Представляете? Выскакивает человек из кустов, размахивает булавой или какой-нибудь палицею, кричит: "Бей татарву!" Набрасывается на кого-то. Тот, безусловно, защищается. Нет времени разобраться - больной или бандит. Случайное убийство!..
- Не случайное, - решительно возразил Григор. - В мою компетенцию не входит разглашение всех подробностей. Я бы хотел познакомиться с тем, что он рассказывал. Вы записывали его рассказы?
- Вы что? - захохотал врач. - Разве я спятил? Если бы мы записывали весь бред больных, то не хватило бы бумаги. Ха-ха-ха! Впрочем, некоторая бредятина параноиков может быть интересной. Ручаюсь! Просто есть великолепный бред!
- Жаль! - сказал Бова. - Я считал, что вы что-нибудь записали.
- А он сам записал, - сказал врач.
- Что? - не понял Григор.
- Да свою же бредятину. "Приключения". Я начал их читать, а потом плюнул и оставил. Накрутил такого, что сам черт ногу сломит.
- Вы дадите мне? - взволнованно спросил Бова.
- Пожалуйста, уважьте! - хохотнул врач. - У нас такого творчества мешками можно таскать. Быть может, еще что-нибудь прихватите заодно? Ха-ха! Почитать вашим детективам? А?
- Не надо, - сдерживая раздражение, ответил Бова. - Дайте мне то, что писал Куренной.
- Хорошо, хорошо, возьмите. Ничего не понимаю, хоть убейте. Зачем вам вся эта история?
Он принес Григору толстую тетрадь в коленкоровом переплете, а сам, взглянув на часы, начал снимать халат.
- Мне пора, голубчик. Мое время истекло. Больные больными, а дома тоже следует бывать. Иногда. Ха-ха-ха!
Григор попрощался с врачом, доехал до Красной площади. Потом пешком двинулся к Днепру. Сел в уютном местечке за кустами. Внизу мальчишки удили рыбу, весело перекликались теплоходы. Но Григор уже не слыхал ничего. Он раскрыл тетрадь. На первой странице размашистым, спешащим почерком было начертано: "
В Президиум Академии наук".
А немного ниже: "
От гражданина Куренного Андрея-Филипповича".
Затем огромными буквами вразрядку: "
З А Я В Л Е Н И Е"
Дальше текст заявления: "
Хотя меня и считают сумасшедшим, но я таким себя не считаю. Все, что со мной произошло, было в самом деле, а не в воображении. Доказательством этого является мое многолетнее отсутствие на земле и чаша (бокал), прихваченная мною на том свете, куда я внезапно попал. Чашу компетентные органы передали в научные учреждения, а там люди всякие бывают, могут меня оболгать. Чтобы избегнуть лишних разговоров, я пишу вам эти воспоминания. Искренне желаю, чтобы наука воспользовалась ими. Клянусь, что все от начала до конца - правда, то, что я здесь описываю, в чем и расписываюсь.
Андрей Куренной".
...Как сегодня помню, была осень, бабье лето. В ясном небе плыла паутина. Ни облачка. В такие дни хорошо собраться с товарищами, выпить, закусить, покалякать.
Мы и собрались. Мы - это я и мои друзья. Председатель промкомбината Гутя, директор ресторана Вырвикорень, нарсудья Капшук и Кравчина - начальник милиции, мой ближайший друг, замечательный охотник и веселый балагур.
Выпили по одной, по второй, по третьей... Разогрелись. Захорошело. А потом Кравчине клюнула в голову мысль - поохотиться на вепря, то есть дикую свинью. Позвонили в милицию, оттуда пригнали машину, мы нырнули в нее, рванули на Псел. Там густые леса и кабаньего отродья навалом. Их запрещали в то время бить, но тут речь шла не о законе, а о престиже Кравчины. По пути, еще будучи под алкогольным паром, мы консультировались у судьи Капшука - не большое ли преступление свершаем, готовясь укокошить вепря?
