– Что-то не так? – обеспокоенно спросил он.
– Нет, просто я не голодна.
– Ты не заболела?
– Я чувствую себя прекрасно. – Эрин устремила на него взгляд своих зеленых глаз, еще более ярких, чем они остались у него в памяти с детства. – Кроме того, я ненавижу секреты, а ты ничего мне не рассказываешь.
Оказавшись в Диллоне, Кен проехал мимо Колледжа Западной Монтаны, мимо ночного парка, где был в разгаре бейсбольный матч, миновал свои строительные площадки на Монтане и выехал на окраину города, на тихие улицы, застроенные старинными домами.
Что, если ей не понравится его сюрприз? Если она не примет его?
Наконец, не отрывая взгляда от недавно вымощенной дороги, извивающейся по безлесному микрорайону, он свернул в кирпичные ворота под вывеской «Лесистая бухта», которая выглядела насмешкой над пустыми окрестностями.
– Ты здесь работаешь, – догадалась Эрин. – Я узнаю сырую землю, которая каждый вечер отваливается от твоих сапог.
– Поймала меня, – засмеялся Кен. – Что ты об этом думаешь? – Он указал рукой на дом в георгианском стиле с многочисленными окнами, на стеклах которых еще остались наклейки с названиями фирм и следы рук рабочих. – В микрорайоне шесть основных проектов. Сейчас в моде викторианский стиль. – Он указал налево.
– М-м-м, – неопределенно протянула Эрин.
Кен знал, что викторианский стиль был не в ее вкусе, не нужно было задерживаться около этого дома. Через несколько секунд они подъехали к дому из кирпича и камня, представлявшему полное смешение стилей. Он стоял на правой стороне улицы как бы в верхней точке подковы, которая охватывала уже застроенный участок земли. Эрин бросила на него вопросительный взгляд, но Кен, ничего не сказав, вышел из машины, чтобы открыть ей дверцу.
– Давай посмотрим; я считаю его своей лучшей работой, – сказал он и повел ее в дом.
Эрин трудно было вообразить что-нибудь более разительно отличающееся от дома на ранчо в Парадиз-Вэлли. Три с половиной тысячи квадратных футов хорошо спланированного и отлично отделанного пространства – камин выше всех похвал; полы, выложенные керамической плиткой в четырех ванных комнатах и полированным деревом с великолепно подобранным рисунком и оттенком во всех остальных комнатах; кухня – само произведение искусства.
– Годится для двадцать первого века, – с гордостью сказал Кен, заставив ее провести рукой по серому гранитному покрытию рабочего стола, которое стоило ему более трех тысяч долларов, зато, по замечанию Кена, будет служить вечно. – Этот материал не боится грязи, и Тимми мог бы гонять по нему свои металлические грузовички. Вот сюда, – он коснулся середины стола, – можно поставить горячую сковороду, и не останется никакого следа.
– Великолепно. – В глазах Эрин было удивление. – Кен, что это такое?
– Новый дом, – ответил он, как будто его намерения были вполне очевидны. – Подожди, пока не увидишь верхний этаж. – Наверх поднималась лестница от главного входа, а другая винтовая спускалась вниз из холла около спален в огромную общую комнату в стороне от застекленной задней веранды и открытой террасы. – У Тимми будет своя комната с ванной.
– А у Мег?
Он отвернулся в сторону.
– Маме нужно собственное жилье, а мы должны жить отдельно, – ответил он, позвякивая мелочью в карманах своих льняных брюк.
– Я правильно тебя поняла?
Черт, он планировал сперва показать ей абсолютно все, каждый закоулок, каждый чулан, пневматическую систему мусоропровода, джакузи в главной ванной, вид из окна спальни на новую площадку для гольфа; ей бы понравилось, и через несколько месяцев она забыла бы Парадиз-Вэлли, а он сам перестал бы каждую ночь беспокоиться, постоянно вскакивая и прислушиваясь.
– Эрин, я никогда не умел красиво говорить, – обойдя рабочий стол, он положил руку ей на плечи, – я полагал, что все будет постепенно, то есть я хочу сказать, что собирался подождать, пока ты полюбишь этот дом, прежде чем сделать тебе предложение.
– Выйти замуж?
– Разве я скрывал свои чувства?
Он полюбил ее еще будучи мальчишкой; он видел, как она влюбилась в Денни, видел, как ушла от него, видел, как вернулась назад с разбитым вдребезги сердцем; он был с ней, когда она родила сына – он был с ней всегда.
Эрин стояла, не шевелясь и ничего не отвечая. За-ключив ее в объятия, Кен нагнул голову, нашел ее губы и поцеловал без всякого протеста с ее стороны. Он едва не застонал при мягком соприкосновении их губ, и когда до-тронулся до них языком, Эрин почти впустила его внутрь. Но затем ее губы плотно сомкнулись, как тиски вокруг его сердца, и она отскочила прочь, проведя руками по плечам, словно он заморозил ее.
– Я хочу, чтобы у нас была настоящая семья, – сказал он, – только я всегда был отцом для Тимми, только я заботился о маме и о тебе. Неужели ты не понимаешь, что я чувствую? Неужели не догадываешься, что я люблю тебя?
– Ох, Кен. – Эрин не могла прийти в себя и, отойдя подальше к широкому окну, стала смотреть на безжизненное пространство высохшей грязи с глубокими, похожими на шрамы канавами от строительных машин. – Не знаю, что сказать.
– Скажи «да». Все остальное мы обсудим позже. – Став позади нее, Кен обнял Эрин за талию, и его дыхание коснулось ее волшебных волос на затылке. – Разведись с ним, Эрин. У вас никогда ничего не получится.
При его прикосновении Эрин вздрогнула, и у Кена упало сердце. Ее сияющее радостью лицо, беззаботный смех, яркие зеленые глаза – все это он видел уже раньше, когда ей было пятнадцать, потом семнадцать, потом двадцать… но затем все пропало.
– Похоже, ты хорошо провела время в Шайенне, не так ли? – изменившимся жестким тоном спросил он.
– Да. Я поняла, что все еще беспокоюсь за Денни. Мне не следовало сегодня ехать с тобой сюда. – Она беспомощным жестом обвела безукоризненную бело-серую кухню, сверкавшую в предвечернем свете. – Я никогда не думала… Кен, через несколько дней он приедет домой.
– Парадиз-Вэлли ему не дом.
– Как ты можешь так говорить? – Эрин резко обернулась.
– Ты, как и я, слышала оглашение завещания отца.
– Завещание несправедливое.
– Ты знаешь, что отец не хотел даже подпускать Денни к ранчо.
– Или ко мне? – спросила Эрин, глядя в пол.
– Он думал так же, как и я; никто из нас никогда этого не скрывал.
Кен не мог отвести взгляда от ее головы, от ее волос, которые в лучах заходящего солнца меняли свой цвет из матово-рыжеватого на более темный, благородный красновато-коричневый. Ему не следовало ждать так долго. Ему следовало поговорить после заседания библиотечного совета, когда он поцеловал ее, но Эрин убежала, и он вместо этого наблюдал, как она несколько минут спустя отправилась в фургон. Потом Денни говорил с ним о ранчо и об Эрин, но Кен опять ничего не сказал ей и опять наблюдал, как она отправилась в Шайенн, несмотря на его возражения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99