а она с таким лицом какая к чертям учеба у нее в голове совсем другое и было бы неплохо как в колледже с веро как там она лесбиянка еще та хотела обратить меня в свою веру и мне нравилось i'm losing ту religion но я такая как есть ничего не попишешь и точка лучше уж трахаться с этим подонком я предпочитаю себаса ценить что имеешь хорошо бы попробовать втроем это не так уж много она будет кувыркаться с себасом а я руководить шоу и держать руку на пульсе себас взбеленится это гильермо виноват вбил мне в голову идею дерьмо как он только мог подумать что я соглашусь с его секретаршей теперь элиана ладно наезжайте я это сделаю раз уж мысли не дают мне покоя звучит приятно ладно хорошо но не тогда когда хотел гильермо и не тогда когда хочет элиана а тогда когда хочу я и все тут и с себасом очень заманчиво только вот страшновато могут произойти странные вещи ну и что если мне понравится и что если ему понравится прыгнуть в воду и вперед подумаешь ничего особенного.
13
Ранним утром, когда рассвет еще только занимался над горизонтом, Себастьян неторопливо бежал по парку и думал о своем. Он решил уделять больше внимания физической форме и не позволять себе расслабленно плыть по течению, как в предыдущие месяцы, а то, того и гляди, живот зарастет жирком, а мозги паутиной. В спортклуб, в это прибежище закомплексованных себялюбцев (если, конечно, такое противоречие имеет право на жизнь) и суррогатных жизнезаменителей-тренажеров, возвращаться не хотелось. Себастьяну нравился мелкий монотонный дождик, прохладный ветерок, пустынный парк, лужи на дорожках и мокнущие в них окурки косяков с остатками марихуаны. Он бежал и приводил в равновесие происходящие в его жизни события, перескакивая с темы на тему согласно организованному беспорядку мысленных ассоциаций. Он бежал и расслаблялся, несмотря на то, что временами его пугало внезапно ускоряющееся сердце, а дыхание все никак не желало становиться полным и спокойным.
На днях пара газет – одна из Ла-Паса, другая из Санта-Крус – купили у него права на публикацию Цифровых Созданий. Себастьяну звонила Патриция и предлагала сделать бизнес на постерах, тетрадных обложках и открытках. Ты только представь, как можно раскрутить твою идею, разволновавшись, кричала она в трубку, это же такие возможности, а ты там в своем издательстве гроши получаешь – а он лишь кивал головой, поддакивал и обещал подумать. Может быть, ему предоставлялся шанс получить экономическую независимость и бросить работу в Цитадели? Себастьян все думал, размышлял и убеждал себя в том, что не хочет иметь ничего общего с сестрой и остальными торгашами из «Имадженте». Он не хотел становиться известным, по крайней мере, не таким образом – с зарегистрированным товарным знаком на лбу и связанным контрактами по рукам и ногам. Деньги его тоже не сильно интересовали – хотя они явились одним из аргументов в пользу его согласия на работу в Цитадели. Естественно, он работал там не только для того, чтобы переселить Никки в лучший квартал и сделать ее жизнь приятнее и удобнее – его больше влекла возможность получить определенную власть, скрытое тенью могущество. Ему хотелось стать еще одним из этих безобидных безвестных соседей, о которых никто никогда ничего не знает и которые тем не менее правят империями. Стать еще одним тайным властителем тайн.
Три дня назад Себастьяну представили женщину, которая будет работать в Цитадели в соседнем с ним кабинете. Высокая, длинные черные волосы, очки с толстыми стеклами, бледная кожа (словно на нее постоянно падал свет монитора). Фиона принадлежала к той молодежи, которая уже начала трудиться в цокольном этаже Цитадели. Талантливый молодняк в среднем лет двадцати, владеют языками программирования едва ли не лучше чем родным языком, млеют в электронных лучах при виде иконок монитора, сами похожи на порожденные компьютером галлюцинации (чипы без документов, слов, букв – одни лишь заряды и потенциалы, представляющие информацию единичками и нулями двоичного кода). Себастьян терялся в догадках, откуда, черт побери, взялось столько умных женщин. В то время как мужчины растрачивали себя в видеоиграх и попытках отследить максимум передаваемых по телевизору футбольных матчей – от бундеслиги до встреч мексиканских дворовых команд, – женщины неотступно следовали к своей цели и продвигались все дальше вперед. Это был настоящий заговор, его окружали и постепенно перехватывали самые интересные задачи. Новый век, будущее – за ними. Если уж феномен пугал его самого, то даже думать не хочется, с чем должны будут столкнуться его дети и внуки.