Он не долго думая ответил, что по букве закона - это, конечно, гм, гм, нарушение, но если подойти к этому с другой стороны, то...
- То что? - хором пропели мы.
- То окажется, что это - весьма полезное дело...
- Да уж это наверняка? - заорал восторженно Кравчина. - В этом мы будем иметь возможность убедиться нынче вечерком! Ха-ха!
- Не говори гоп, пока не перескочишь! - едко заметил Вырвикорень.
- А еще это полезно для торжества истины, - завершил свои раздумья Капшук, подняв указательный палец.
- Философ! Цицерон! - кричал Кравчина, обнимая Капшука. - Тебе - самую вкусную часть вепря!
- А какая она - самая вкусная? - поинтересовался Вырвикорень.
- Директор ресторана - и не знаешь? - возмутился Кравчина. - Кто же тебя держит на таком месте? Рыло, братцы, мои! Ры-ы-ыло!
- Рыло? Что же там есть? На один заглот!
- Подавишься за один заглот! - засмеялся Кравчина. - У взрослого, матерого секача рыло - ого-го! Тушеное рыло - амброзия, божественная пища! У всякой твари есть свое вкуснейшее место. У слона - хобот, у медведя - лапа...
- Лапа? - удивился Капшук.
- Лапа. Ты не ел медвежатины?
- Не довелось...
- Тогда ты напрасно жил на свете! - авторитетно заявил Кравчина. - Эй, сержант, гони прытче! Чтобы как спутник на орбите машина летела!
- Перевернемся!
- Не имеем права перевернуться! - орал Кравчина. - Мы не завершили дискуссию, а значит - должны удержаться на четырех колесах! На чем мы остановились? Ага, на вкуснейших местах! У верблюда самое вкусное - горб!
- Ты и верблюда едал? - поразился Вырвикорень.
- Ты спроси лучше, кого я не едал! - гордо ответил Кравчина. - Моржа ел, тюленя, акулу, каракатицу, гадюку...
- Гадюку?! - ужаснулся Капшук.
- Именно! Вкуснятина невероятная, братцы вы мои! Огрубишь голову, раздербанишь змею пополам, посыплешь сольцой, заворачиваешь в лавровый лист, затем в капустный лист, после этого - в ямку, где только что прогорел костер. Забросать горящим углем, а позже... Стой! Приехали!
Мы остановились на опушке над Псёлом. Внизу плескались спокойные воды реки, вокруг шумел лес. Между зелеными кронами сосен праздничными нарядами выделялись березы, осины, дубы; на землю падали золотые, червонные, оранжевые листья, ткали под ногами цветистый ковер. Пахло мхом и грибами.
Ребята разобрали оружие, с возгласами вывалились из машины. Кравчина командовал.
- Вы с криками и песнями идите вот так! - давал он указания. - Цепочкой, цепочкой! Да перекликайтесь, чтобы разрыва не было! А я объеду вокруг, перехвачу вас. Буду ждать около Чертовой Вербы. Знаете Чертову Вербу? Там всегда кабаны бродят!
- Знаем! - весело орали охотники, вымахивая ружьями. - Давай шуруй!
Кравчина рванул на машине дальше, а мы двинулись между деревьями, как он и приказал, выкрикивая кто как умел. По правую руку от меня шел Капшук, иногда я видел его фигуру между темными стволами дубов. По левую руку - Гутя. Затем я опустился в глубокую долинку, а когда выбрался, уже никого не видел. Вероятно, ребята обогнали меня.
Я покричал, покричал, поаукал, но никто не отозвался. Где-то далеко эхом катился шум машины. Я замолчал. Стало печально, одиноко. Зачем было ехать в лес на ночь глядя? Мало Кравчине полкабана домашнего, захотелось еще в Петровку снега! Вот что с людьми делает алкоголь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112