают, что у них есть шанс на победу?
– Судя по моим сведениям, они уверены в победе! Изабель все это казалось полной бессмыслицей. После долгих лет прозябания Пако вдруг решил бороться за самую престижную награду в текстильном бизнесе?
Что стряслось? Изабель впала в необъяснимую тревогу.
Оливия буквально отнеслась к предложению горничной чувствовать себя как дома и спокойно расхаживала по квартире сына.
Квартира, которую Филипп занимал в высотном доме на Парк-авеню, была настоящим логовом молодого щеголя. Черный мрамор пола в прихожей прекрасно сочетался с панелями тикового дерева цвета кофе с молоком. Создавая ощущение новизны и индивидуальности, свойственное постэкспрессионистам середины века, стены украшали работы абстракционистов нью-йоркской школы.
Гостиная с камином восемнадцатого века, облицованным сосной и с матовой чугунной решеткой, была меблирована по принципу контраста, построенного на причудливом сочетании кожи и шелка, дерева и металла, стекла и мрамора.
Хотя в квартире было много редких и дорогих полотен, те, что висели в спальне Филиппа, привлекли особое внимание Оливии. Напротив кровати она увидела необычайно эротичное полотно в красных тонах. А над кроватью висел рисунок углем – своеобразная реминисценция красного видения. В обеих работах Оливия узнала искусную руку Изабель де Луна. А вот и фотография – Филипп держит за руку молодую женщину в бейсболке, оба улыбаются. Судя по всему, сын боготворит ее.
Оливия вспомнила похороны Нельсона. Тогда Филипп о чем-то долго говорил с обворожительной незнакомкой. Спросив о ней у сына, она узнала, что это внучатая племянница Флоры Пуйоль, художница Изабель де Луна. Во взгляде Филиппа отразилась тогда боль разбитого сердца – реакция на отверженную любовь.
Оливия попивала вино в библиотеке, когда наконец появился Филипп.
– Прости, что я опоздал. С тех пор как умер Нельсон, мне кажется, я тяну бизнес за двоих.
Налив сыну каберне, Оливия посмотрела на него и вдруг увидела, как красив ее мальчик. Впрочем, в свои сорок четыре года он казался бы моложе, если бы не сеть морщинок в уголках глаз. И отнюдь не беззаботная улыбка. Волосы его по-прежнему были темными и густыми, хотя кое-где уже проглядывала седина. Оливия подумала, что с ее состоянием и капиталом, который Филипп унаследовал от Нельсона, он наверняка может считаться одним из самых завидных женихов в мире.
– Твоя коллекция потрясла меня, Филипп, – сказала она. Поскольку Оливия сама была страстным и знающим коллекционером, Филипп высоко оценил ее комплимент. – К тому же она невероятно обширная.
– Имея таких родителей, я был бы полным идиотом, если бы собирал негодные вещи.
Он улыбнулся, невольно признавая, что чувствует себя спокойно и комфортно рядом с ней. Их отношения постепенно становились ближе и прочнее.
– Как обстоят дела с твоим новым предприятием? – спросила Оливия.
– Отлично! Скай просто потрясающа! – воскликнул он с восхищением. – Разумеется, она многое взяла и от Рихтера, и от Глинчера, с которыми работала, но лишь единицы вправе похвастаться таким умением вести дела. – Он задумался, затем продолжил: – Помимо деловой хватки, она обладает тонким пониманием отношений в мире художников, что большая редкость: продавец должен понимать не только покупателей-богачей, но и тех, кто зависит от него материально, кто предоставляет товар. Скай именно такова. Она никогда не позволит себе уронить достоинство в погоне за прибылью. Она уважает себя и тех, кто у нее выставляется, потому ее галерея пользуется популярностью.
– Тебе повезло. Я слышала, что галереи закрываются одна за другой.
Филипп пригубил вино и задумчиво проговорил:
– Да, начался настоящий бум, и в то же время многие коллекционеры покинули рынок.