Он бежал и расслаблялся, представляя себе горячее тело Никки в складках простыней. Бежал и расслаблялся, читая оскорбляющие Монтенегро граффити: «Вуроны остаются вуронами, даже переодевшись демократами».
На мосту покончили с собой еще двое. Мародерствующей на месте происшествия Инес удалось сделать серию снимков, от которой бросало в дрожь, опубликовать ее в «ТП» и вызвать мощный общественный резонанс: только что уволенный с молокоперерабатывающего комбината юноша падал в пустоту с фотографией невесты в руке. Горчичного цвета брюки, красная спортивная рубашка «River Boys» (Ну и сочетаньице! Ужас, – комментировала публика). Расследование «XXI» выявило, что самоубийца подкупил часового. Мэр решил вмешаться и заявил, что отныне нести вахту на мосту будут солдаты его личного отряда. И улыбнулся объективам камер.
Монтенегро отметил первую забастовку в своем нынешнем правлении – бастовали учителя государственных школ с требованием повышения зарплаты. Он назвал их «маленькими диктаторами» – в его словах не было ни намека на иронию – и пообещал не быть с ними излишне терпеливым, поскольку ему не позволяет «все ускоряющийся прогресс». В итоге учительские манифестации и голодовки протеста были разогнаны слезоточивым газом. Монтенегро сказал, что все будет записано на видеопленку и использовано в качестве доказательства того, что их действия дестабилизируют общество. Затем улыбнулся объективам камер.
Джуниор – Алиса решили бесплатно вкладывать в пятничные выпуски CD с пиратскими копиями популярных компьютерных программ (без инструкций для пользователей).
Инес надулась на Себастьяна, когда тот осмелился подправить ее фотографию, запечатлевшую участвовавшего в голодовке учителя (Джуниор сам велел ему сделать это – вид учителя был «более драматичным, чем мог вынести за завтраком средний читатель»).
На собрании персонала, пока уругваец официально представлял новый проект «"Тьемпос Постмо" – больше культуры и ближе к народу», Пиксель вдруг прилюдно разрыдался как малое дитя. Кричал, что боится смерти, а Браудель лишь успокаивающе похлопывал его по спине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
13
Ранним утром, когда рассвет еще только занимался над горизонтом, Себастьян неторопливо бежал по парку и думал о своем. Он решил уделять больше внимания физической форме и не позволять себе расслабленно плыть по течению, как в предыдущие месяцы, а то, того и гляди, живот зарастет жирком, а мозги паутиной. В спортклуб, в это прибежище закомплексованных себялюбцев (если, конечно, такое противоречие имеет право на жизнь) и суррогатных жизнезаменителей-тренажеров, возвращаться не хотелось. Себастьяну нравился мелкий монотонный дождик, прохладный ветерок, пустынный парк, лужи на дорожках и мокнущие в них окурки косяков с остатками марихуаны. Он бежал и приводил в равновесие происходящие в его жизни события, перескакивая с темы на тему согласно организованному беспорядку мысленных ассоциаций. Он бежал и расслаблялся, несмотря на то, что временами его пугало внезапно ускоряющееся сердце, а дыхание все никак не желало становиться полным и спокойным.
