Мне нужны швеи-надомницы.
– Жаль, что не шью. Если бы варить! Я – сварщик высшего разряда. Жора! – крикнул он черноволосому. – У тебя вроде жена шьет?
– Шьет. А что надо? – остывая от спора, спросил Жора.
– Мой друг работенку имеет.
Мужики примолкли. Любопытствуя, посмотрели на Колю.
– За наличные работа? – поинтересовался один.
– Можно за наличные, – уверенно ответил Коля.
– Швей-то тут по домам за наличные, как кошек весной на крыше.
Компания разговорилась:
– Марк, у тебя жена вроде шьет?
– Надо Полину спросить.
– Арнольд, кто у нас шьет?
– У Мары племянница приехала, работу ищет.
– У Шульманов машинка есть.
– Во, сколько тебе работников! – подытожил Лешка. – Давай разливай! За удачу безнадежного дела! – Он хохотнул и поднял рюмку.
Коле налили водки. Он выпил и снова посмотрел на Лешку:
– Еще есть вопросик. Хочу отыскать одного человечка. Может, знаешь?
– Кого? – спросил Лешка, закусывая.
– Художника по костюмам. Говорил, в театре раньше работал. Сейчас в балете каком-то устроился.
– Ха! – вскрикнул Лешка. – Серун!
Компания за столом прыснула смешком.
– Как – Серун? – спросил Коля удивленно. – Фамилия такая, что ли? – и хохотнул.
Лешка успокоился от смеха, пояснил:
– Анекдот с ним приключился. Ты только смотри, не назови его так. Севка – обидчивый, страсть. Фамилия у него нормальная: Цирунь. Паспортистка на Украине английского не знала и записала букву «Ц» через «Т» и «С». Американцы «Т» не произносят, зовут его мистер Серун. По селектору особо хорошо звучит. В очередях оборачиваются и ржут. – Мужики снова засмеялись, Лешка продолжил: – Жена у него стерва, не дает пить. Он корешит тут с нами.
– Не корешит особо-то, – поправил черноволосый работяга. – Хряпнет и убежит. С ним за жизнь не поговоришь, интеллигент, – определил он осуждающе.
– Вот что! – Захмелевшего Лешку распирала гордость от собственных возможностей. Он поднялся. – Давай-ка прямо сейчас к нему пойдем. Тут недалеко.
Табличка на двери подвала могла бы украсить подъезд Большого театра:
«БАЛЕТНАЯ ШКОЛА им. ГАЛИНЫ УЛАНОВОЙ»
Дверь отворилась в зал. Группа в трико упражнялась в прыжках. Слышались команды:
– Раз, два, три… и раз, два, три… Тяни носок, тяни… Спина прямая… Рука наверху расслаблена…
Хореограф делал пируэт, и девичья стайка, повторяя движения, перемещалась за ним.
В ближнем углу мистер Серун красил стойки балетного станка.
– Сева, можно тебя на минутку? – позвал Лешка.
– Войди сюда, – обернулся художник.
– Заказчика привел, – важно заговорил Лешка, пропуская Колю вперед.
– У-у! – выразил художник восторг. – Женя! – крикнул он хореографу. – Завтра второй раз пройду. Не смажьте смотрите! – Вытер тряпкой руки.
– Давайте в «Москву»! – предложил Лешка. – Мы капитально сидим.
– Не, – сказал художник. – У меня за углом своя «Москва».
– Как хотите. Я вас свел, я побежал.
– Спасибо! – крикнул Коля вслед.
– Зайдем, возьмем горилки? – предложил Сева, завинчивая банку с краской.
– Я – не против. Я возьму.
– Не, вы – мой гость. Я сам. Жена нам картошечки отварит и селедочку подаст.
Коля вспомнил про «стерву» в Лешкином описании и предложил:
– Может, в баре уютненько посидим?
– Не, жена у меня – ангел, такую закуску в баре не сделают. Такой, как в моей «Москве», нигде нет.
Высокий Коля и коротышка Сева целенаправленно зашагали по улице в магазин «Ликерс». Помогая себе рукой, Коля объяснял по пути условия «шитейного» бизнеса.
– Почему вы называете квартиру «Москва»? – спросил он Севу, когда они поднимались в его жилье по крутой лестнице на второй этаж.
– Сейчас поймете.
Маленькая комнатка, куда они вошли, была сплошь заставлена разноцветными и золочеными куполами-абажурами храмов Василия Блаженного и Кремлевского собора.
– Шапки для живой массовки придумали, – пояснил Сева. – Актеры сначала стоят неподвижно. Полная иллюзия Красной площади. Потом начинают танцевать. Под аплодисменты шло!
– Талантливо! – Коля восхищенно сжал губы и потряс головой.
– Э-эх, – вздохнул Сева. – Целый месяц паял каркасы, жена обтягивала и расписывала. Спектакли закончились, выбрасывать жалко, а куда их девать, неизвестно.
– Везет мне на художников.
– Вы о ком?
