Да, быстро… Однако все это легло и проскочило под шальной случай. Я объясняю… С уазиком он чудом не прокололся, когда следователь Луковкин обшаривал болото. “Клинтон”, так ведь он называется – длинный специализированный крючок для поиска?.. Я объясняю милейшему Коле Гусарцеву, обманувшему меня… А теперь оглушившему меня своей дурной удачей.
Солдаты следователя, крепыши-сибиряки, запросто могли своим крюком подцепить тяжелые железяки. Вместо якобы утопленных в болоте автоматов… Кусок рельса крючком им не подцепить, это так, но кусок арматуры – легко. Арматура, Коля… А!.. Что тогда? Решали секунды… Представляю вопль! Когда из утопленного уазика!.. На самую поверхность болота… Вместе с гнилостными светлыми пузырьками… То-то радости! Всплывает нелепая ржавая железка. Мрачно-ржаво-темная, бьющая в глаза откровенным обманом.
Чем еще похвастаешь, Коля?..
Еще он продал побитый танк… Но ведь тоже не бизнес. Танк Гусарцев продал грузинам, сплавил боевую машину неплохо, если о деньгах. Однако чтобы танк перегнать, Коля нанял контрактников, храбрых, отчаянных, но ненадежных. Парняги начисто лишены страха, без нервов, на зверском адреналине… Но что в итоге?.. Грузины контрактниками недовольны. И было за что! Пока добрались до Панкисского ущелья, танк ощипали. Сняли всю электронику… Танк Т-80!.. Хорошо, что деньги дадены были Гусарцеву вперед. Хорошо, что грузины были лохи!.. Но другие грузины лохами не будут. У лохов злая память, Коля.
Я объясняю ему, что эти его дела – не бизнес. Я спокойно ему объясняю. Сдерживаясь… Что это даже отдаленно не называется бизнесом.
Мы пьем водку у меня, в маленькой служебной офис-квартирке, прилепившейся прямо к Первому складу. Коля Гусарцев, видно, давно хотел этого разговора… Пусть получит. Пусть все получит. Уже то хорошо, что он открылся.
– Что молодец, то молодец, – хвалю его я и поднимаю полную стопку.
Чуть спешно, чуть нервно он тоже вздергивает свою стопку со стола – чокаемся.
– Саша, да я просто попробовал!.. Денег же нет и нет.
Он слишком легко оправдывается.
– Брось!.. Зачем ты тогда гонишь все это мне только сейчас?.. Под водку, а?
– Я же хочу вместе.
– Понимаю… Вместе… И теперь, ради этого “вместе”, хочешь знать мое мнение?! Ты хочешь услышать про продажу оружия… Пж-жалста!
Я круто набираюсь гневом. Но холодным гневом:
– Вот мое мнение… Получи.
– Погоди.
– Нет, ты погоди… Слушай внимательно… Чеченцы будут не просить продать – а требовать продать… Разницу слышишь?.. Уже со второй с ними сделки. Со второй, Коля!.. Как только ты наладишь первую продажу со складов…
Я говорю негромко. Я тихо:
– Продажей оружия занимаются другие люди, по-другому организованные. По-другому денежные. Не нам чета… Как только станет известно, что на рынке оружия новый игрок… Игрочишка!.. Подключатся чичи. Чичи не станут просить. У тебя, дурака, будут требовать. Ты очень-очень скоро обосрешься, Коля… Извини.
Пусть услышит:
– Это у вас в штабе говорят – я наложил в штаны… мы наложили в штаны… Здесь, Коля, никаких штанов. Здесь грубо. Ты обосрешься, Коля…
Я нарочно повторяю жесткие слова:
– Я уж не говорю про пакостность этого дела… Маленькие люди не могут торговать оружием. Запомни. Торговля оружием – это твоя смерть. Очень скорая смерть, Коля.
