И вкусная штука, а все же вреднейшая! Если бы ученые поработали над водярой, усовершенствовали. Чтоб и весело было, как выпьешь, и на здоровье не отражалось! Вот это достижение! Я бы для такого дела академию открыл, не пожалел бы денег, сотни ученых посадил за работу!
Так размышляя, я еще немного прошел, затем решил отдохнуть. Ну его к лешему, кабана! Найдем его иль нет, а умаешься до чертиков! Кому охота - пусть бегает! А я - посижу.
Оседлав огромный дубовый пень, я оперся на ружье я задумался. Клонило в сон. Каюсь, всегда любил в свободную минутку пойти в лесок, полежать вверх лицом под небом, подремать. Убаюкивает природа.
Хоть я и был под хмельком, но все же на землю не лег. Иначе каюк, если ляжешь на сырую землю осенью. Парализует руки-ноги, это точно. Поэтому я решил секундочку вздремнуть сидя, а затем поковылять к Чертовой Вербе.
Мою дрему разогнали тихие звуки. Зашуршали сухие ветки, кто-то остановился возле меня, положил руку на плечо.
- А? Что? - кинулся я со сна. - Это ты, Кравчина?
- Это я, сынок, - послышался тихий ответ.
Я протер глаза, взглянув перед собою. Подскочил как ужаленный. Возле меня стоял живой отец, которого я видел только на фотографии. В гражданскую он был партизаном и погиб в бою с немцами.
Я сразу узнал его. Та же папаха, что и на карточке, жупан, только сабли нет. Длинные казацкие усы, черные бархатные брови, острый орлиный взгляд. Во рту у меня пересохло. Начал снова и снова протирать глаза.
- Напрасно стараешься, - усмехнулся он. - Я не призрак.
- А как же ты?.. - пробормотал я.
- Что?
- Откуда? Почему тут?
- Я за тобою...
- Как... за мною?
- Все уже собрались. Ждем тебя...
- Кто собрался? - ужаснулся я.
- Родня. Кто же еще? Пойдем.
Он двинулся в лесную чащу. Я несмело шагал рядом. Яростно щипал себя за руки, за уши. Но фигура отца не исчезала, я слышал его дыхание, видел широкую спину, высокую смушковую шапку.
- Тату!
- Что? - не оборачиваясь, отозвался он.
- А как же...
- Что?
- Ты же умер...
- Ну?
- А теперь - живой?
- Так. ты не рад?
- Что ты? Я рад. Только ведь это неправда?
- Что неправда?
- То, что я тебя вижу?
- А разве не видишь? - удивился отец.
- Вижу... Но ведь это мара?
- Ты уж глазам своим не веришь, - укоризненно покачал головой отец. - До чего ты дожился, сынку?
- Я верю, чего там... Но ведь наука...
- Что?
- Утверждает, что того света нет.
- Того нет, - согласился он. - А этот - есть.
- Какой - этот?
- Где мы с тобой.
- Почему же я раньше тебя не видел? Ты же погиб?
- Погиб. Для тебя, для матери. Для тех, кто рядом с вами. А для тех, кто шел со мной в бой, - нет. Мы живы. И никогда не умрем.
- Почему же вас не видно?
- Мы не хотим мешать вам. У нас своя жизнь. У вас своя. Когда сын женится, отец отделяет его, строит светлицу, сам живет в старой. Понял, сынку?
- Нне... совсем... Тебя же зарыли... закопали...
- Пса можно зарыть, - гневно отозвался отец. - Падаль... А человека - не закопаешь. Он - бессмертен.
- Бред какой-то, - пробормотал я.
- А - сказка? - со странным выражением спросил отец.
- Что сказка?
- Сказка вечно живет. И дети ей верят. И взрослые которые мудрые. Ты думаешь, напрасно сказка переживает века? В ней, сынку, великая правда. То, что я пришел к тебе, - тоже сказка. Не бред, а правда. Помолчи. Нам уже недалеко...