– Например, такие как я, – печально отозвалась Оливия. – Мы с Джеем привыкли ходить по галереям и покупать то, что нам нравится, но нынешние цены нам не по зубам. Мы, так сказать, принадлежим к низам коллекционеров.
– К сожалению, – покачал головой Филипп, – рынок вынуждены покинуть те, кто давно занимается собирательством. Именно поэтому я опираюсь на Скай. Она открывала галерею в трудное время, но риск не испугал ее. Благодаря своей причастности к богеме ей удалось собрать вокруг себя людей – художников и покупателей, – которые теперь находят друг друга под крышей ее галереи.
– Судя по всему, ты действительно ей доверяешь.
Филипп молча кивнул.
– Я наблюдал за ней еще в галерее Рихтера. Прежде чем вложить деньги в это предприятие, я выяснил у Скай, как она предполагает вести дела, – продолжал Филипп невозмутимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
– Интересно, – отозвалась Флора. – А Филипп на выставке был?
Изабель улыбнулась. Флора никогда не сдается.
– Да, был. Мы поговорили, и не более того.
– Плохо. Он – то, что нужно. И я сказала ему об этом, когда он месяц назад заезжал ко мне в гости. По пути в Лугано. – Она сделала паузу, чтобы Изабель успела осмыслить информацию. – Но это был не единственный раз, когда он навещал старую леди. Если честно, Изабель, общаться с ним для меня в радость. Он очень тонко чувствующий человек. Он мне нравится.
– Вы оба на редкость общительны, – язвительно заметила Изабель, по-видимому, испытывая нечто вроде ревности по отношению к Филиппу и восьмидесятидевятилетней женщине.
– Да уж, – отозвалась Флора на другой стороне Атлантики. – Кстати, Алехандро сказал, что «Дрэгон текстайлз» выставлена на продажу.
– Правда? И за сколько?
– Подробностей я не знаю. Но если хочешь, попрошу Алехандро все разузнать.
– Спасибо, не нужно. Наверное, Пако лучше оставаться в неведении относительно моего интереса.
Пообещав держать Флору в курсе дела и еще немного поболтав с ней, Изабель повесила трубку и сразу же перезвонила своему адвокату. Оказалось, что «Дрэгон текстайлз» на протяжении долгого времени считается убыточным производством, потери теперь настолько велики, что руководство компании вынуждено привлекать уставный капитал. Сейчас подходящий момент для выкупа компании. Изабель попросила его заняться этим и подать заявку на участие в торгах.
Через три недели адвокат сообщил, что «Дрэгон текстайлз» снята с торгов.
– Я полагаю, что здесь не обошлось без серьезного вливания капитала извне, потому что «Дрэгон» снова набирает обороты. Так сообщают наши источники в Барселоне.
– Что это значит?
– Компания участвует в Международной текстильной ярмарке во Франкфурте, которая проводится раз в два года. Не говоря о престижности участия в этой акции, первый приз дает возможность получения заказов, которые гарантируют колоссальные прибыли в течение последующих нескольких лет.
– Они считают, что у них есть шанс на победу?
– Судя по моим сведениям, они уверены в победе! Изабель все это казалось полной бессмыслицей. После долгих лет прозябания Пако вдруг решил бороться за самую престижную награду в текстильном бизнесе?
Что стряслось? Изабель впала в необъяснимую тревогу.
Оливия буквально отнеслась к предложению горничной чувствовать себя как дома и спокойно расхаживала по квартире сына.
Квартира, которую Филипп занимал в высотном доме на Парк-авеню, была настоящим логовом молодого щеголя. Черный мрамор пола в прихожей прекрасно сочетался с панелями тикового дерева цвета кофе с молоком. Создавая ощущение новизны и индивидуальности, свойственное постэкспрессионистам середины века, стены украшали работы абстракционистов нью-йоркской школы.