Я продолжаю тихо. Я хочу подсказать ему ключевое, главное, и совсем-совсем тихо – ты, Коля, маленький человек. Мы с тобой – маленькие люди.
Он побледнел. Хотя изрядно полон водкой.
После тягучей, долгой (ему на осознание) паузы я мягчею. Я уже, можно сказать, предлагаю примирение:
– Займись, Коля, делом себе вровень. Если уж так хочется другой бизнес… Себе, маленькому, вровень.
Чем выискивать автоматы и гранатометы по складам и по приходящим в Чечню составам… Чем боеприпасы… Лучше бы тебе, милый Коля, доски-гвозди. Шифер и кирпич. Мешки с цементом… С тех же самых прибывающих в Грозный составов… И не спешить, не хапать… Войти в контакт с грозненцами. Постепенно… Окучивать под себя какой-нибудь строительный бизнес. Хиленький с виду, никак не блестящий, но всегда надежный и всегда востребованный бизнес со стройматериалами… Чем не дело?.. Завести знакомство на товарняках… В тупики заглядывать. В вагоны.
Гусарцев, весь бледный, слушает меня молча. И вдруг жестко перебивает:
– Никогда больше не предлагай мне такого.
Тщеславный.
Я только пожимаю плечами – ладно… Живи сам. Не буду предлагать… Не хочешь – не буду.
Мы пьем молча.
Наконец, я вижу, он собирается с духом. Говорит:
– Саша… Я не выдерживаю. Денег ноль!.. Мне скоро в отпуск…
И еще:
– Саша… Ну, ты подумай, что у нас сейчас за полоса! Хворь после операции… А теперь Костомаров опять запоносил! Хорош сталкер! Сталкер-дристун, а?.. Как жить?.. Я совсем без денег. Скоро отпуск. Как жить?
Он лез в душу.
– Живем же.
– Это ты живешь, потому что с талантом. Ты ждешь свое время… Ах, как ты ждешь , Саша! Как красиво ты ждешь !..
Психотрюк мил и, конечно, мне знаком… Когда человек вот так за водкой себя, любимого, умаляет. А тебя, сидящего и пьющего напротив, – соответственно, возносит до высот. И значит… Значит, он еще не все свое выложил. Что-то еще он скажет. Что-то на уме…
– Коля… Давай прямо.
Он вдруг смеется:
– А я прямо. Прямее не бывает… Ты родился с талантом, а я нет.
Я фыркаю. Я не родился с талантом. Это мое нынешнее умение (каким словом ни назови) родилось само собой и прямо здесь. Прямо на войне… Бог прищелкнул пальцами. На только-только начинавшейся тогда войне.
Бог в ту минуту прищелкнул пальцами, чтобы человеческое ухо услышало (а ближе других ухо оказалось мое), и Ему, щедрому, подумалось – а не послать ли кой-какое умение этому майору Жилину. На войне и дурачку надо же что-то послать. Хотя бы иногда. Хотя бы однажды.
Пьем… Все же Колина лесть стала попадать в меня. Ближе и ближе к разогревшемуся водкой сердцу.
Но тем внимательней я следил, куда гнет милый Коля Гусарцев.
Он явно хотел что-то досказать. Но смолчал… Сегодня смолчал. Мол, на сегодня и без того круто.
Молодой!.. Оставаясь со мной с глазу на глаз, он часто говорил о чужих успехах. О Шуманове… О Хворостинине… А ведь и сам он, майор Гусарцев, достаточно заметен (если о штабистах) – и храбростью, и манерами. Он мог бы, я думаю, понравиться многим, если бы не эта спешка взять свое.
Человек внушаем. Иногда кажется, что человека дразнит его собственная, очень ему по жизни подходящая – звучная! – фамилия.
