..
- Свят, свят, свят, - снова горестно зашептал Василий, крестясь. - Господи Боже, помилуй мя, грешного. Значит, не спободился я Твоей милости, коли караешь меня новым искушением?
Он еще раз страдальчески посмотрел на радугу, на облака, на далекий окоем Левобережья.
- Так все это... что я вижу - не рай Божий?
- Земля. Наша Земля. И страна наша - Украина. Вот там село Стайки.
- А это все, что здесь? Храм, колесницы небесные, кто это дал?
- Люди создали, - удивленно пояснил Коля.
- Без Бога? - остро спросил Василий, глядя на парня из-под косматых бровей.
- Сами, - наивно ответил парень. - Вы еще и не такое увидите. Уже на другие планеты летают. К звездам готовятся путешествовать...
- К звездам? И Бога там не видели?
- Надеются увидеть там иных людей... ну, существ мыслящих. Думают, что многие, возможно, обогнали нас. Тогда мы создадим космический союз, они нам помогут. Или мы им. Звездное Братство - это же прекрасно. Мы в планетарии часто мечтаем об этом!
- Свят, свят, свят! - Глаза воскресшего сверкали лихорадочным огнем. Сатанинский край, диавольские химеры! Бежал я от Лукавого, а попал снова в его лапы. Нет Бога, сами летают в небо, сами строят райские дворцы. Господи, сохрани и отведи! - Он тяжко вздохнул, с надеждою взглянул на Колю. - Скажи, отрок, а Страшный Суд на земле был? Или еще не было?
- Суд? - переспросил юноша. - А почему страшный? Кто провинился - того судят. Но не страшным, а нормальным судом. Чаще - товарищеским. А наш воспитатель Максим Иванович, так тот утверждает, что высший суд - суд совести. Каждый несет в себе, в своем сердце и награду и наказание.
- Как ты сказал? - ужаснулся Василий. - Каждый... несет в себе... Боже, зачем так тяжко караешь? Это страшно! Отрок, а который нынче год? От Рождества Христового?
Коля ответил.
- Боже! Целый век! - тоскливо вздохнул Василий.
Закрыв глаза, он о чем-то напряженно размышлял. Коля не знал, что делать, как поступить. Наконец воскресший поднял веки, устало взглянул на парня. Взор его был отрешен, холоден.
- Скажи, отрок... вы кому-нибудь молитесь?
- Как? - не понял юноша.
- Ну... помощи просите? В работе, в деле!
- Иногда. Если не могу сам, прошу товарища. А молиться... молятся старухи, которые верующие...
Василий присел на круче, охватив ладонями голову, и замер. Коля стоял над ним, растерянно высматривая кого-нибудь из учителей. С юга подул сильный ветер. Зашумели верболозы на склонах. Надвигалась снова гроза.
- Пойдемте, - позвал юноша. - Вскоре из Киева вернется наш воспитатель, что-нибудь придумаем. Расскажете о прошлом, нам будет очень интересно...
Василий не ответил.
Коля пожал плечами, оглянулся. Возле интерната появилась машина с учениками и учителями, которые с утра уехали на экскурсию в Киев. Вот хорошо! Они помогут управиться с этим воскресшим анахронизмом.
- Приехали наши, пойдемте к ним.
- Я хочу побыть в одиночестве, - глухо ответил Василии. - Болит мое сердце. Дан отдохнуть...
- Ну хорошо, - смущенно молвил юноша. - Посидите. А я позову учителя.
Парень побежал к школе. Из темной тучи внезапно полил дождь. Коля вскочил в коридор главного корпуса, туда уже заходили веселые ученики. За ними появился на пороге воспитатель Максим Иванович, широкоплечий, с казацкими усами. Увидев Колю, тряхнул русыми кудрями, подмигнул.
- Ну что? - загремел он. - Выиграл или проиграл? Что-нибудь откопал?