Гостиная с камином восемнадцатого века, облицованным сосной и с матовой чугунной решеткой, была меблирована по принципу контраста, построенного на причудливом сочетании кожи и шелка, дерева и металла, стекла и мрамора.
Хотя в квартире было много редких и дорогих полотен, те, что висели в спальне Филиппа, привлекли особое внимание Оливии. Напротив кровати она увидела необычайно эротичное полотно в красных тонах. А над кроватью висел рисунок углем – своеобразная реминисценция красного видения. В обеих работах Оливия узнала искусную руку Изабель де Луна. А вот и фотография – Филипп держит за руку молодую женщину в бейсболке, оба улыбаются. Судя по всему, сын боготворит ее.
Оливия вспомнила похороны Нельсона. Тогда Филипп о чем-то долго говорил с обворожительной незнакомкой. Спросив о ней у сына, она узнала, что это внучатая племянница Флоры Пуйоль, художница Изабель де Луна. Во взгляде Филиппа отразилась тогда боль разбитого сердца – реакция на отверженную любовь.
Оливия попивала вино в библиотеке, когда наконец появился Филипп.
– Прости, что я опоздал. С тех пор как умер Нельсон, мне кажется, я тяну бизнес за двоих.
Налив сыну каберне, Оливия посмотрела на него и вдруг увидела, как красив ее мальчик. Впрочем, в свои сорок четыре года он казался бы моложе, если бы не сеть морщинок в уголках глаз. И отнюдь не беззаботная улыбка. Волосы его по-прежнему были темными и густыми, хотя кое-где уже проглядывала седина. Оливия подумала, что с ее состоянием и капиталом, который Филипп унаследовал от Нельсона, он наверняка может считаться одним из самых завидных женихов в мире.
– Твоя коллекция потрясла меня, Филипп, – сказала она. Поскольку Оливия сама была страстным и знающим коллекционером, Филипп высоко оценил ее комплимент. – К тому же она невероятно обширная.
– Имея таких родителей, я был бы полным идиотом, если бы собирал негодные вещи.
Он улыбнулся, невольно признавая, что чувствует себя спокойно и комфортно рядом с ней. Их отношения постепенно становились ближе и прочнее.
– Как обстоят дела с твоим новым предприятием? – спросила Оливия.
– Отлично! Скай просто потрясающа! – воскликнул он с восхищением. – Разумеется, она многое взяла и от Рихтера, и от Глинчера, с которыми работала, но лишь единицы вправе похвастаться таким умением вести дела. – Он задумался, затем продолжил: – Помимо деловой хватки, она обладает тонким пониманием отношений в мире художников, что большая редкость: продавец должен понимать не только покупателей-богачей, но и тех, кто зависит от него материально, кто предоставляет товар. Скай именно такова. Она никогда не позволит себе уронить достоинство в погоне за прибылью. Она уважает себя и тех, кто у нее выставляется, потому ее галерея пользуется популярностью.
– Тебе повезло. Я слышала, что галереи закрываются одна за другой.
Филипп пригубил вино и задумчиво проговорил:
– Да, начался настоящий бум, и в то же время многие коллекционеры покинули рынок.
– Например, такие как я, – печально отозвалась Оливия. – Мы с Джеем привыкли ходить по галереям и покупать то, что нам нравится, но нынешние цены нам не по зубам. Мы, так сказать, принадлежим к низам коллекционеров.
– К сожалению, – покачал головой Филипп, – рынок вынуждены покинуть те, кто давно занимается собирательством. Именно поэтому я опираюсь на Скай. Она открывала галерею в трудное время, но риск не испугал ее. Благодаря своей причастности к богеме ей удалось собрать вокруг себя людей – художников и покупателей, – которые теперь находят друг друга под крышей ее галереи.
– Судя по всему, ты действительно ей доверяешь.
Филипп молча кивнул.
– Я наблюдал за ней еще в галерее Рихтера. Прежде чем вложить деньги в это предприятие, я выяснил у Скай, как она предполагает вести дела, – продолжал Филипп невозмутимо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104