Бензина чуть больше половины бака. Несколько часов она продержится.
В темноте Лаура заставила себя дышать медленно и глубоко, стараясь успокоиться. Пусть Мэри даже и оторвалась от нее, но она знает, куда Мэри направляется. В такую вьюгу Мэри ни быстро не поедет, ни далеко не уедет. Может быть, она съедет с восьмидесятой магистрали и попытается поспать. Главное – добраться до Фристоуна раньше Мэри и найти Джека Гардинера, если, конечно, он действительно один из тех троих в списке Диди.
Вокруг «катласа» расстроенной скрипкой визжал ветер. Лаура откинула голову и закрыла глаза. Перед ней возникло лицо Диди: не лицо женщины, умирающей в снегу, но то лицо, которое у нее было, когда она тщательно обрабатывала раны Лауры. Она видела Диди в гончарной мастерской, показывающую работы, родившиеся в ее терзаемом мукой сознании. Потом она увидела лицо Диди – такое, какое могло быть у нее в далекой молодости, лицо юной девушки на выпускной черно-белой фотографии, где-то в конце шестидесятых. Диди улыбается, ее волосы сбрызнуты лаком и завиваются на концах, и все ее лицо покрыто веснушками, у нее здоровый вид и на щеках румянец деревенской девушки. Глаза у нее ясные, они глядят в будущее оттуда, где не живут убийства и террор.
Картинка начала таять, Лаура позволила ей уплыть и уснула в объятиях бури.
***
Выполнив материнские обязанности, Мэри положила Барабанщика на пассажирское сиденье и опять застегнула аляску вокруг него. Несколько минут она думала, сколько еще придется проехать – двести миль через Юту, потом через Неваду еще больше трехсот, проехать через Рено в Калифорнию, вниз к Сакраменто, и затем через долину Нала к Окленду и Сан-Франциско. Придется купить еще памперсов и детского питания для Барабанщика. Достать каких-нибудь таблеток от боли и чего-нибудь, чтобы не засыпать. У нее все еще оставалось полным-полно денег от продажи кольца матери и сорок семь долларов с мелочью, взятые в доме Роки Роуда. Надо будет сменить джинсы перед тем, как идти в магазин, а запихнуть распухшее бедро в другие штаны – это будет еще та работка. Где-то среди вещей у нее есть еще одна пара перчаток, так что можно будет спрятать окровавленную руку. Сколько еще времени пройдет, пока свиньи возьмут ее след? Она прикинула, что недолго. Когда она перевалит через горы, надо будет уносить ноги. Может, придется найти место и отсидеться тихо, пока не спадет волна.
Но сейчас ничего этого сделать нельзя. Снова вернулся жар, тело болезненно пульсировало, и Мэри поняла, что быстро отключается. Мэри нашла в темноте лицо ребенка, поцеловала его в лоб, потом откинула назад спинку сиденья. Она закрыла глаза и прислушалась к ветру. В этом ветре был голос Бога, поющий для нее «Люби ее бешено».
Мэри слышала только первый куплет, а дальше уже спала.
Глава 6
Мотоциклист
Тук-тук.
– Леди?
Тук-тук.
– Леди, с вами все в порядке?
Лаура проснулась – это было трудно, как выплывать из клея. Она открыла глаза и увидела человека в коричневой аляске с капюшоном рядом с ее окном.
– Вы в порядке? – опять спросил он. Его лицо с длинной челюстью покраснело от холода.
Лаура кивнула. Это движение заставило мускулы ее шеи и плеч проснуться и взбеситься от ярости.
– У меня есть кофе. – Он держал термос и приподнял его в знак приглашения.
Лаура опустила боковое стекло. До нее вдруг дошло, что ветер стих. Кое-где кружились небольшие снежинки. Серое небо было покрыто полосками жемчужного света, и в его сумрачном свечении Лаура увидела огромные белые горные гряды, которые тянулись вдоль восьмидесятого шоссе. Мужчина налил кофе в крышку от термоса, протянул ей, и она с благодарностью выпила. В другой жизни она могла бы захотеть ямайский «Блю Маунтин», а теперь любое горячее варево обладало восхитительным вкусом, если могло завести ее внутренний мотор.
– Что вы здесь делаете? – спросил он. – Дорога еще закрыта.
– Наверное, не туда свернула. – Ее голос прозвучал лягушачьим кваканьем.
– Вам повезло, что не заехали спрашивать дорогу у святого Петра. Черт-те что тут творилось до самого Рок-Спринге. Сугробы выше моей головы и широки, как дом.
Творилось, сказал он. До нее донесся шум механизмов.
– У меня полетели дворники, – сказала она. – Вы бы не могли мне очистить ветровое стекло?
– Считайте, что смог.