- Максим Иванович, я откопал человека. Старый-престарый. Мы с фельдшером его отмыли, одели в чистое. Фельдшер побежал в больницу, а я... кое-что объяснял ему, расспрашивал. А теперь он там, под грозою, на круче. Какой-то странный. Ну, понимаете - целый век в анабиозе!..
- Ты не болен? - неуверенно спросил учитель. - А? И щеки горят...
- Да не шутите! Бежим! - воскликнул юноша. - А то кто знает, что он натворит?
- Тогда - за мною! - скомандовал учитель. - Не все. Ты, Коля, и еще Володя, Нина!
Они выскочили под ливень. Прикрываясь плащами, побежали к склонам.
- Исчез! Ага, следы ведут вниз. К Днепру...
- Вперед! - крикнул Максим Иванович.
Они начали спускаться. Дождь слепил глаза, под ногами звенели ручейки, в долинке грозно пенился мутный поток.
Следы Василия вели к берегу. Вот уже видно его мокрую, согнутую фигуру. Воскресший протягивал руки к небу, стонал:
- Девочка с серыми очами... Где ты? Почему я не послушал тебя? Родная моя! Радостная моя! "Выучусь... буду спасать людей..." А я... душу спасал. И погубил ее. Господи, почто так тяжко наказываешь? Почто так поздно я прозрел?
Коля прикоснулся к его плечу.
- Не печальтесь. Все обойдется. С вами люди...
Василий поднял лицо. По щекам текли слезы.
- Вот он - Страшный Суд, - горько сказал воскресший. - Я нес его в себе... в душе своей...
Григор встретился с Василием в садовой сторожке. Пришелец из прошлого остро из-под серых бровей взглянул на гостя. Вероятно, ему понравилось открытое лицо парня, потому что в глазах его мелькнула добрая улыбка, возле уст появилась страдальческая морщинка.
- Интересно? - спросил лукаво. - Будто на медведя приходите поглазеть?
- Нет, нет, - смутился Бова. - У меня весьма серьезное дело. Быть может, вам оно будет по душе.
- По душе? - вздохнул Василий, покачивая головой. - Теперь мне на душу уже ничто не ложится. Отравлена она...
- Почему же? - удивился Григор. - Чистая работа, вас тут любят.
- На готовое пришел, - грустно ответил садовник, - Рук не приложил. Тишина, покой. А там, откуда я бежал... Там было тяжко, темно, неуютно. Там надо было мне жить... чтобы сотворить вам лучшую жизнь...
- Понимаю вас, - искренне сказал Бова. - Это... будто грусть по родным, по краю, где родился. Люди едут в далекие края, там приятно, хорошо, сытно, и все же... тянет к своим, к родной обители, и сердце плачет, стонет, разрывается. Ностальгия называется...
- Ой, так, так! - простонал Василий, и в его глазах сверкнула слеза. Тоскует сердце, иногда умереть хочется, чтобы не мучиться. Выйду к деревьям, взгляну на небо, немного успокоюсь. А ночью снится девчоночка...
- Какая девчоночка?
- А такая... маленькая, худенькая. С глазами серыми...
- Мне рассказывал Коля. Вы ее встретили тогда... когда плыли сюда...
- Снится она. И так доверчиво говорит мне: "Выучусь на дохтура, людей буду спасать..."
- У вас весьма добрая душа, - растроганно отозвался Бова. - Все, что с вами случилось... это - как сновидение, пена жизни. Разве вы виноваты, что попали тогда в монастырь? Ведь вас научили так размышлять, чувствовать...
- Виноват! - остро возразил Василий. - Не утешай меня, парень. Человек не деревяшка, которую можно поставить и так и эдак. Имею живую душу, сердце. Надо крепко задумываться, голова-то зачем дадена? Захотел спасаться, а погиб! Почему? Да потому, что себя хотел спасти. А Господь сказал: "Кто любит душу свою - тот погубит ее". Вот как! Отделил себя от своих, от времени своего, словно руку или ногу от живого тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
- Свят, свят, свят, - снова горестно зашептал Василий, крестясь. - Господи Боже, помилуй мя, грешного. Значит, не спободился я Твоей милости, коли караешь меня новым искушением?
