– Ты когда-нибудь работала помощником шеф-повара или официанткой? – поинтересовалась она и заглянула в заявление.
Джорджина поспешно прикрыла бланк рукой, но Мей успела заметить плохой почерк и слово «повора» вместо «повара» в графе «на какую должность претендуете».
– Некоторое время я работала официанткой, а еще я окончила всевозможные кулинарные курсы.
– А на выездном обслуживании?
– Никогда, но я могу приготовить что угодно, от греческого салата до сычуанского соуса, от пахлавы до суши, к тому же умею находить общий язык с людьми.
Мей оглядела Джорджину с ног до головы. Она надеялась, что не совершает ошибки.
– У меня есть еще один вопрос. Тебе нужна работа?
Глава 6
Сиэтл
Июнь 1996 года
Покинув заполненную суетой кухню, Джорджина в последний раз вошла в банкетный зал и критическим взглядом обвела тридцать семь столов, застланных льняными скатертями. В центре каждого стола стояла ваза из штампованного хрусталя с искусно уложенными розами и листьями папоротника, которые предварительно окунули в парафин.
Мей называла ее то одержимой, то ненормальной, а то и той и другой. Пальцы у Джорджины все еще болели от ожогов горячим парафином, но сейчас, глядя на эту красоту, она понимала, что не зря терпела боль. Она, Джорджина Ховард, девочка, которой с детства внушили, что она всегда будет зависеть от тех, кто заботится о ней, сама, своими руками создала свою жизнь. Она научилась преодолевать свою дислексию. Она больше не скрывала своих проблем, хотя и не говорила о них открыто.
Она преодолела многие из своих прежних комплексов, и сейчас, в двадцать восемь, была партнером в успешном бизнесе по выездному обслуживанию и владела скромным домиком в Белльвю. Джорджина получала огромное удовлетворение от всего, чего добилась девочка из Техаса. Она прошла через огонь, обожгла душу, но выжила и стала более сильной. Правда, у нее поубавилось доверчивости и желания снова отдать свое сердце какому-нибудь мужчине. Однако она не считала, что эти два обстоятельства могут помешать ее счастью. Она прошла трудный путь, но хорошо выучила свои уроки. Джорджина не любила думать о прошлом. Она жила настоящим, и сейчас ее богатую событиями и положительными эмоциями жизнь наполняло только то, что было ей дорого.
Она родилась и выросла в Техасе, но очень быстро привязалась к Сиэтлу и полюбила этот город на побережье, окруженный горами.
Джорджина отогнула рукав черного смокинга и посмотрела на часы. В глубинах старого отеля ее официанты готовились подавать легкие закуски и бокалы с шампанским трем сотням гостей. Через полчаса гости заполнят банкетный зал и будут наслаждаться скаллопини из телятины, молодым картофелем с лимонным маслом и салатом из листьев эндивия и брун-кресса.
Джорджина взяла винный фужер и вынула из него салфетку. Ее руки дрожали, когда она заново складывала белую салфетку так, чтобы она напоминала розу. Джорджина нервничала. Сильнее, чем обычно. Они с Мей обслужили уже более трехсот приемов. И сегодняшний ничем не отличался от прежних. За исключением того, что они никогда не работали на Фонд Харрисона. Им никогда не приходилось обслуживать прием, за присутствие на котором гости должны были выложить по пятьсот долларов. О, Джорджина отлично понимала, что они платят такую сумму вовсе не за еду. Собранные сегодня деньги будут перечислены детской больнице и медицинскому центру. И все же при мысли, что все эти люди отдали за кусочек телятины целых пятьсот баксов, у нее начинало учащенно стучать сердце.
Открылась дверь в боковой стене, и в зал проскользнула Мей.
– Так и думала, что найду тебя здесь, – сказала она, направляясь к Джорджине.
В руке у нее была зеленая папка, в которой она держала всю документацию.
Джорджина улыбнулась своей самой близкой подруге и вставила сложенную салфетку в фужер.
– Как дела на кухне?
– Представляешь, новый помощник шеф-повара выпил все то особое белое вино, которое ты закупила для телятины.
Джорджина похолодела.
– Ты не шутишь?
– Шучу.
– Это не смешно, – облегченно выдохнула Джорджина.
– Возможно, – согласилась Мей, остановившись рядом с ней. – Но тебе нужно немного расслабиться.
– Я смогу расслабиться, только когда поеду домой, – сказала Джорджина, поправляя розу, приколотую к атласному лацкану черного смокинга Мей.
Хотя на них обеих были одинаковые смокинги, внешне они являли собой полную противоположность друг другу. Мей, натуральную блондинку невысокого роста, Господь наделил нежной как фарфор кожей и стройностью балерины. Джорджина всегда завидовала ее обмену веществ, который позволял Мей есть все и не набирать при этом вес.
– Все идет по расписанию. Не дергайся, отвлекись, как ты это сделала на свадьбе Анджелы Эверетт.
Джорджина нахмурилась и направилась к боковой двери.
– У меня до сих пор руки чешутся придушить голубого пуделька бабушки Эверетт.
Мей рассмеялась и догнала Джорджину.
– Не могу забыть тот вечер. Я сервировала фуршет и услышала твой дикий вопль из кухни. – Она продолжила чуть тише, подражая акценту Джорджины: – Чтоб мне прова-а-алиться! Пси-и-ина сожра-а-ала мои зара-а-азы!
– Я сказала «зразы».
– Вот уж нет. Ничего подобного. А потом ты плюхнулась на стул и целых десять минут таращилась на пустое блюдо.
Джорджине та ситуация помнилась несколько иначе. Но вообще-то она не могла не признать, что до сих пор не научилась справляться со стрессами. Хотя сейчас это получалось у нее куда лучше, чем тогда.
– Мей Херон, ты ужасная врушка, – заявила она, дергая подругу за хвост.
Она в последний раз оглядела зал. Фарфор сверкал, серебро благородно блестело, сложенные салфетки напоминали сотни белых роз, разбросанных по столешницам.
Джорджина осталась довольна собой.
Сдвинув брови, Джон Ковальский слегка наклонился вперед и внимательно пригляделся к салфетке, вставленной в винный фужер. Она напоминала птицу или ананас. Что именно, он так и не определил.
– О, какая прелесть! – воскликнула его сегодняшняя спутница Дженни Ландж.
Посмотрев на ее блестящие светлые волосы, Джон вынужден был признать, что в тот день, когда он пригласил ее на прием, она нравилась ему значительно больше. Дженни была фотографом, и они познакомились две недели назад, когда она приехала снимать для местного журнала его плавучий дом. Поближе узнать друг друга они не успели. Она казалась ему милой и очаровательной, но еще до того, как они прибыли на благотворительный прием, Джон обнаружил, что его совсем не тянет к ней. Только в этом была не ее вина – его.
Джон опять переключил внимание на салфетку, вытащил ее из фужера и расстелил на коленях. В последнее время он стал подумывать о том, чтобы снова жениться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83