И как странно, что это индийский способ. Не так давно она читала дочерям кузена именно про Индию.
Пруденс повертела головой и прислушалась. Хруст яичной скорлупы. Движение шеей производило звук, напоминающий хруст яичной скорлупы. По сути дела последнее время она казалась самой себе яйцом – хрупким, легко бьющимся, липким внутри.
Пруденс вздрогнула, когда в комнату вошла вернувшаяся миссис Мур. За ней следовал какой-то мужчина. Исходивший от него резкий незнакомый запах, вызвал в воображении Пруденс образы далеких городов и стран, о которых она любила читать и названия которых звучали как музыка: Сингапур, Цейлон, Дели, Гонконг, Занзибар, Константинополь.
Она показывала Джейн и Джулии места с этими интригующими названиями на глобусе. Она читала им о слонах и обезьянах, львах, тиграх, носорогах, о кобрах, которых можно заворожить игрой на флейте. Будучи гувернанткой девочек, она вкладывала им в головки знания о том, как важна торговля с этими странами, благодаря которой они получают такие продукты, как чай, рис, хлопок, сахар, кокосовые орехи, какао и корица. Она учила их находить в привычной обстановке дома, где все воспринималось как само собой разумеющееся, частички этих далеких заморских стран: черное дерево, красное дерево, тиковое дерево, атласное дерево.
Она, правда, не обсуждала с ними более тонкие материи: священных коров, карму, перевоплощение, Будду, Конфуция, Шиву, Вишну и Магомета. Ее собственная страсть к романтике, тяга к неизведанному заставляли ее проводить ночи без сна, читая при колеблющемся свете свечей все, что ей удавалось достать. В ночной тиши, в часы между закатом и рассветом, легче было вообразить, как она путешествует по этим дальним странам, изучая людей, их нравы и образ мыслей, в корне отличные от того, что она знала. Чем больше она читала, тем больше угнетали ее привычное окружение – зелень сельской Англии, карты, глобусы, уроки музыки – и вероятность того, что ее ноги всю жизнь будут ступать только по английской земле.
И сейчас, подумав о том, что лечебный массаж, который сделает ей джентльмен из Индии, – это самое большее, на что она, Пруденс Стэнхоуп, может рассчитывать в удовлетворении своей тяги к путешествиям, она в определенном смысле испытала разочарование. Она ждала под своим пологом, затаив дыхание в предвкушении, подавляя какое-то томительное непонятное желание, наполнявшее ее с каждым ударом сердца.
– Наконец-то я нашла хоть кого-то, Пруденс. Его зовут Чаз. – Голос миссис Мур прозвучал слишком громко в наполненной ожиданием тишине комнаты. Стул протестующе заскрипел, когда миссис Мур снова уселась на него и принялась за свое вязание.
Клик-клик-клик – спицы отсчитывали время, скорее усиливая, чем уменьшая волнение Пруденс.
Ток прохладного воздуха коснулся ее ног, когда ступни ее открыли, убрав с них полог. Мир пришел к ней, а не наоборот.
– Будьте добры, приверните пар, и мы начнем с ног, мадам.
Простая фраза, сказанная на безупречном английском лишь с легким намеком на что-то чужеземное в интонации и манере говорить, но воздействие, которое оказал на Пруденс голос массажиста, было далеко не однозначным. Она почувствовала себя камертоном, к которому прикоснулась палочка дирижера, а его слова показались ей звуками инструмента, слышанного когда-то давно один лишь раз, и каждое слово эхом отдавалось у нее в ушах.
Испытывая сильнейшее желание слышать голос массажиста более отчетливо, Пруденс наклонилась и повернула кран, закрыв отверстие у ног, через которое поступал пар. Плотная завеса пара разредилась, и вместе с этим смолкли все звуки, кроме постукивания спиц миссис Мур, звуков, производимых падающими с ее полога каплями, и ее собственного дыхания. Она знала, в чем будет заключаться ее лечение: этот чужеземец будет прикасаться к ее телу. Но ведь неожиданные прикосновения всегда приводили ее в напряжение. Каким же образом прикосновения незнакомого мужчины помогут ей расслабиться?
Конечно, определенная разница все-таки имелась. Сейчас она была укрыта с головой, и этот незнакомец не мог видеть ее лица. Они были незнакомы лично, а значит, и его прикосновения будут полностью обезличенными, ничего не значащими ни для нее, ни для него. Они не будут нести в себе заряд опасных желаний, непреодолимого притяжения. Но тем не менее при мысли о подобном методе лечения сердце ее забилось быстрее.