Мы еще говорим… И Коля опять с пережимом! Он восхищается Крийко, а этот Крийко попросту и примитивно вездесущ – подполковник, который носится по Чечне как одержимый. Который слишком быстро, суетно делает себе имя. Меняет пленного араба на контрактника… Трупы трех боевиков – на одного нашего раба из ямы… На часть денег (с каждой сделки) он выкупает еще и солдатские жетоны, знаки мертвых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
Солдаты следователя, крепыши-сибиряки, запросто могли своим крюком подцепить тяжелые железяки. Вместо якобы утопленных в болоте автоматов… Кусок рельса крючком им не подцепить, это так, но кусок арматуры – легко. Арматура, Коля… А!.. Что тогда? Решали секунды… Представляю вопль! Когда из утопленного уазика!.. На самую поверхность болота… Вместе с гнилостными светлыми пузырьками… То-то радости! Всплывает нелепая ржавая железка. Мрачно-ржаво-темная, бьющая в глаза откровенным обманом.
Чем еще похвастаешь, Коля?..
Еще он продал побитый танк… Но ведь тоже не бизнес. Танк Гусарцев продал грузинам, сплавил боевую машину неплохо, если о деньгах. Однако чтобы танк перегнать, Коля нанял контрактников, храбрых, отчаянных, но ненадежных. Парняги начисто лишены страха, без нервов, на зверском адреналине… Но что в итоге?.. Грузины контрактниками недовольны. И было за что! Пока добрались до Панкисского ущелья, танк ощипали. Сняли всю электронику… Танк Т-80!.. Хорошо, что деньги дадены были Гусарцеву вперед. Хорошо, что грузины были лохи!.. Но другие грузины лохами не будут. У лохов злая память, Коля.
Я объясняю ему, что эти его дела – не бизнес. Я спокойно ему объясняю. Сдерживаясь… Что это даже отдаленно не называется бизнесом.
Мы пьем водку у меня, в маленькой служебной офис-квартирке, прилепившейся прямо к Первому складу. Коля Гусарцев, видно, давно хотел этого разговора… Пусть получит. Пусть все получит. Уже то хорошо, что он открылся.
– Что молодец, то молодец, – хвалю его я и поднимаю полную стопку.
Чуть спешно, чуть нервно он тоже вздергивает свою стопку со стола – чокаемся.
– Саша, да я просто попробовал!.. Денег же нет и нет.
Он слишком легко оправдывается.
– Брось!.. Зачем ты тогда гонишь все это мне только сейчас?.. Под водку, а?
– Я же хочу вместе.
– Понимаю… Вместе… И теперь, ради этого “вместе”, хочешь знать мое мнение?! Ты хочешь услышать про продажу оружия… Пж-жалста!
Я круто набираюсь гневом. Но холодным гневом:
– Вот мое мнение… Получи.
– Погоди.
– Нет, ты погоди… Слушай внимательно… Чеченцы будут не просить продать – а требовать продать… Разницу слышишь?.. Уже со второй с ними сделки. Со второй, Коля!.. Как только ты наладишь первую продажу со складов…
Я говорю негромко. Я тихо:
– Продажей оружия занимаются другие люди, по-другому организованные. По-другому денежные. Не нам чета… Как только станет известно, что на рынке оружия новый игрок… Игрочишка!.. Подключатся чичи. Чичи не станут просить. У тебя, дурака, будут требовать. Ты очень-очень скоро обосрешься, Коля… Извини.
Пусть услышит:
– Это у вас в штабе говорят – я наложил в штаны… мы наложили в штаны… Здесь, Коля, никаких штанов. Здесь грубо. Ты обосрешься, Коля…
Я нарочно повторяю жесткие слова:
– Я уж не говорю про пакостность этого дела… Маленькие люди не могут торговать оружием. Запомни. Торговля оружием – это твоя смерть. Очень скорая смерть, Коля.
Я продолжаю тихо. Я хочу подсказать ему ключевое, главное, и совсем-совсем тихо – ты, Коля, маленький человек. Мы с тобой – маленькие люди.
Он побледнел. Хотя изрядно полон водкой.