Пока я беседовал с ним, вокруг все изменилось. Исчезли осенние деревья, на ветвях появились нежно-зеленые и ярко-голубые листья, алые и золотистые огромные цветы. К ногам ластилась высокая шелковистая трава, в лучах лазоревого рассвета играла самоцветная роса.
Я удивлялся. Ведь должна быть вечерняя пора, а тут вдруг - рассвет! Неужели я проспал целую ночь? Так ведь нет! И лес какой-то невиданный, и отец покойный.
Впрочем, первое потрясение прошло. Я успокоился. Мало чего наука возражает! Они там о звездных мирах спорят, копья ломают, а не ведают, что в земле деется, под ногами. Гм... Как он сказал? "Пса можно зарыть, а человека нет". Очень хорошо сказал. Впрочем, это лишь фраза. А тут - факт. Уже шагает около получаса, а видение не исчезает.
Лес поредел. Начались цветущие поля. На опушке высился исполинский дворец. Он достигал сферическим куполом облаков и казался сотканным из радужных нитей... или, возможно, из лучей? Волшебное зрелище!
Отец не дал мне полюбоваться сказочным сооружением. Указал на огромную, украшенную дивными узорами дверь.
- Входи. Все уже за столом.
За столом? Что он говорит? Неужто и здесь, в мифическом мире, пьют и едят? Вот так штука!..
Мы очутились в огромном зале. От двери, сколько видел глаз, рядами стояли столы, покрытые вышитыми скатертями. За ними - по обе стороны - на скамейках сидели мужчины и женщины. Все в праздничных, веселых одеждах. Радовали глаз девичьи венки, мерцали густые, нежные вышивки, белело чистое, как снег, полотно сорочек, синели, алели казацкие шаровары и кунтуши. А еще дальше разнообразие таких удивительных убранств, что и во сне не увидать такого! Люди в халатах, в тюрбанах, в белых покрывалах, с многоцветными украшениями. Господи боже ты мой! Куда это я попал?
Все взгляды устремились на меня. Жуткая тишина. Я посмотрел на себя и смутился. На мне была зеленая фуфайка, резиновые сапоги для охоты, какой-то черный свитер. Словно грязное пятно на фоне того праздничного великолепия, которое здесь царило.
- Это сын твой, Пылыпку? - сурово спросил красивый широкоплечий человечище.
- Он самый, - ответил отец.
- Как звать?
- Андрей, - прошептал я окоченевшими устами. Глядеть в глаза тому человеку было невыносимо.
- Хорошее имя, - кивнул козарлюга. - Святое. А ты ведаешь - кто я?
- Не... знаю...
- Неудивительно. Я - твой дед Гордей.
- Тато мой, - объяснил отец, поглядывая на меня.
- А это, - положив на плечо своей соседке руку, похвалился дед, - твоя баба Соломия.
Я взглянул на бабу. Она улыбнулась мне ласково, приветливо кивнула. Вот так бабуся! Это же восемнадцатилетняя краля! Уста как маков цвет, звездные глаза, лебединая шея. На кого она похожа? Ба, да на мою же Галю! Словно списана с нее. А я все гадал - от кого дочка красоту свою переняла? И я не такой, и жена белявая. А теперь ясно, откуда черно-синяя коса, атласные брови!
- А я - твой прадед, - отозвался парубок в сизом жупане, с цветистою лентою на груди. - Семен Гром.
- А я - прапрадед, - воскликнул другой. - Казак Иван Огонь.
И пошло, и пошло. Гул покатился от края до края. Какая же у меня многочисленная родня! Она разрасталась, проникала корнями в иные племена и народы, выплеснулась к древним кочевникам, перебросила мосты в Индию, а там затерялась где-то в нескончаемости легендарных атлантических рас. Я был оглушен, потрясен. Не помню, сколько продолжалось знакомство, сколько клокотал дворец от гомона родни. Затем отозвался дед Гордей.
- Радуйся, сынку. Славный корень имеешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112