Ее тело предвкушало его прикосновения, ждало их с тем же нетерпением, с каким ее слух ожидал звуков его голоса. Слишком долго боролась она с желанием не только увидеть дальние страны, но и познать любовь человека, в равной степени недосягаемого. Она пребывала в смятении, пойманная в ловушку собственных недостойных желаний, особенно теперь, обнаружив, что ее желания находят отклик, когда Тимоти в нарушение всех правил приличия выразил свои чувства к ней не только в словах, но и в прикосновениях.
Пруденс чувствовала себя так, словно внутри у нее была туго натянутая пружина. Нервы были взвинчены до такой степени, что она опасалась, как бы ей совсем не развалиться под руками этого незнакомца.
Массажист встал на колени. Руки в фланелевых перчатках сжали ей щиколотку. Пруденс поморщилась.
– Расслабьтесь, – ровным голосом сказал он и, приподняв сначала одну ее ногу, потом другую, потер пятки и ступни пемзой.
От столь необычной стимуляции ноги Пруденс покрылись мурашками. Она испытала облегчение, когда пемзу отложили в сторону, но вслед за этим ноги ей стали намыливать положенным в мешочек мылом. Мешочек был сделан из кожи какого-то животного, и с внешней стороны на ней даже остался мех. Одним словом, процесс намыливания также оказал на нее, несомненно, возбуждающее действие. После этого руки в перчатках стали растирать и пощипывать ее густо намыленные ноги, делая это с профессиональной тщательностью. Пруденс хотелось уклониться от этих прикосновений. Это было совсем не то, что она ожидала.
Массажист словно прочел ее мысли – пощипывание прекратилось. Встав с колен, он взял в руку и сжал ее покрытую мыльной пеной пятку. Это прикосновение показалось ей странно интимным.
– Вам лучше всего полностью расслабиться. – Каждое его слово отдавалось у Пруденс в ушах. Голос был сладкозвучным, как мелодия флейты, способная заворожить змею.
Такой голос не внушал доверия. Мужчинам вообще нельзя было доверять, особенно очаровательным мужчинам.
Пруденс невесело рассмеялась. Во всем ее теле не было ни единой расслабленной клеточки. Напротив, она была похожа на заведенную до предела музыкальную шкатулку.
– Расслабиться? Я давно забыла, как это делается.
ГЛАВА 3
Легкомысленный Рэмси угодил в ловушку. Незнакомая женщина, лица которой он даже не видел, поймала его, как кролика, силой скрытого в ней желания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Пруденс повертела головой и прислушалась. Хруст яичной скорлупы. Движение шеей производило звук, напоминающий хруст яичной скорлупы. По сути дела последнее время она казалась самой себе яйцом – хрупким, легко бьющимся, липким внутри.
Пруденс вздрогнула, когда в комнату вошла вернувшаяся миссис Мур. За ней следовал какой-то мужчина. Исходивший от него резкий незнакомый запах, вызвал в воображении Пруденс образы далеких городов и стран, о которых она любила читать и названия которых звучали как музыка: Сингапур, Цейлон, Дели, Гонконг, Занзибар, Константинополь.
Она показывала Джейн и Джулии места с этими интригующими названиями на глобусе. Она читала им о слонах и обезьянах, львах, тиграх, носорогах, о кобрах, которых можно заворожить игрой на флейте. Будучи гувернанткой девочек, она вкладывала им в головки знания о том, как важна торговля с этими странами, благодаря которой они получают такие продукты, как чай, рис, хлопок, сахар, кокосовые орехи, какао и корица. Она учила их находить в привычной обстановке дома, где все воспринималось как само собой разумеющееся, частички этих далеких заморских стран: черное дерево, красное дерево, тиковое дерево, атласное дерево.
Она, правда, не обсуждала с ними более тонкие материи: священных коров, карму, перевоплощение, Будду, Конфуция, Шиву, Вишну и Магомета. Ее собственная страсть к романтике, тяга к неизведанному заставляли ее проводить ночи без сна, читая при колеблющемся свете свечей все, что ей удавалось достать. В ночной тиши, в часы между закатом и рассветом, легче было вообразить, как она путешествует по этим дальним странам, изучая людей, их нравы и образ мыслей, в корне отличные от того, что она знала. Чем больше она читала, тем больше угнетали ее привычное окружение – зелень сельской Англии, карты, глобусы, уроки музыки – и вероятность того, что ее ноги всю жизнь будут ступать только по английской земле.
И сейчас, подумав о том, что лечебный массаж, который сделает ей джентльмен из Индии, – это самое большее, на что она, Пруденс Стэнхоуп, может рассчитывать в удовлетворении своей тяги к путешествиям, она в определенном смысле испытала разочарование. Она ждала под своим пологом, затаив дыхание в предвкушении, подавляя какое-то томительное непонятное желание, наполнявшее ее с каждым ударом сердца.
