– За мной не ходи. У меня выступление на носу.
Коля и не намеревался. Сняв с веревки плавки, он просунул в дырку палец, смотрел на него и думал.
…Вечером засел за стол заполнять анкеты. Покорпев над своими ФИО, Коля вдруг подпрыгнул на стуле и заходил по комнате.
Ночью Клара нашла его пьющим виски.
– Ждешь меня!
– Клара, если уж ехать в Россию, можно заполнить анкеты на десятки фамилий. Я там поменяю фамилию на выигравшую. Не выиграем, не поеду.
– Если все выиграют?
– Не важно. Оставим одну, остальные выбросим. Только, Клара, – никому! Ни Мадам, ни Ашоту… Понимаешь?!
– Само собой разумеется, дорогой.
Лежа в постели, они комбинировали имена. Коля вспоминал летчиков и чемпионов. Клара – артистов и музыкантов.
– Чкалов.
– Пугачев.
– Бубка.
– Паулс…
По столу рассыпался тираж Колиных фотопортретов, лежала стопка почтовых конвертов с марками и листы бумаги. Коля работал – приклеивал портрет на уголок листа, вычеркивал в списке очередную фамилию, вписывал ее в анкету, подставлял свои данные, подписывался, засовывал в конверт, ставил адрес и бросал конверт в пластиковый мешок.
Фамилии в списке закончились. Оставался один конверт с маркой. Коля подумал и с горькой усмешкой написал в анкете «Эсмеральдов». Положил ее в конверт, продублировал адрес, засунул в мешок и понес на улицу. Десятки конвертов, в которых знаменитые люди художественной и спортивной российской элиты претендовали на получение жительства в Америке, полетели в уличный ящик, начав почтовый штурм Центра розыгрыша грин-карт при госдепе США.
Клара, устроившись с Мадам за стойкой бара в кухоньке с кофе, орешками и бокалами сока, отвечала по-английски на вопросы.
– На сколько лет выбирается Председатель Верховного суда США? – спросила мулатка.
– Пожизненно.
– Может президент уволить главного судью? – каверзничала экзаменатор.
– Нет.
– О’кей! – Мадам стала листать книжечку, выбирая очередной вопрос.
Коля приспособился на ручке кресла у приоткрытой балконной двери и курил, выпуская дым на холодную зимнюю улицу.
– Ты вроде не курил раньше, – сказала Клара.
– Редко курю. Иногда хочется.
– Не переживай. Не выиграешь, я получу гражданство, оформим брак, и все у тебя будет. Пойдешь учиться… – Тут она запнулась. Перед глазами возникла картина: «Коля среди молоденьких студенток». – Впрочем, зачем тебе учиться? Время терять! Откроем бизнес. Тебе какой бизнес нравится?
– Во флот устроюсь, – пуганул ее Коля. – По миру поплыву.
– Нет, дорогой. Я высохну без тебя, – простонала она притворно. – Придумай другое что-нибудь. Я бы хотела, – мечтательно произнесла она, – модельный бизнес. Но увы, я даже домик рисую кривым.
Коля затушил сигарету и растянул губы в натужной улыбке.
– А что! Серия костюмов для желающих заниматься стриптизом. Такого в продаже нет.
Она улыбнулась.
– Поправил настроение? Отлично! Кстати, я узнала, что выигравшим поварам и медсестрам вообще не отказывают. Их не хватает в США. Подумай!
Мадам подняла от книжечки голову:
– Давай-ка произноси присягу.
Клара сморщилась:
– Завтра точно все выучу.
– Говори, что уже запомнила.
Путаясь в словах, Клара забарабанила официозный текст:
– Настоящим я объявляю и клянусь, что я полностью отказываюсь от всякой преданности любому иностранному государству, которого я была прежде гражданином…
– Что ты пропустила? – прервала Мадам.
Женщины заспорили, не понимая друг друга.
Коля обернулся к окну. Улицы столицы блестели гололедом. Транспорт на хайвее полз по нему со скоростью пешехода.
В Вашингтоне появился Гиви, похудевший, заросший и небритый. При встрече разгорячился, будто все случилось только вчера. Через срок заключения пронес обиду:
– Сука!
Ашот прервал его:
– Тебя предупредили, что ты не имеешь права подходить к ней. Это решение суда!
– Предупредили. Я расписался. Не волнуйся. Не подойду. Убивать женщину я из принципа не могу! Даже пытать не могу.
– Ай! Гиви, Гиви, ты не в Тбилиси…
Ашот вытащил из большого пластикового пакета новый костюм, рубашку и галстук. Переодевшись и преобразившись, Гиви успокоился.
– Бегом в парикмахерскую, – сказал Ашот. – Оставь там прошлое, не вспоминай больше. Новая жизнь начинается.
…Клара постелила Гиви постель на диване. Зажав под мышкой книжку вопросника и словарь, направилась к двери.
– Я – у Мадам в холле. Она сегодня дежурит. Звоните, спускайтесь, кричите, если понадоблюсь.