После тягучей, долгой (ему на осознание) паузы я мягчею. Я уже, можно сказать, предлагаю примирение:
– Займись, Коля, делом себе вровень. Если уж так хочется другой бизнес… Себе, маленькому, вровень.
Чем выискивать автоматы и гранатометы по складам и по приходящим в Чечню составам… Чем боеприпасы… Лучше бы тебе, милый Коля, доски-гвозди. Шифер и кирпич. Мешки с цементом… С тех же самых прибывающих в Грозный составов… И не спешить, не хапать… Войти в контакт с грозненцами. Постепенно… Окучивать под себя какой-нибудь строительный бизнес. Хиленький с виду, никак не блестящий, но всегда надежный и всегда востребованный бизнес со стройматериалами… Чем не дело?.. Завести знакомство на товарняках… В тупики заглядывать. В вагоны.
Гусарцев, весь бледный, слушает меня молча. И вдруг жестко перебивает:
– Никогда больше не предлагай мне такого.
Тщеславный.
Я только пожимаю плечами – ладно… Живи сам. Не буду предлагать… Не хочешь – не буду.
Мы пьем молча.
Наконец, я вижу, он собирается с духом. Говорит:
– Саша… Я не выдерживаю. Денег ноль!.. Мне скоро в отпуск…
И еще:
– Саша… Ну, ты подумай, что у нас сейчас за полоса! Хворь после операции… А теперь Костомаров опять запоносил! Хорош сталкер! Сталкер-дристун, а?.. Как жить?.. Я совсем без денег. Скоро отпуск. Как жить?
Он лез в душу.
– Живем же.
– Это ты живешь, потому что с талантом. Ты ждешь свое время… Ах, как ты ждешь , Саша! Как красиво ты ждешь !..
Психотрюк мил и, конечно, мне знаком… Когда человек вот так за водкой себя, любимого, умаляет. А тебя, сидящего и пьющего напротив, – соответственно, возносит до высот. И значит… Значит, он еще не все свое выложил. Что-то еще он скажет. Что-то на уме…
– Коля… Давай прямо.
Он вдруг смеется:
– А я прямо. Прямее не бывает… Ты родился с талантом, а я нет.
Я фыркаю. Я не родился с талантом. Это мое нынешнее умение (каким словом ни назови) родилось само собой и прямо здесь. Прямо на войне… Бог прищелкнул пальцами. На только-только начинавшейся тогда войне.
Бог в ту минуту прищелкнул пальцами, чтобы человеческое ухо услышало (а ближе других ухо оказалось мое), и Ему, щедрому, подумалось – а не послать ли кой-какое умение этому майору Жилину. На войне и дурачку надо же что-то послать. Хотя бы иногда. Хотя бы однажды.
Пьем… Все же Колина лесть стала попадать в меня. Ближе и ближе к разогревшемуся водкой сердцу.
Но тем внимательней я следил, куда гнет милый Коля Гусарцев.
Он явно хотел что-то досказать. Но смолчал… Сегодня смолчал. Мол, на сегодня и без того круто.
Молодой!.. Оставаясь со мной с глазу на глаз, он часто говорил о чужих успехах. О Шуманове… О Хворостинине… А ведь и сам он, майор Гусарцев, достаточно заметен (если о штабистах) – и храбростью, и манерами. Он мог бы, я думаю, понравиться многим, если бы не эта спешка взять свое.
Человек внушаем. Иногда кажется, что человека дразнит его собственная, очень ему по жизни подходящая – звучная! – фамилия.
Мы еще говорим… И Коля опять с пережимом! Он восхищается Крийко, а этот Крийко попросту и примитивно вездесущ – подполковник, который носится по Чечне как одержимый. Который слишком быстро, суетно делает себе имя. Меняет пленного араба на контрактника… Трупы трех боевиков – на одного нашего раба из ямы… На часть денег (с каждой сделки) он выкупает еще и солдатские жетоны, знаки мертвых.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98