– Наконец-то я нашла хоть кого-то, Пруденс. Его зовут Чаз. – Голос миссис Мур прозвучал слишком громко в наполненной ожиданием тишине комнаты. Стул протестующе заскрипел, когда миссис Мур снова уселась на него и принялась за свое вязание.
Клик-клик-клик – спицы отсчитывали время, скорее усиливая, чем уменьшая волнение Пруденс.
Ток прохладного воздуха коснулся ее ног, когда ступни ее открыли, убрав с них полог. Мир пришел к ней, а не наоборот.
– Будьте добры, приверните пар, и мы начнем с ног, мадам.
Простая фраза, сказанная на безупречном английском лишь с легким намеком на что-то чужеземное в интонации и манере говорить, но воздействие, которое оказал на Пруденс голос массажиста, было далеко не однозначным. Она почувствовала себя камертоном, к которому прикоснулась палочка дирижера, а его слова показались ей звуками инструмента, слышанного когда-то давно один лишь раз, и каждое слово эхом отдавалось у нее в ушах.
Испытывая сильнейшее желание слышать голос массажиста более отчетливо, Пруденс наклонилась и повернула кран, закрыв отверстие у ног, через которое поступал пар. Плотная завеса пара разредилась, и вместе с этим смолкли все звуки, кроме постукивания спиц миссис Мур, звуков, производимых падающими с ее полога каплями, и ее собственного дыхания. Она знала, в чем будет заключаться ее лечение: этот чужеземец будет прикасаться к ее телу. Но ведь неожиданные прикосновения всегда приводили ее в напряжение. Каким же образом прикосновения незнакомого мужчины помогут ей расслабиться?
Конечно, определенная разница все-таки имелась. Сейчас она была укрыта с головой, и этот незнакомец не мог видеть ее лица. Они были незнакомы лично, а значит, и его прикосновения будут полностью обезличенными, ничего не значащими ни для нее, ни для него. Они не будут нести в себе заряд опасных желаний, непреодолимого притяжения. Но тем не менее при мысли о подобном методе лечения сердце ее забилось быстрее.
Ее тело предвкушало его прикосновения, ждало их с тем же нетерпением, с каким ее слух ожидал звуков его голоса. Слишком долго боролась она с желанием не только увидеть дальние страны, но и познать любовь человека, в равной степени недосягаемого. Она пребывала в смятении, пойманная в ловушку собственных недостойных желаний, особенно теперь, обнаружив, что ее желания находят отклик, когда Тимоти в нарушение всех правил приличия выразил свои чувства к ней не только в словах, но и в прикосновениях.
Пруденс чувствовала себя так, словно внутри у нее была туго натянутая пружина. Нервы были взвинчены до такой степени, что она опасалась, как бы ей совсем не развалиться под руками этого незнакомца.
Массажист встал на колени. Руки в фланелевых перчатках сжали ей щиколотку. Пруденс поморщилась.
– Расслабьтесь, – ровным голосом сказал он и, приподняв сначала одну ее ногу, потом другую, потер пятки и ступни пемзой.
От столь необычной стимуляции ноги Пруденс покрылись мурашками. Она испытала облегчение, когда пемзу отложили в сторону, но вслед за этим ноги ей стали намыливать положенным в мешочек мылом. Мешочек был сделан из кожи какого-то животного, и с внешней стороны на ней даже остался мех. Одним словом, процесс намыливания также оказал на нее, несомненно, возбуждающее действие. После этого руки в перчатках стали растирать и пощипывать ее густо намыленные ноги, делая это с профессиональной тщательностью. Пруденс хотелось уклониться от этих прикосновений. Это было совсем не то, что она ожидала.
Массажист словно прочел ее мысли – пощипывание прекратилось. Встав с колен, он взял в руку и сжал ее покрытую мыльной пеной пятку. Это прикосновение показалось ей странно интимным.
– Вам лучше всего полностью расслабиться. – Каждое его слово отдавалось у Пруденс в ушах. Голос был сладкозвучным, как мелодия флейты, способная заворожить змею.
Такой голос не внушал доверия. Мужчинам вообще нельзя было доверять, особенно очаровательным мужчинам.
Пруденс невесело рассмеялась. Во всем ее теле не было ни единой расслабленной клеточки. Напротив, она была похожа на заведенную до предела музыкальную шкатулку.
– Расслабиться? Я давно забыла, как это делается.
ГЛАВА 3
Легкомысленный Рэмси угодил в ловушку. Незнакомая женщина, лица которой он даже не видел, поймала его, как кролика, силой скрытого в ней желания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63