Коля и Гиви сели за стол, сервированный бутылками пива и блюдом креветок. Коля полез в карман.
– Вот «Конкорд». – Он протянул ключи и конвертик. – Ты – снова джентльмен на выданье.
– Спасибо, дорогой.
– В конверте с техпаспортом – доступ в нью-йоркский сейф. Там – только твое. Я свое выгреб. Немного осталось. Если не тратить, можно всю жизнь прожить. – Коля тихо засмеялся.
– Лори собиралась вернуть твой «жест».
– Куда она вернет? Она знает, где я?!
– Не сообщаешь. Забыть не можешь, – не спросил, просто пробросил Гиви слова. – Как у Клары с гражданством?
– Получит летом, думаю. Трудно тебе объяснить, но жизнь с ней – не мое.
– Обидно. Что ты собираешься делать?
– Встрял в серьезное дело. Жду результат. Говорить рано, – уклончиво ответил Коля. – Боюсь сглазить. Мнительным стал, ты уж извини.
– Нормально. Я – в Нью-Йорк. В новом месте трудно начать. Найдешь меня, мобильник старый. Передала мне, дрянь.
– Когда уедешь?
– Завтра тронусь. Проскочу затемно столичные пробки. Пива мне не подвигай. Бутылочки было достаточно.
За открытым окном со свистом носились стрижи, радуясь майскому утру. Коля пошевелил руку, на которой лежала Кларина голова, и легонько потянул руку к себе.
– Ты теперь как на работу, – сказала она сквозь сон и обняла.
– Быстренько проверю, и доспим. – Он высвободился и поднялся.
Клара открыла глаза:
– Год прошел, а я все сильнее тебя хочу.
– Я скоро вернусь!
Он оделся, спустился вниз, звякая ключами. За дверкой ящика с буквой «f» на кучке рекламы лежал большой белый конверт с прозрачным окошечком. Коля оглянулся, как будто крал чужое. В коридоре вокруг никого не было. Он сунул конверт за пазуху, прижал рукой и быстро пошел по коридору к двери на улицу.
У выхода встретилась Мадам. Улыбаясь, спросила:
– Как, не выиграли еще? Извещения стали приходить из госдепа.
– Ждем, – как можно приветливее ответил Коля и, не останавливаясь, прошел мимо нее.
– Все будет о’кей! – сказала она вслед.
Коля сел в Кларин автомобиль и отъехал. Через два квартала, остановившись под деревом, он вскрыл конверт и вытащил листок официального письма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
Коля и не намеревался. Сняв с веревки плавки, он просунул в дырку палец, смотрел на него и думал.
…Вечером засел за стол заполнять анкеты. Покорпев над своими ФИО, Коля вдруг подпрыгнул на стуле и заходил по комнате.
Ночью Клара нашла его пьющим виски.
– Ждешь меня!
– Клара, если уж ехать в Россию, можно заполнить анкеты на десятки фамилий. Я там поменяю фамилию на выигравшую. Не выиграем, не поеду.
– Если все выиграют?
– Не важно. Оставим одну, остальные выбросим. Только, Клара, – никому! Ни Мадам, ни Ашоту… Понимаешь?!
– Само собой разумеется, дорогой.
Лежа в постели, они комбинировали имена. Коля вспоминал летчиков и чемпионов. Клара – артистов и музыкантов.
– Чкалов.
– Пугачев.
– Бубка.
– Паулс…
По столу рассыпался тираж Колиных фотопортретов, лежала стопка почтовых конвертов с марками и листы бумаги. Коля работал – приклеивал портрет на уголок листа, вычеркивал в списке очередную фамилию, вписывал ее в анкету, подставлял свои данные, подписывался, засовывал в конверт, ставил адрес и бросал конверт в пластиковый мешок.
Фамилии в списке закончились. Оставался один конверт с маркой. Коля подумал и с горькой усмешкой написал в анкете «Эсмеральдов». Положил ее в конверт, продублировал адрес, засунул в мешок и понес на улицу. Десятки конвертов, в которых знаменитые люди художественной и спортивной российской элиты претендовали на получение жительства в Америке, полетели в уличный ящик, начав почтовый штурм Центра розыгрыша грин-карт при госдепе США.
Клара, устроившись с Мадам за стойкой бара в кухоньке с кофе, орешками и бокалами сока, отвечала по-английски на вопросы.
– На сколько лет выбирается Председатель Верховного суда США? – спросила мулатка.
– Пожизненно.
– Может президент уволить главного судью? – каверзничала экзаменатор.
– Нет.
– О’кей! – Мадам стала листать книжечку, выбирая очередной вопрос.
Коля приспособился на ручке кресла у приоткрытой балконной двери и курил, выпуская дым на холодную зимнюю улицу.
– Ты вроде не курил раньше, – сказала Клара.
– Редко курю. Иногда хочется.
