Мистер Фэблон был настоящим мужчиной. У него был
стержень. - Марко вытянул губы, произнося это слово.
- Я слышал, он кончил жизнь самоубийством, - сказал я спокойно.
- Может быть. Но я в это никогда не верил. - Он покачал своей
мохнатой головой.
- Вы думаете, он случайно утонул?
- Я этого не говорил.
- Другая альтернатива - убийство.
- Я этого тоже не говорил. - Казалось, что, не отодвигаясь от стойки,
он тем не менее отпрянул от меня. Затем он перекрестился. - Убийство - это
весьма отвратительное деяние.
- Да, это отвратительно. Был мистер Фэблон убит?
- Некоторые так думают.
- Кто?
- Его жена, например. Когда он исчез, его жена вопила о кровавом
преступлении здесь, в клубе. Затем она внезапно замолкла, и все, что можно
услышать теперь от нее, - это показное молчание.
- Она обвиняла кого-либо?
- Насколько я слышал, нет. Она не называла имен.
- А почему же она изменила свою версию?
- Ваша догадка столь же справедлива, как и моя, мистер. Может быть, и
лучше.
Тема его несколько нервировала. Он переменил ее.
- Но я не об этом хотел с вами поговорить. Это о другом парне. Его
зовут Мартель - влиятельный француз.
- А что о нем?
- Я испытываю странное ощущение, будто я видел его где-то раньше. Он
распрямил свои пальцы. Во всяком случае, я уверен, что он не француз.
- А кто он?
- Тоже, что и я, может быть... - Он сделал глупое лицо, намеренно
дурачась, чтобы его слова прозвучали обиднее для Мартеля. - Такая же
индейская помесь, как и я. Он никогда сюда не заходил. Только однажды, и
тогда он только раз посмотрел на меня, и больше здесь не бывал.
Оркестр начал играть. Кое-кто вышел из столовой и заказал бренди.
Увертываясь от танцующих пар, я вернулся к столу Питера. Стоящее перед ним
блюдо с десертом было пусто, кроме небольшой полоски шоколада. Он выглядел
смущенным и подавленным.
- Я думал, вы уже ушли, - сказал он.
- Я беседовал в баре с некоторыми друзьями мистера Фэблона.
- Доктор Сильвестр?
- Он был одним из них, - ответил я.
- Я также перекинулся с ним несколькими словами. Он надевает на себя
жесткую личину. Но он беспокоится о Джинни, я знаю.
- Мы все беспокоимся.
- Вы не думаете, что нам следует вернуться к дому Мартеля? - Питер
сделал усилие встать.
- Не до тех пор, пока у нас будет в руках что-нибудь существенное,
чтобы стукнуть по нему.
- Что, например?
- Какое-либо веское доказательство того, что он не тот, за кого себя
выдает. Я пытаюсь прояснить что-то сейчас.
- А что мне делать?
"Идите и побегайте по берегу", - хотелось мне сказать. Но я сказал:
- Вы должны ждать. И вы должны привыкнуть к мысли, что все может
пойти совсем не так, как вам хочется.
- Вы что-нибудь выяснили?
- Ничего определенного, но у меня есть предчувствие. Все здесь
началось не очень удачно и окончиться может также несчастливо. Мне
кажется, все вернется назад, по крайней мере к предполагаемому
самоубийству Роя Фэблона.
- "Предполагаемому"?
- Во всяком случае, один человек, из тех кто его знал, не верит, что
это было самоубийство. Он предполагает, что и другие тоже могут так
думать.
- Кто бы ни сказал вам это, это всего лишь предположение.
- Возможно. Но он католик, и он восхищался Роем Фэблоном. Он не хотел
бы думать, что Рой был самоубийцей. Ваш отец сказал мне, между прочим,
одну любопытную вещь.
- Я не знал, что вы говорили с моим отцом. - Голос Питера звучал сухо
и подозрительно, будто я перебежал во вражеский лагерь.
- Я поехал к вам домой, чтобы поговорить с вами после полудня. Ваш
отец сказал мне, помимо прочего, что тело Роя Фэблона было так изуродовано
акулами, что его едва можно было узнать. В каком состоянии было его лицо?
- Я сам его не видел. Мой отец - да. Все, что они мне показали, - это
было его пальто.
- Он вошел в воду, одев верхнее пальто?
- Скорее, это был непромокаемый плащ.
- Он вошел в воду в непромокаемом плаще?
Меня это тоже поразило. Трудно представить, чтобы спортсмен, атлет
вошел в океан в непромокаемом плаще с того берега, владение на которое его
жена была вынуждена продать, и утонул.
- Как вы узнали, где точно он вошел в воду?
- Он оставил бумажник и часы на берегу. В бумажнике ничего не было,
кроме удостоверения, но часы были очень хорошие - это подарок миссис
Фэблон. На крышке были их инициалы, а на корпусе - какая-то гравировка на
латинском.