– О вас, конечно. Да еще тут одной позирую.
– Так вы – натурщик! Могу кое-кому порекомендовать.
– Не надо. У меня персональный интерес.
– А-а!
Сева разгреб купола, обнажив стол с машинкой, кучей коробочек с пуговицами, булавками, звездочками и другой фурнитурой. Выставил горилку и рюмки.
– В ресторан «Москва» предложите свои декорации, – сымпровизировал Коля. – Должны прилично заплатить.
– Хорошая мысль! Слышишь, Марин! – крикнул художник куда-то в стену.
Коля сразу не понял – куда. Потом обнаружил. В стене была прорезь в маленькую комнату с большой кроватью. В глубине просматривался пенальчик с плитой и умывальником.
В проеме появилась «стерва», она же – «ангел», высокая стройная дама с благородным лицом с картины прошлой эпохи. Талантлив был Сева и в выборе жены.
Грустные глаза дамы замерли на горилке. С мужем произошло полное перевоплощение. Грозным тираном заорал он на ангела:
– Что смотришь! Человек заказ принес, надо обсудить, принять по-человечески!
– Просто смотрю, – сказала ангел тихо. – Нельзя смотреть?
– Ладно, Марин, сделай, пожалуйста, что-нибудь соответствующее, – примирительно произнес тиран, придвинул Коле стул, и сел сам.
– Давайте по первой, у меня тут маслинки. Устал я сегодня, спину ломит. – Он вытряс из баночки маслины, налил по рюмкам. – Со знакомством!
Они чокнулись и выпили.
– Сколько на человека, говорите, получается?
– Двести, триста в неделю. Зависит, сколько успеем сделать.
– Рубеж нищеты преодолеваем, приближаемся к рубежу бедности. – В глазах Севы вновь появилась злость. – Ладно. Я согласен. Швеи – за вами. Одна у меня собственная. – Он налил по второй рюмке.
Жена принесла тарелку с селедкой, посыпанной зеленью, и хлеб. Начала сервировать стол, убирая коробки с фурнитурой.
– Всеволод, – сказал Коля, – возьмите на себя директорские функции. Гениальная фабричка получается. Помещения – не надо. Транспорта – не надо. Изделия легкие, швеи их на дом приносят. Таскай коробки на почту и жди деньги.
Они выпили по второй.
Дома Колю застал звонок Алабышева.
– С документами идет нормально, – сообщил он. – Потребовали дополнительные доказательства. Я готовлю. Твое законное пребывание в стране автоматически продлевается. Можешь даже зарабатывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
– Жаль, что не шью. Если бы варить! Я – сварщик высшего разряда. Жора! – крикнул он черноволосому. – У тебя вроде жена шьет?
– Шьет. А что надо? – остывая от спора, спросил Жора.
– Мой друг работенку имеет.
Мужики примолкли. Любопытствуя, посмотрели на Колю.
– За наличные работа? – поинтересовался один.
– Можно за наличные, – уверенно ответил Коля.
– Швей-то тут по домам за наличные, как кошек весной на крыше.
Компания разговорилась:
– Марк, у тебя жена вроде шьет?
– Надо Полину спросить.
– Арнольд, кто у нас шьет?
– У Мары племянница приехала, работу ищет.
– У Шульманов машинка есть.
– Во, сколько тебе работников! – подытожил Лешка. – Давай разливай! За удачу безнадежного дела! – Он хохотнул и поднял рюмку.
Коле налили водки. Он выпил и снова посмотрел на Лешку:
– Еще есть вопросик. Хочу отыскать одного человечка. Может, знаешь?
– Кого? – спросил Лешка, закусывая.
– Художника по костюмам. Говорил, в театре раньше работал. Сейчас в балете каком-то устроился.
– Ха! – вскрикнул Лешка. – Серун!
Компания за столом прыснула смешком.
– Как – Серун? – спросил Коля удивленно. – Фамилия такая, что ли? – и хохотнул.
Лешка успокоился от смеха, пояснил:
– Анекдот с ним приключился. Ты только смотри, не назови его так. Севка – обидчивый, страсть. Фамилия у него нормальная: Цирунь. Паспортистка на Украине английского не знала и записала букву «Ц» через «Т» и «С». Американцы «Т» не произносят, зовут его мистер Серун. По селектору особо хорошо звучит. В очередях оборачиваются и ржут. – Мужики снова засмеялись, Лешка продолжил: – Жена у него стерва, не дает пить. Он корешит тут с нами.
– Не корешит особо-то, – поправил черноволосый работяга. – Хряпнет и убежит. С ним за жизнь не поговоришь, интеллигент, – определил он осуждающе.
– Вот что! – Захмелевшего Лешку распирала гордость от собственных возможностей. Он поднялся. – Давай-ка прямо сейчас к нему пойдем. Тут недалеко.