– Не переживай. Не выиграешь, я получу гражданство, оформим брак, и все у тебя будет. Пойдешь учиться… – Тут она запнулась. Перед глазами возникла картина: «Коля среди молоденьких студенток». – Впрочем, зачем тебе учиться? Время терять! Откроем бизнес. Тебе какой бизнес нравится?
– Во флот устроюсь, – пуганул ее Коля. – По миру поплыву.
– Нет, дорогой. Я высохну без тебя, – простонала она притворно. – Придумай другое что-нибудь. Я бы хотела, – мечтательно произнесла она, – модельный бизнес. Но увы, я даже домик рисую кривым.
Коля затушил сигарету и растянул губы в натужной улыбке.
– А что! Серия костюмов для желающих заниматься стриптизом. Такого в продаже нет.
Она улыбнулась.
– Поправил настроение? Отлично! Кстати, я узнала, что выигравшим поварам и медсестрам вообще не отказывают. Их не хватает в США. Подумай!
Мадам подняла от книжечки голову:
– Давай-ка произноси присягу.
Клара сморщилась:
– Завтра точно все выучу.
– Говори, что уже запомнила.
Путаясь в словах, Клара забарабанила официозный текст:
– Настоящим я объявляю и клянусь, что я полностью отказываюсь от всякой преданности любому иностранному государству, которого я была прежде гражданином…
– Что ты пропустила? – прервала Мадам.
Женщины заспорили, не понимая друг друга.
Коля обернулся к окну. Улицы столицы блестели гололедом. Транспорт на хайвее полз по нему со скоростью пешехода.
В Вашингтоне появился Гиви, похудевший, заросший и небритый. При встрече разгорячился, будто все случилось только вчера. Через срок заключения пронес обиду:
– Сука!
Ашот прервал его:
– Тебя предупредили, что ты не имеешь права подходить к ней. Это решение суда!
– Предупредили. Я расписался. Не волнуйся. Не подойду. Убивать женщину я из принципа не могу! Даже пытать не могу.
– Ай! Гиви, Гиви, ты не в Тбилиси…
Ашот вытащил из большого пластикового пакета новый костюм, рубашку и галстук. Переодевшись и преобразившись, Гиви успокоился.
– Бегом в парикмахерскую, – сказал Ашот. – Оставь там прошлое, не вспоминай больше. Новая жизнь начинается.
…Клара постелила Гиви постель на диване. Зажав под мышкой книжку вопросника и словарь, направилась к двери.
– Я – у Мадам в холле. Она сегодня дежурит. Звоните, спускайтесь, кричите, если понадоблюсь.
Коля и Гиви сели за стол, сервированный бутылками пива и блюдом креветок. Коля полез в карман.
– Вот «Конкорд». – Он протянул ключи и конвертик. – Ты – снова джентльмен на выданье.
– Спасибо, дорогой.
– В конверте с техпаспортом – доступ в нью-йоркский сейф. Там – только твое. Я свое выгреб. Немного осталось. Если не тратить, можно всю жизнь прожить. – Коля тихо засмеялся.
– Лори собиралась вернуть твой «жест».
– Куда она вернет? Она знает, где я?!
– Не сообщаешь. Забыть не можешь, – не спросил, просто пробросил Гиви слова. – Как у Клары с гражданством?
– Получит летом, думаю. Трудно тебе объяснить, но жизнь с ней – не мое.
– Обидно. Что ты собираешься делать?
– Встрял в серьезное дело. Жду результат. Говорить рано, – уклончиво ответил Коля. – Боюсь сглазить. Мнительным стал, ты уж извини.
– Нормально. Я – в Нью-Йорк. В новом месте трудно начать. Найдешь меня, мобильник старый. Передала мне, дрянь.
– Когда уедешь?
– Завтра тронусь. Проскочу затемно столичные пробки. Пива мне не подвигай. Бутылочки было достаточно.
За открытым окном со свистом носились стрижи, радуясь майскому утру. Коля пошевелил руку, на которой лежала Кларина голова, и легонько потянул руку к себе.
– Ты теперь как на работу, – сказала она сквозь сон и обняла.
– Быстренько проверю, и доспим. – Он высвободился и поднялся.
Клара открыла глаза:
– Год прошел, а я все сильнее тебя хочу.
– Я скоро вернусь!
Он оделся, спустился вниз, звякая ключами. За дверкой ящика с буквой «f» на кучке рекламы лежал большой белый конверт с прозрачным окошечком. Коля оглянулся, как будто крал чужое. В коридоре вокруг никого не было. Он сунул конверт за пазуху, прижал рукой и быстро пошел по коридору к двери на улицу.
У выхода встретилась Мадам. Улыбаясь, спросила:
– Как, не выиграли еще? Извещения стали приходить из госдепа.
– Ждем, – как можно приветливее ответил Коля и, не останавливаясь, прошел мимо нее.
– Все будет о’кей! – сказала она вслед.
Коля сел в Кларин автомобиль и отъехал. Через два квартала, остановившись под деревом, он вскрыл конверт и вытащил листок официального письма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128