Ребята пробовали его силой заставить, поколотить, так он им показал – кто застрял в форточке, кто вместе с рамой вылетел, а кто на балках повис. Силища. Пытались не кормить. Он неделю пролежал, а потом все дневное довольствие, рассчитанное на бригаду в двадцать человек, за один раз съел и опять лег. Что делать? Отсылать назад дорого. Может ты, спец по кадровой части, поможешь?
– Да неужто вправду у тебя такой человек есть? Беру, перевожу на свой счет. Ты говоришь, он может только лежать? А может ногами шевелить?
– Может, в туалет сам ходит.
– Отлично. Беру. Я для КПЗ уже десять лет человека найти не могу. Мы ему одну камеру под жилье приспособим, плакатами завесим – пусть лежит и читает. К ногам рычаг приделаем. Он будет только открывать и закрывать КПЗ. Ты говоришь, неразговорчивый? Это то, что надо! По рукам.
Жизнь у лентяя пошла. Его одели в форму, кормят, как и арестованных, раз в сутки только из объедков ресторана «Витим» – самого лучшего и единственного на Маме. Не нарадуется Мамское отделение милиции новому сотруднику. А сотрудник неотлучно днем и ночью лежит при КПЗ, смотрит плакаты, ногой дверь двигает и читает букварь. Тут, как назло, распоряжение из области: «Кто не имеет полного восьмилетнего образования, обязан его достичь». Посмотрели в карточку: у представителя солнечного Причерноморья только начальное, да и то, кажется, неполное. Выходит, портит показатели всего отделения. Вызвали и уговорили пойти в вечернюю школу. Не поверите – купил портфель, линейку, тетради и стал посещать и учиться, принося в отделение отличные оценки. Его уже занесли в перспективные списки тех, кого в будущем направят на учебу в Хабаровскую школу милиции. Но вот осечка: приходит письмо от завуча о том, что Юрий Возжиков не посещает занятия. Вызвал его начальник и давай песочить, ругать: «Отделение подводишь, не отвечаешь на заботу партии и правительства. Пиши объяснительную». И рядовой Возжиков написал: «Я в школу ходить не могу, потому что у меня на учительницу алгебры хуй всегда стоит, и положить его не могу и только об этом думаю». Начальник прочитал, лукаво взглянул и прикинул: пусть не учится, а то уйдет из отделения и нам опять придется десять лет искать человека для такой ответственной работы. А на объяснительной наискосок, как принято, написал: «Принять к сведению. В уставе нет указаний, как хуй ложить на место сотрудникам».
Какое учреждение страны, кроме тюрьмы, примет на работу Майю Щипачку (Щипачка – ее кликуха). Она водит зэков в следственную часть на допросы и щиплет. То крутанет за щеку бывшего профессора-диссидента, то нос вывернет у бывшего завмага, а уж уши дерет так каждому и говорит при этом: «Прибыли на казенные харчи, дармоеды, педерасты». Некоторые, из обидчивых, пробовали жаловаться. Вызывает кум пострадавшего-пощипанного и Майю. Ставит у стены зэков из камеры и спрашивает их, показывая на синие уши: «Синеву вы видите». И каждый зэк говорит: синевы нет, не вижу. Зэк знает, что бесполезно подтверждать, так как заявление из тюряги дальше тюряги не уйдет. Щипачку Майю зэки уважают – она ксивы на волю передает за деньги. Очень любит, чтобы ее угощали и с ней разговаривали. Знакомые и родственники, кому она передает ксивы, заваливают ее продуктами для передачи тайком подследственному. Она это делает, кое-что передает, а лучшим сама пользуется. Выгода-то какая, кормление бесплатное и все остальное! У нее все бесплатное. Понравится ей зэк, идет к дежурному и говорит шепотом: «Товарищ начальник, можно мне одного пощипать, из 41-й». Он отвечает: «Пощипи, но не забывай о службе». Щипачка выдергивает из хаты зэка. Он весь в сиянии, знает для чего вызвала. Закрывшись, начинает целовать, обнимать. Майя кокетливо выворачивается: «Так не надо, без засосов, я на боевом посту, только так смогу, по форме, по четвероножьи. Ай, шутник, ай, шутник. Хорошо щипаешь. Марш в камеру». Полная гармония. И ни один здравомыслящий зэк Майю в обиду не даст, в морду врежет тому, кто что не так о Щипачке скажет. Человек Майя одинокий, при тюрьме живет, при службе, она толком и не знает, как попала на такую работу – щиплет себе и щиплет. Все знают, что Щипачка ксивы несет сразу в оперчасть, к полковнику В.И. Андрееву. Он их просматривает и просит отнести по адресу, зэки знают, что писать, и просят разрешения положить в продуктовую и вещевую передачи больше табачка, сальца, чесночка, сахара, одежду.
Раз в неделю начальник Новосибирской тюрьмы подполковник Павел Михайлович Гимгин просматривает карцерные карточки и выбирает те, что с пометкой ПП – пассивный педераст. Пидоров он «учит» по собственному методу. Открывает карцер, опускает откидные нары и кладет на них сверток газеты «Правда», в которой находится дубинка. Говорит, беседует: за что про что, дескать, посадили. Потом как-то мило приподнявшись с нар, предлагает: «Давай поиграем, побалуемся, становись». Пидору это просто, так как нательное белье в карцерах не полагается, и он от радости тут же принимает нужную позу. И по голым ягодицам, начинает ходить газета «Правда». Педераст летит, кричит, а подполковник приговаривает: «Береги фуфло смолоду, а форму с выдачи». Ходит, корчится избитый «Правдой» пидор, а зэки ухохатываются: так тебе и надо, знай проделки папы Паши! Ну, где как не в тюрьме, получит такое удовольствие подполковник – покрывать темно-синей лазурью фуфло педерастам.
Трудятся зэки, все в делах и заботах. Ушивают спадающие брюки, обжигают сапоги, набивают матрасы – быт улучшают. Разминают кости, растирают тело, выдавливают угрей массажисты, лечат маргариновыми втираниями, скоблят пятки, обтачивают ногти, прижигают, чешут, простукивают, слушая биение сердца и бурчание легких блатарей.
Зонные художники всегда за работой – мастерят двуногие ходячие картинные галереи для международных пляжных и банных выставок где-нибудь в Иркутске, Кунгуре, Амстердаме. Иной с ног до головы весь в партаках. Партак – паспорт, «прописка» зэка, его символика, отражение восприятий о себя самого и его – другими. Спины педерастов – в сексуальных изображениях, возбуждающих похоть. У воров пальцы и кисти рук в перстнях и браслетах, отражающих отношение к ментам, законам, будущему поведению. Насекомые, животные, в том числе мифические, начальники страны, птицы, змеи – все это разные отражения воровско-бандитского мира и отклоняющегося поведения. Паук в паутине – изображение наркомана, которому уже не выбраться из сетей дурмана. Естественно, пауки любят укромные места, их и представляют им в промежностях и подмышках, на сгибах рук и ног. Кабан – знак активной лесбиянки. Корона с картежными красными мастями (черви-вини-буби) – «король всех мастей», человек занимающийся всеми формами разврата – круглый, пассивный педераст.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66