- Никаких записок о самоубийстве?
- Если и были, я об этом не знаю. Но это еще ни о чем не говорит.
Местная полиция не всегда подробно оповещает о таких делах.
- В Монтевисте часто бывают самоубийства?
- Свою долю мы имеем. Знаете ли, когда у вас есть деньги, чтобы жить,
хороший дом, хорошая погода большей частью времени, и несмотря на это ваша
жизнь не складывается - кого винить? - Казалось, что Питер говорит о самом
себе.
- Так это было и с Роем Фэблоном?
- Не совсем. У него были свои проблемы. Я был гостем в его доме, и
мне не следует говорить о них. Но сейчас мне кажется, это не имеет
значения. - Он вздохнул. - Я слышал, как он сказал миссис Фэблон, что
покончит с собой.
- Той же ночью?
- Одну или две до того. Я был приглашен на ужин, и они ссорились
из-за денег. Она говорила ему, что не может больше давать денег, потому
что у нее их больше нет.
- Для чего ему нужны были деньги?
- Проигрыши в карты. Он называл это "долгом чести". Он сказал, что,
если он не заплатит долг, он вынужден будет покончить с собой.
- Джинни была там?
- Да, она все слышала. Мы оба слышали. Мистер и миссис Фэблон в этой
ссоре дошли до такой стадии, когда уже не старались все скрыть. Каждый
хотел привлечь нас на свою сторону.
- И кто выиграл?
- Никто. Оба потеряли.
Оркестр снова заиграл, и через проход я мог видеть всех танцующих в
другой комнате. Большинство мелодий и большинство танцев были совершенно
новыми в двадцатых и тридцатых годах. Все вместе производило впечатление
вечеринки, длившейся слишком долго - пока и танцоры, и музыканты не
вымотали себя настолько, что стали похожи на насекомых, которых высосал
паук.
11
Элла Стром срезала угол танцевальной площадки и подошла к нашему
столу.
- Я предупредила фотографа, мистер Арчер. Он ждет вас в конторе.
Это был худой человек, в мятом темном костюме, с копной шатенистых
волос, выделяющейся тяжелой славянской челюстью и впечатлительными глазами
под очками в роговой оправе. Элла представила его как Эрика Мальковского.
- Рад вас видеть, - сказал он, но рад он не был. Он неустанно смотрел
в дверь мимо меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
стержень. - Марко вытянул губы, произнося это слово.
- Я слышал, он кончил жизнь самоубийством, - сказал я спокойно.
- Может быть. Но я в это никогда не верил. - Он покачал своей
мохнатой головой.
- Вы думаете, он случайно утонул?
- Я этого не говорил.
- Другая альтернатива - убийство.
- Я этого тоже не говорил. - Казалось, что, не отодвигаясь от стойки,
он тем не менее отпрянул от меня. Затем он перекрестился. - Убийство - это
весьма отвратительное деяние.
- Да, это отвратительно. Был мистер Фэблон убит?
- Некоторые так думают.
- Кто?
- Его жена, например. Когда он исчез, его жена вопила о кровавом
преступлении здесь, в клубе. Затем она внезапно замолкла, и все, что можно
услышать теперь от нее, - это показное молчание.
- Она обвиняла кого-либо?
- Насколько я слышал, нет. Она не называла имен.
- А почему же она изменила свою версию?
- Ваша догадка столь же справедлива, как и моя, мистер. Может быть, и
лучше.
Тема его несколько нервировала. Он переменил ее.
- Но я не об этом хотел с вами поговорить. Это о другом парне. Его
зовут Мартель - влиятельный француз.
- А что о нем?
- Я испытываю странное ощущение, будто я видел его где-то раньше. Он
распрямил свои пальцы. Во всяком случае, я уверен, что он не француз.
- А кто он?
- Тоже, что и я, может быть... - Он сделал глупое лицо, намеренно
дурачась, чтобы его слова прозвучали обиднее для Мартеля. - Такая же
индейская помесь, как и я. Он никогда сюда не заходил. Только однажды, и
тогда он только раз посмотрел на меня, и больше здесь не бывал.
Оркестр начал играть. Кое-кто вышел из столовой и заказал бренди.
Увертываясь от танцующих пар, я вернулся к столу Питера. Стоящее перед ним
блюдо с десертом было пусто, кроме небольшой полоски шоколада. Он выглядел
смущенным и подавленным.
- Я думал, вы уже ушли, - сказал он.
- Я беседовал в баре с некоторыми друзьями мистера Фэблона.
- Доктор Сильвестр?
- Он был одним из них, - ответил я.
- Я также перекинулся с ним несколькими словами. Он надевает на себя
жесткую личину. Но он беспокоится о Джинни, я знаю.