На днях пара газет – одна из Ла-Паса, другая из Санта-Крус – купили у него права на публикацию Цифровых Созданий. Себастьяну звонила Патриция и предлагала сделать бизнес на постерах, тетрадных обложках и открытках. Ты только представь, как можно раскрутить твою идею, разволновавшись, кричала она в трубку, это же такие возможности, а ты там в своем издательстве гроши получаешь – а он лишь кивал головой, поддакивал и обещал подумать. Может быть, ему предоставлялся шанс получить экономическую независимость и бросить работу в Цитадели? Себастьян все думал, размышлял и убеждал себя в том, что не хочет иметь ничего общего с сестрой и остальными торгашами из «Имадженте». Он не хотел становиться известным, по крайней мере, не таким образом – с зарегистрированным товарным знаком на лбу и связанным контрактами по рукам и ногам. Деньги его тоже не сильно интересовали – хотя они явились одним из аргументов в пользу его согласия на работу в Цитадели. Естественно, он работал там не только для того, чтобы переселить Никки в лучший квартал и сделать ее жизнь приятнее и удобнее – его больше влекла возможность получить определенную власть, скрытое тенью могущество. Ему хотелось стать еще одним из этих безобидных безвестных соседей, о которых никто никогда ничего не знает и которые тем не менее правят империями. Стать еще одним тайным властителем тайн.
Три дня назад Себастьяну представили женщину, которая будет работать в Цитадели в соседнем с ним кабинете. Высокая, длинные черные волосы, очки с толстыми стеклами, бледная кожа (словно на нее постоянно падал свет монитора). Фиона принадлежала к той молодежи, которая уже начала трудиться в цокольном этаже Цитадели. Талантливый молодняк в среднем лет двадцати, владеют языками программирования едва ли не лучше чем родным языком, млеют в электронных лучах при виде иконок монитора, сами похожи на порожденные компьютером галлюцинации (чипы без документов, слов, букв – одни лишь заряды и потенциалы, представляющие информацию единичками и нулями двоичного кода). Себастьян терялся в догадках, откуда, черт побери, взялось столько умных женщин. В то время как мужчины растрачивали себя в видеоиграх и попытках отследить максимум передаваемых по телевизору футбольных матчей – от бундеслиги до встреч мексиканских дворовых команд, – женщины неотступно следовали к своей цели и продвигались все дальше вперед. Это был настоящий заговор, его окружали и постепенно перехватывали самые интересные задачи. Новый век, будущее – за ними. Если уж феномен пугал его самого, то даже думать не хочется, с чем должны будут столкнуться его дети и внуки.
Он бежал и расслаблялся, представляя себе горячее тело Никки в складках простыней. Бежал и расслаблялся, читая оскорбляющие Монтенегро граффити: «Вуроны остаются вуронами, даже переодевшись демократами».
На мосту покончили с собой еще двое. Мародерствующей на месте происшествия Инес удалось сделать серию снимков, от которой бросало в дрожь, опубликовать ее в «ТП» и вызвать мощный общественный резонанс: только что уволенный с молокоперерабатывающего комбината юноша падал в пустоту с фотографией невесты в руке. Горчичного цвета брюки, красная спортивная рубашка «River Boys» (Ну и сочетаньице! Ужас, – комментировала публика). Расследование «XXI» выявило, что самоубийца подкупил часового. Мэр решил вмешаться и заявил, что отныне нести вахту на мосту будут солдаты его личного отряда. И улыбнулся объективам камер.
Монтенегро отметил первую забастовку в своем нынешнем правлении – бастовали учителя государственных школ с требованием повышения зарплаты. Он назвал их «маленькими диктаторами» – в его словах не было ни намека на иронию – и пообещал не быть с ними излишне терпеливым, поскольку ему не позволяет «все ускоряющийся прогресс». В итоге учительские манифестации и голодовки протеста были разогнаны слезоточивым газом. Монтенегро сказал, что все будет записано на видеопленку и использовано в качестве доказательства того, что их действия дестабилизируют общество. Затем улыбнулся объективам камер.
Джуниор – Алиса решили бесплатно вкладывать в пятничные выпуски CD с пиратскими копиями популярных компьютерных программ (без инструкций для пользователей).
Инес надулась на Себастьяна, когда тот осмелился подправить ее фотографию, запечатлевшую участвовавшего в голодовке учителя (Джуниор сам велел ему сделать это – вид учителя был «более драматичным, чем мог вынести за завтраком средний читатель»).
На собрании персонала, пока уругваец официально представлял новый проект «"Тьемпос Постмо" – больше культуры и ближе к народу», Пиксель вдруг прилюдно разрыдался как малое дитя. Кричал, что боится смерти, а Браудель лишь успокаивающе похлопывал его по спине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45