Он принялся счищать снег рукой в кожаной перчатке Снег оказался почти в пять дюймов толщиной, последний дюйм обледенел на стекле. Человек глубоко всунул скрюченные пальцы, поскреб ими, и ледяная корка отлетела со звуком пистолетного выстрела. Ветровое стекло с ее стороны очистилось, и стал виден желтый снегоочиститель за работой в сорока ярдах впереди. Другой снегоочиститель сгребал снег с полос, ведущих на восток, а третий стоял без водителя в двадцати футах от «катласа». Лаура поняла, что спала мертвым сном, если не слышала, как приближается эта штука. За снегоочистителями шли два огромных грузовика дорожных служб, их бригады рассыпали золу на ледяные пятна. Шестеренки у нее в мозгу клацнули и пришли в зацепление.
– Вы из Рок-Спринге?
– Мои люди движутся на Тейбл-Рок, но досюда сугробы уже расчищены. Чертовские завалы, доложу я вам.
Снегоочистители пришли с запада. Дорога на Калифорнию открыта.
– Спасибо. – Она вернула ему чашку.
Мотор «катласа» все еще работал на холостом ходу, бак опустел почти до конца. Она прикинула по яркости дневного света, что проспала не меньше четырех часов. Лаура сняла машину с ручного тормоза.
– Эй, вы лучше найдите себе место, где съехать и переждать! – предостерег ее водитель снегоочистителя. – Все равно пока чертовски опасно. Вам никогда не говорили, что в такой снег стоит надевать цепи?
– Я справлюсь. А где ближайшая бензозаправка?
– В Роулинсе. Около десяти миль отсюда. Послушайте, да вы вторая самая везучая женщина в этом мире!
– Вторая самая везучая?
– Ага. С вами хотя бы нет маленького ребенка, который мог бы замерзнуть до смерти. Лаура уставилась на него.
– Там женщина с ребенком застряли в сугробах на пару миль впереди, – сообщил он ей, принимая ее молчание за любопытство. – Здорово они там засели. У нее тоже не было снеговых цепей.
– Она была в фургоне?
– Прошу прощения?
– Зеленый фургон? В нем она была?
– Не. Такой здоровенный джип. «Команч» или «джеронимо» – что-то в этом роде.
– Какого цвета?
– Темно-синего, насколько помню. – Он нахмурился. – А вам зачем?
– Я ее знаю, – сказала Лаура. Ей пришла в голову мысль. – А ее вы тоже поили кофе?
– Ага. Пила как лошадь.
Лаура мрачно улыбнулась. Они пили из одной и той же горькой чаши.
– И как давно это было?
– Минут тридцать-сорок назад, надо считать. Она ваша подружка?
– Нет.
– Так вот, она тоже спросила, где ближайшая бензозаправка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125
В темноте Лаура заставила себя дышать медленно и глубоко, стараясь успокоиться. Пусть Мэри даже и оторвалась от нее, но она знает, куда Мэри направляется. В такую вьюгу Мэри ни быстро не поедет, ни далеко не уедет. Может быть, она съедет с восьмидесятой магистрали и попытается поспать. Главное – добраться до Фристоуна раньше Мэри и найти Джека Гардинера, если, конечно, он действительно один из тех троих в списке Диди.
Вокруг «катласа» расстроенной скрипкой визжал ветер. Лаура откинула голову и закрыла глаза. Перед ней возникло лицо Диди: не лицо женщины, умирающей в снегу, но то лицо, которое у нее было, когда она тщательно обрабатывала раны Лауры. Она видела Диди в гончарной мастерской, показывающую работы, родившиеся в ее терзаемом мукой сознании. Потом она увидела лицо Диди – такое, какое могло быть у нее в далекой молодости, лицо юной девушки на выпускной черно-белой фотографии, где-то в конце шестидесятых. Диди улыбается, ее волосы сбрызнуты лаком и завиваются на концах, и все ее лицо покрыто веснушками, у нее здоровый вид и на щеках румянец деревенской девушки. Глаза у нее ясные, они глядят в будущее оттуда, где не живут убийства и террор.
Картинка начала таять, Лаура позволила ей уплыть и уснула в объятиях бури.
***
Выполнив материнские обязанности, Мэри положила Барабанщика на пассажирское сиденье и опять застегнула аляску вокруг него. Несколько минут она думала, сколько еще придется проехать – двести миль через Юту, потом через Неваду еще больше трехсот, проехать через Рено в Калифорнию, вниз к Сакраменто, и затем через долину Нала к Окленду и Сан-Франциско. Придется купить еще памперсов и детского питания для Барабанщика. Достать каких-нибудь таблеток от боли и чего-нибудь, чтобы не засыпать. У нее все еще оставалось полным-полно денег от продажи кольца матери и сорок семь долларов с мелочью, взятые в доме Роки Роуда. Надо будет сменить джинсы перед тем, как идти в магазин, а запихнуть распухшее бедро в другие штаны – это будет еще та работка. Где-то среди вещей у нее есть еще одна пара перчаток, так что можно будет спрятать окровавленную руку. Сколько еще времени пройдет, пока свиньи возьмут ее след? Она прикинула, что недолго. Когда она перевалит через горы, надо будет уносить ноги. Может, придется найти место и отсидеться тихо, пока не спадет волна.
