– Валендреа стал Папой. Я видела по телевизору. Он произнес речь на площади Святого Петра и призвал церковь вернуться к истокам. И кстати, только представь себе: он выбрал себе имя Петр Второй!
– Меня все больше и больше тянет в Румынию.
Она попыталась улыбнуться.
– И стоило тебе лезть на гору?
– Ты о чем?
– Я о том, что вы там с ней вчера делали.
– Ревнуешь?
– Просто интересно.
Мишнер понял, что надо объяснить.
– Она должна была рассказать мне о десятом откровении.
– В грозу?
– Не ищи здесь логики. Я проснулся и увидел на улице ее. Она ждала меня. Мне было не по себе. Но я понял, что надо идти.
Он решил не говорить о своей галлюцинации, но он ясно помнил видение – как врезавшийся в память сон. Врач сказал, что он провел без сознания несколько часов. И значит, все, что он видел и слышал, всего лишь его реакция на все то, о чем он узнал за последние месяцы. И мерещились ему лица двух человек, имевших на него сильное влияние. А как же Дева? Вероятно, просто запомнившийся ему накануне образ в доме Ясны.
Или нет?
– Слушай, я не знаю, чего хотела Ясна. Она сказала, что, чтобы узнать откровение, я должен пойти с ней. И я пошел.
– А тебе это не показалось странным?
– В этой истории все странно.
– Она идет сюда.
– Кто?
– Ясна сейчас придет сюда. Когда я ушла, ее поднимали с постели.
Дверь открылась, и пожилая сиделка ввезла в тесную палату коляску. Ясна выглядела утомленной, ее лоб и правая рука забинтованы.
– Я хотела узнать, как вы, – тихо сказала она.
– А я как раз думал о вас.
– Я отвела вас туда по приказанию Девы. Я не хотела причинить вам вреда.
Впервые в ее голосе послышалось участие.
– Я не виню вас. Я сам решил пойти с вами.
– Мне говорили, что на кресте остался след. Черная трещина по всей длине.
– Это и есть ваш знак для неверующих? – спросила Катерина с издевкой в голосе.
– Не знаю, – тихо сказала Ясна.
– Может быть, сегодняшнее послание все объяснит?
Катерина явно не собиралась давать ей пощады. Мишнер хотел одернуть ее, но понял, что она просто сильно расстроена и срывает зло на самом беззащитном существе.
– Дева приходила в последний раз.
Мишнер изучал лицо сидящей перед ним женщины. Грустный, усталый взгляд, совсем другой, чем вчера. Больше двадцати лет она общалась с Богоматерью. Было ли это на самом деле или существовало лишь в ее воображении – для нее это значило очень много. Теперь это завершилось, и боль от утраты бледным пятном расползлась по лицу Ясны. Мишнер подумал: она как будто потеряла любимого человека – никогда больше не услышит его голос, никогда не получит от него совета или поддержки. Как было с ним, когда он остался без родителей. Или без Якоба Фолкнера.
Он вдруг почувствовал всю ее скорбь.
– Вчера на горе Дева поведала мне десятое откровение.
Мишнер вспомнил, что во время грозы слышал ее короткие фразы.
«Я вспомню. Конечно, я вспомню… Я не знаю, Дева».
– Я записала Ее слова. – Из складок одежды она достала и передала ему сложенный вчетверо лист бумаги. – Дева велела передать их вам.
– Она сказала что-то еще?
– Потом Она исчезла.
Ясна подала знак сиделке, стоящей за ее коляской.
– Мне пора в свою палату. Поправляйтесь, отец Мишнер. Я буду молиться о вас.
– А я за вас, – искренне сказал он.
Ее увезли.
– Колин, она шарлатанка, разве ты не видишь? – Голос Катерины звучал решительно.
– Кейт, я не знаю, кто она. Если шарлатанка, то очень искусная. Она сама верит в то, что говорит. И даже если она шарлатанка, теперь все позади. Видений больше не будет.
Катерина указала на лист бумаги.
– Ты прочитаешь? На этот раз Папа тебе этого не запрещает.
В самом деле. Мишнер развернул лист, но когда попытался вглядеться в строчки, у него опять заболела голова. Он передал бумагу Катерине.
– Я не могу. Прочитай вслух.
Глава LVI
Ватикан
29 ноября, среда
13.00
В аудиенц-зале Валендреа принимал поздравления от сотрудников государственного секретариата. Амбрози уже выразил желание перевести многих священников и почти всех секретарей на должности в аппарате Папы. Валендреа не стал спорить. Раз уж он поручил Амбрози удовлетворять все его нужды, то следовало дать ему возможность самому набирать себе подчиненных.
В это утро помощник почти не отходил от него, и когда Валендреа обращался к толпе, он почтительно стоял у входа на балкон. Также Амбрози следил за публикациями в СМИ, которые, судя по его отчету, в основном были положительными, особенно в том, что касалось выбранного Валендреа имени, причем все комментаторы в один голос говорили, что это будет судьбоносное правление.
Валендреа пришло в голову, что даже у Тома Кили дрогнет голос, когда он будет произносить имя Петр II. Больше в его правление священников-публицистов не будет. Все клирики будут поступать, как им скажут. Иначе они просто лишатся сана – и Кили будет первым. Валендреа уже приказал Амбрози, чтобы до конца недели этого идиота отлучили от церкви.
И это еще не все.
Будет возрождена папская тиара и назначена коронация. При его входе будут звучать фанфары. На литургии его снова будут окружать опахала и обнаженные сабли. И надо будет восстановить церемониальные носилки. Все эти обычаи отменил Павел VI – или ему вдруг изменил здравый смысл, или пришлось отдать дань своему времени, – но Валендреа вернет все на круги своя.
Прозвучали последние поздравления, и Валендреа знаком подозвал Амбрози.
– Мне надо кое-что сделать, – прошептал он. – Убери их.
Амбрози повернулся к присутствующим:
– Святой Отец голоден. Он ничего не ел с утра. А мы знаем, что у нашего Папы хороший аппетит.
В зале зазвучал смех.
– Те, кто не успел поздравить Святого Отца, смогут это сделать позже.
– Да благословит вас Господь, – сказал Валендреа.
Он пошел вслед за Амбрози в свой кабинет в государственном секретариате. Полчаса назад сняли печать с дверей папских апартаментов, и сейчас на четвертый этаж переносили многие личные вещи Валендреа из его прежнего помещения на третьем этаже. В ближайшие дни надо будет зайти в музей и в подвальный склад. Он уже подготовил для Амбрози список предметов, которые он хотел видеть в своих апартаментах. Он был доволен своим проектом. Почти все, что было решено за последние часы, задумывалось давно, и теперь он как новый Папа сможет обставить свое жилье наилучшим образом.
Заперев за собой дверь кабинета, он повернулся к Амбрози.
– Найдите кардинала-архивариуса. Пусть явится в хранилище через четверть часа.
Амбрози с поклоном удалился.
Валендреа заглянул в ванную комнату, находящуюся рядом с кабинетом. Раздражение от наглой выходки Нгови не проходило. Африканец был прав. Единственное, что можно было с ним сделать, – отправить подальше от Рима. Но это, с другой стороны, глупо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95