Он еще раз страдальчески посмотрел на радугу, на облака, на далекий окоем Левобережья.
- Так все это... что я вижу - не рай Божий?
- Земля. Наша Земля. И страна наша - Украина. Вот там село Стайки.
- А это все, что здесь? Храм, колесницы небесные, кто это дал?
- Люди создали, - удивленно пояснил Коля.
- Без Бога? - остро спросил Василий, глядя на парня из-под косматых бровей.
- Сами, - наивно ответил парень. - Вы еще и не такое увидите. Уже на другие планеты летают. К звездам готовятся путешествовать...
- К звездам? И Бога там не видели?
- Надеются увидеть там иных людей... ну, существ мыслящих. Думают, что многие, возможно, обогнали нас. Тогда мы создадим космический союз, они нам помогут. Или мы им. Звездное Братство - это же прекрасно. Мы в планетарии часто мечтаем об этом!
- Свят, свят, свят! - Глаза воскресшего сверкали лихорадочным огнем. Сатанинский край, диавольские химеры! Бежал я от Лукавого, а попал снова в его лапы. Нет Бога, сами летают в небо, сами строят райские дворцы. Господи, сохрани и отведи! - Он тяжко вздохнул, с надеждою взглянул на Колю. - Скажи, отрок, а Страшный Суд на земле был? Или еще не было?
- Суд? - переспросил юноша. - А почему страшный? Кто провинился - того судят. Но не страшным, а нормальным судом. Чаще - товарищеским. А наш воспитатель Максим Иванович, так тот утверждает, что высший суд - суд совести. Каждый несет в себе, в своем сердце и награду и наказание.
- Как ты сказал? - ужаснулся Василий. - Каждый... несет в себе... Боже, зачем так тяжко караешь? Это страшно! Отрок, а который нынче год? От Рождества Христового?
Коля ответил.
- Боже! Целый век! - тоскливо вздохнул Василий.
Закрыв глаза, он о чем-то напряженно размышлял. Коля не знал, что делать, как поступить. Наконец воскресший поднял веки, устало взглянул на парня. Взор его был отрешен, холоден.
- Скажи, отрок... вы кому-нибудь молитесь?
- Как? - не понял юноша.
- Ну... помощи просите? В работе, в деле!
- Иногда. Если не могу сам, прошу товарища. А молиться... молятся старухи, которые верующие...
Василий присел на круче, охватив ладонями голову, и замер. Коля стоял над ним, растерянно высматривая кого-нибудь из учителей. С юга подул сильный ветер. Зашумели верболозы на склонах. Надвигалась снова гроза.
- Пойдемте, - позвал юноша. - Вскоре из Киева вернется наш воспитатель, что-нибудь придумаем. Расскажете о прошлом, нам будет очень интересно...
Василий не ответил.
Коля пожал плечами, оглянулся. Возле интерната появилась машина с учениками и учителями, которые с утра уехали на экскурсию в Киев. Вот хорошо! Они помогут управиться с этим воскресшим анахронизмом.
- Приехали наши, пойдемте к ним.
- Я хочу побыть в одиночестве, - глухо ответил Василии. - Болит мое сердце. Дан отдохнуть...
- Ну хорошо, - смущенно молвил юноша. - Посидите. А я позову учителя.
Парень побежал к школе. Из темной тучи внезапно полил дождь. Коля вскочил в коридор главного корпуса, туда уже заходили веселые ученики. За ними появился на пороге воспитатель Максим Иванович, широкоплечий, с казацкими усами. Увидев Колю, тряхнул русыми кудрями, подмигнул.
- Ну что? - загремел он. - Выиграл или проиграл? Что-нибудь откопал?