Но сейчас ничего этого сделать нельзя. Снова вернулся жар, тело болезненно пульсировало, и Мэри поняла, что быстро отключается. Мэри нашла в темноте лицо ребенка, поцеловала его в лоб, потом откинула назад спинку сиденья. Она закрыла глаза и прислушалась к ветру. В этом ветре был голос Бога, поющий для нее «Люби ее бешено».
Мэри слышала только первый куплет, а дальше уже спала.
Глава 6
Мотоциклист
Тук-тук.
– Леди?
Тук-тук.
– Леди, с вами все в порядке?
Лаура проснулась – это было трудно, как выплывать из клея. Она открыла глаза и увидела человека в коричневой аляске с капюшоном рядом с ее окном.
– Вы в порядке? – опять спросил он. Его лицо с длинной челюстью покраснело от холода.
Лаура кивнула. Это движение заставило мускулы ее шеи и плеч проснуться и взбеситься от ярости.
– У меня есть кофе. – Он держал термос и приподнял его в знак приглашения.
Лаура опустила боковое стекло. До нее вдруг дошло, что ветер стих. Кое-где кружились небольшие снежинки. Серое небо было покрыто полосками жемчужного света, и в его сумрачном свечении Лаура увидела огромные белые горные гряды, которые тянулись вдоль восьмидесятого шоссе. Мужчина налил кофе в крышку от термоса, протянул ей, и она с благодарностью выпила. В другой жизни она могла бы захотеть ямайский «Блю Маунтин», а теперь любое горячее варево обладало восхитительным вкусом, если могло завести ее внутренний мотор.
– Что вы здесь делаете? – спросил он. – Дорога еще закрыта.
– Наверное, не туда свернула. – Ее голос прозвучал лягушачьим кваканьем.
– Вам повезло, что не заехали спрашивать дорогу у святого Петра. Черт-те что тут творилось до самого Рок-Спринге. Сугробы выше моей головы и широки, как дом.
Творилось, сказал он. До нее донесся шум механизмов.
– У меня полетели дворники, – сказала она. – Вы бы не могли мне очистить ветровое стекло?
– Считайте, что смог.
Он принялся счищать снег рукой в кожаной перчатке Снег оказался почти в пять дюймов толщиной, последний дюйм обледенел на стекле. Человек глубоко всунул скрюченные пальцы, поскреб ими, и ледяная корка отлетела со звуком пистолетного выстрела. Ветровое стекло с ее стороны очистилось, и стал виден желтый снегоочиститель за работой в сорока ярдах впереди. Другой снегоочиститель сгребал снег с полос, ведущих на восток, а третий стоял без водителя в двадцати футах от «катласа». Лаура поняла, что спала мертвым сном, если не слышала, как приближается эта штука. За снегоочистителями шли два огромных грузовика дорожных служб, их бригады рассыпали золу на ледяные пятна. Шестеренки у нее в мозгу клацнули и пришли в зацепление.
– Вы из Рок-Спринге?
– Мои люди движутся на Тейбл-Рок, но досюда сугробы уже расчищены. Чертовские завалы, доложу я вам.
Снегоочистители пришли с запада. Дорога на Калифорнию открыта.
– Спасибо. – Она вернула ему чашку.
Мотор «катласа» все еще работал на холостом ходу, бак опустел почти до конца. Она прикинула по яркости дневного света, что проспала не меньше четырех часов. Лаура сняла машину с ручного тормоза.
– Эй, вы лучше найдите себе место, где съехать и переждать! – предостерег ее водитель снегоочистителя. – Все равно пока чертовски опасно. Вам никогда не говорили, что в такой снег стоит надевать цепи?
– Я справлюсь. А где ближайшая бензозаправка?
– В Роулинсе. Около десяти миль отсюда. Послушайте, да вы вторая самая везучая женщина в этом мире!
– Вторая самая везучая?
– Ага. С вами хотя бы нет маленького ребенка, который мог бы замерзнуть до смерти. Лаура уставилась на него.
– Там женщина с ребенком застряли в сугробах на пару миль впереди, – сообщил он ей, принимая ее молчание за любопытство. – Здорово они там засели. У нее тоже не было снеговых цепей.
– Она была в фургоне?
– Прошу прощения?
– Зеленый фургон? В нем она была?
– Не. Такой здоровенный джип. «Команч» или «джеронимо» – что-то в этом роде.
– Какого цвета?
– Темно-синего, насколько помню. – Он нахмурился. – А вам зачем?
– Я ее знаю, – сказала Лаура. Ей пришла в голову мысль. – А ее вы тоже поили кофе?
– Ага. Пила как лошадь.
Лаура мрачно улыбнулась. Они пили из одной и той же горькой чаши.
– И как давно это было?
– Минут тридцать-сорок назад, надо считать. Она ваша подружка?
– Нет.
– Так вот, она тоже спросила, где ближайшая бензозаправка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125