Табличка на двери подвала могла бы украсить подъезд Большого театра:
«БАЛЕТНАЯ ШКОЛА им. ГАЛИНЫ УЛАНОВОЙ»
Дверь отворилась в зал. Группа в трико упражнялась в прыжках. Слышались команды:
– Раз, два, три… и раз, два, три… Тяни носок, тяни… Спина прямая… Рука наверху расслаблена…
Хореограф делал пируэт, и девичья стайка, повторяя движения, перемещалась за ним.
В ближнем углу мистер Серун красил стойки балетного станка.
– Сева, можно тебя на минутку? – позвал Лешка.
– Войди сюда, – обернулся художник.
– Заказчика привел, – важно заговорил Лешка, пропуская Колю вперед.
– У-у! – выразил художник восторг. – Женя! – крикнул он хореографу. – Завтра второй раз пройду. Не смажьте смотрите! – Вытер тряпкой руки.
– Давайте в «Москву»! – предложил Лешка. – Мы капитально сидим.
– Не, – сказал художник. – У меня за углом своя «Москва».
– Как хотите. Я вас свел, я побежал.
– Спасибо! – крикнул Коля вслед.
– Зайдем, возьмем горилки? – предложил Сева, завинчивая банку с краской.
– Я – не против. Я возьму.
– Не, вы – мой гость. Я сам. Жена нам картошечки отварит и селедочку подаст.
Коля вспомнил про «стерву» в Лешкином описании и предложил:
– Может, в баре уютненько посидим?
– Не, жена у меня – ангел, такую закуску в баре не сделают. Такой, как в моей «Москве», нигде нет.
Высокий Коля и коротышка Сева целенаправленно зашагали по улице в магазин «Ликерс». Помогая себе рукой, Коля объяснял по пути условия «шитейного» бизнеса.
– Почему вы называете квартиру «Москва»? – спросил он Севу, когда они поднимались в его жилье по крутой лестнице на второй этаж.
– Сейчас поймете.
Маленькая комнатка, куда они вошли, была сплошь заставлена разноцветными и золочеными куполами-абажурами храмов Василия Блаженного и Кремлевского собора.
– Шапки для живой массовки придумали, – пояснил Сева. – Актеры сначала стоят неподвижно. Полная иллюзия Красной площади. Потом начинают танцевать. Под аплодисменты шло!
– Талантливо! – Коля восхищенно сжал губы и потряс головой.
– Э-эх, – вздохнул Сева. – Целый месяц паял каркасы, жена обтягивала и расписывала. Спектакли закончились, выбрасывать жалко, а куда их девать, неизвестно.
– Везет мне на художников.
– Вы о ком?
– О вас, конечно. Да еще тут одной позирую.
– Так вы – натурщик! Могу кое-кому порекомендовать.
– Не надо. У меня персональный интерес.
– А-а!
Сева разгреб купола, обнажив стол с машинкой, кучей коробочек с пуговицами, булавками, звездочками и другой фурнитурой. Выставил горилку и рюмки.
– В ресторан «Москва» предложите свои декорации, – сымпровизировал Коля. – Должны прилично заплатить.
– Хорошая мысль! Слышишь, Марин! – крикнул художник куда-то в стену.
Коля сразу не понял – куда. Потом обнаружил. В стене была прорезь в маленькую комнату с большой кроватью. В глубине просматривался пенальчик с плитой и умывальником.
В проеме появилась «стерва», она же – «ангел», высокая стройная дама с благородным лицом с картины прошлой эпохи. Талантлив был Сева и в выборе жены.
Грустные глаза дамы замерли на горилке. С мужем произошло полное перевоплощение. Грозным тираном заорал он на ангела:
– Что смотришь! Человек заказ принес, надо обсудить, принять по-человечески!
– Просто смотрю, – сказала ангел тихо. – Нельзя смотреть?
– Ладно, Марин, сделай, пожалуйста, что-нибудь соответствующее, – примирительно произнес тиран, придвинул Коле стул, и сел сам.
– Давайте по первой, у меня тут маслинки. Устал я сегодня, спину ломит. – Он вытряс из баночки маслины, налил по рюмкам. – Со знакомством!
Они чокнулись и выпили.
– Сколько на человека, говорите, получается?
– Двести, триста в неделю. Зависит, сколько успеем сделать.
– Рубеж нищеты преодолеваем, приближаемся к рубежу бедности. – В глазах Севы вновь появилась злость. – Ладно. Я согласен. Швеи – за вами. Одна у меня собственная. – Он налил по второй рюмке.
Жена принесла тарелку с селедкой, посыпанной зеленью, и хлеб. Начала сервировать стол, убирая коробки с фурнитурой.
– Всеволод, – сказал Коля, – возьмите на себя директорские функции. Гениальная фабричка получается. Помещения – не надо. Транспорта – не надо. Изделия легкие, швеи их на дом приносят. Таскай коробки на почту и жди деньги.
Они выпили по второй.
Дома Колю застал звонок Алабышева.
– С документами идет нормально, – сообщил он. – Потребовали дополнительные доказательства. Я готовлю. Твое законное пребывание в стране автоматически продлевается. Можешь даже зарабатывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128