- Мы все беспокоимся.
- Вы не думаете, что нам следует вернуться к дому Мартеля? - Питер
сделал усилие встать.
- Не до тех пор, пока у нас будет в руках что-нибудь существенное,
чтобы стукнуть по нему.
- Что, например?
- Какое-либо веское доказательство того, что он не тот, за кого себя
выдает. Я пытаюсь прояснить что-то сейчас.
- А что мне делать?
"Идите и побегайте по берегу", - хотелось мне сказать. Но я сказал:
- Вы должны ждать. И вы должны привыкнуть к мысли, что все может
пойти совсем не так, как вам хочется.
- Вы что-нибудь выяснили?
- Ничего определенного, но у меня есть предчувствие. Все здесь
началось не очень удачно и окончиться может также несчастливо. Мне
кажется, все вернется назад, по крайней мере к предполагаемому
самоубийству Роя Фэблона.
- "Предполагаемому"?
- Во всяком случае, один человек, из тех кто его знал, не верит, что
это было самоубийство. Он предполагает, что и другие тоже могут так
думать.
- Кто бы ни сказал вам это, это всего лишь предположение.
- Возможно. Но он католик, и он восхищался Роем Фэблоном. Он не хотел
бы думать, что Рой был самоубийцей. Ваш отец сказал мне, между прочим,
одну любопытную вещь.
- Я не знал, что вы говорили с моим отцом. - Голос Питера звучал сухо
и подозрительно, будто я перебежал во вражеский лагерь.
- Я поехал к вам домой, чтобы поговорить с вами после полудня. Ваш
отец сказал мне, помимо прочего, что тело Роя Фэблона было так изуродовано
акулами, что его едва можно было узнать. В каком состоянии было его лицо?
- Я сам его не видел. Мой отец - да. Все, что они мне показали, - это
было его пальто.
- Он вошел в воду, одев верхнее пальто?
- Скорее, это был непромокаемый плащ.
- Он вошел в воду в непромокаемом плаще?
Меня это тоже поразило. Трудно представить, чтобы спортсмен, атлет
вошел в океан в непромокаемом плаще с того берега, владение на которое его
жена была вынуждена продать, и утонул.
- Как вы узнали, где точно он вошел в воду?
- Он оставил бумажник и часы на берегу. В бумажнике ничего не было,
кроме удостоверения, но часы были очень хорошие - это подарок миссис
Фэблон. На крышке были их инициалы, а на корпусе - какая-то гравировка на
латинском.
- Никаких записок о самоубийстве?
- Если и были, я об этом не знаю. Но это еще ни о чем не говорит.
Местная полиция не всегда подробно оповещает о таких делах.
- В Монтевисте часто бывают самоубийства?
- Свою долю мы имеем. Знаете ли, когда у вас есть деньги, чтобы жить,
хороший дом, хорошая погода большей частью времени, и несмотря на это ваша
жизнь не складывается - кого винить? - Казалось, что Питер говорит о самом
себе.
- Так это было и с Роем Фэблоном?
- Не совсем. У него были свои проблемы. Я был гостем в его доме, и
мне не следует говорить о них. Но сейчас мне кажется, это не имеет
значения. - Он вздохнул. - Я слышал, как он сказал миссис Фэблон, что
покончит с собой.
- Той же ночью?
- Одну или две до того. Я был приглашен на ужин, и они ссорились
из-за денег. Она говорила ему, что не может больше давать денег, потому
что у нее их больше нет.
- Для чего ему нужны были деньги?
- Проигрыши в карты. Он называл это "долгом чести". Он сказал, что,
если он не заплатит долг, он вынужден будет покончить с собой.
- Джинни была там?
- Да, она все слышала. Мы оба слышали. Мистер и миссис Фэблон в этой
ссоре дошли до такой стадии, когда уже не старались все скрыть. Каждый
хотел привлечь нас на свою сторону.
- И кто выиграл?
- Никто. Оба потеряли.
Оркестр снова заиграл, и через проход я мог видеть всех танцующих в
другой комнате. Большинство мелодий и большинство танцев были совершенно
новыми в двадцатых и тридцатых годах. Все вместе производило впечатление
вечеринки, длившейся слишком долго - пока и танцоры, и музыканты не
вымотали себя настолько, что стали похожи на насекомых, которых высосал
паук.
11
Элла Стром срезала угол танцевальной площадки и подошла к нашему
столу.
- Я предупредила фотографа, мистер Арчер. Он ждет вас в конторе.
Это был худой человек, в мятом темном костюме, с копной шатенистых
волос, выделяющейся тяжелой славянской челюстью и впечатлительными глазами
под очками в роговой оправе. Элла представила его как Эрика Мальковского.
- Рад вас видеть, - сказал он, но рад он не был. Он неустанно смотрел
в дверь мимо меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65