- Максим Иванович, я откопал человека. Старый-престарый. Мы с фельдшером его отмыли, одели в чистое. Фельдшер побежал в больницу, а я... кое-что объяснял ему, расспрашивал. А теперь он там, под грозою, на круче. Какой-то странный. Ну, понимаете - целый век в анабиозе!..
- Ты не болен? - неуверенно спросил учитель. - А? И щеки горят...
- Да не шутите! Бежим! - воскликнул юноша. - А то кто знает, что он натворит?
- Тогда - за мною! - скомандовал учитель. - Не все. Ты, Коля, и еще Володя, Нина!
Они выскочили под ливень. Прикрываясь плащами, побежали к склонам.
- Исчез! Ага, следы ведут вниз. К Днепру...
- Вперед! - крикнул Максим Иванович.
Они начали спускаться. Дождь слепил глаза, под ногами звенели ручейки, в долинке грозно пенился мутный поток.
Следы Василия вели к берегу. Вот уже видно его мокрую, согнутую фигуру. Воскресший протягивал руки к небу, стонал:
- Девочка с серыми очами... Где ты? Почему я не послушал тебя? Родная моя! Радостная моя! "Выучусь... буду спасать людей..." А я... душу спасал. И погубил ее. Господи, почто так тяжко наказываешь? Почто так поздно я прозрел?
Коля прикоснулся к его плечу.
- Не печальтесь. Все обойдется. С вами люди...
Василий поднял лицо. По щекам текли слезы.
- Вот он - Страшный Суд, - горько сказал воскресший. - Я нес его в себе... в душе своей...
Григор встретился с Василием в садовой сторожке. Пришелец из прошлого остро из-под серых бровей взглянул на гостя. Вероятно, ему понравилось открытое лицо парня, потому что в глазах его мелькнула добрая улыбка, возле уст появилась страдальческая морщинка.
- Интересно? - спросил лукаво. - Будто на медведя приходите поглазеть?
- Нет, нет, - смутился Бова. - У меня весьма серьезное дело. Быть может, вам оно будет по душе.
- По душе? - вздохнул Василий, покачивая головой. - Теперь мне на душу уже ничто не ложится. Отравлена она...
- Почему же? - удивился Григор. - Чистая работа, вас тут любят.
- На готовое пришел, - грустно ответил садовник, - Рук не приложил. Тишина, покой. А там, откуда я бежал... Там было тяжко, темно, неуютно. Там надо было мне жить... чтобы сотворить вам лучшую жизнь...
- Понимаю вас, - искренне сказал Бова. - Это... будто грусть по родным, по краю, где родился. Люди едут в далекие края, там приятно, хорошо, сытно, и все же... тянет к своим, к родной обители, и сердце плачет, стонет, разрывается. Ностальгия называется...
- Ой, так, так! - простонал Василий, и в его глазах сверкнула слеза. Тоскует сердце, иногда умереть хочется, чтобы не мучиться. Выйду к деревьям, взгляну на небо, немного успокоюсь. А ночью снится девчоночка...
- Какая девчоночка?
- А такая... маленькая, худенькая. С глазами серыми...
- Мне рассказывал Коля. Вы ее встретили тогда... когда плыли сюда...
- Снится она. И так доверчиво говорит мне: "Выучусь на дохтура, людей буду спасать..."
- У вас весьма добрая душа, - растроганно отозвался Бова. - Все, что с вами случилось... это - как сновидение, пена жизни. Разве вы виноваты, что попали тогда в монастырь? Ведь вас научили так размышлять, чувствовать...
- Виноват! - остро возразил Василий. - Не утешай меня, парень. Человек не деревяшка, которую можно поставить и так и эдак. Имею живую душу, сердце. Надо крепко задумываться, голова-то зачем дадена? Захотел спасаться, а погиб! Почему? Да потому, что себя хотел спасти. А Господь сказал: "Кто любит душу свою - тот погубит ее". Вот как! Отделил себя от своих, от времени своего, словно руку или ногу от живого тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112