Людям была оказана медицинская помощь, их накормили. Личный состав получил возможность привести себя в порядок и отдохнуть.
Генералу Гальдеру, незадолго перед тем писавшему, что вверенная мне группа взята в кольцо и будет уничтожена, пришлось сделать в служебном дневнике совсем иные записи:
«11.06.42 г. Наступательные операции по очищению тыла 4-й армии проводятся успешно. К. сожалению, основные силы кавкорпуса Белова и 4-й авиадесантной бригады уходят на юг...»
«16.06.42 г. На участке группы армий «Центр» Белов вышел в направлении на Киров. Для нас это не является честью...»
«17.06.42 г. Идут сильные дожди. Кавалерийский корпус Белова действует теперь западнее г. Кирова. Этот человек все же заставил нас ввести в действие в целом семь немецких дивизий...»
Если к семи соединениям, названным Гальдером, прибавить еще четыре соединения, которые действовали на сковывающих направлениях, то получается, что в майских и июньских боях с нашей группой принимали участие войска одиннадцати гитлеровских дивизий.
Итак, я остался в тылу врага вместе с большей половиной войск группы. К селу Шуи противник уже подтянул крупные силы, и бессмысленно было делать вторую попытку пробиться в этом районе. С оставшимися войсками я решил пересечь шоссе значительно западнее. Каждое соединение (парашютисты полковника Ануфриева, 329-я стрелковая и 2-я гвардейская кавалерийская дивизии) получило свою ось движения. Отдельно должно было двигаться и управление штаба корпуса. Преодолев на широком фронте Варшавское шоссе, все наши войска соединились бы в районе, занятом 3-й партизанской дивизией майора Галюги, чтобы в дальнейшем прорваться через линию фронта на участке 10-й армии. Рассредоточить на время силы пришлось для того, чтобы дезориентировать гитлеровцев и заставить их распылить свою пехоту и авиацию. А нашим полкам и батальонам по отдельности гораздо легче было маневрировать и ускользать от преследования, тем более что теперь надо было не ввязываться в серьезные бои с немцами, а заботиться о сохранении сил и выводе их из-под удара противника. Кроме того, мы теперь остались без продовольствия и вынуждены были кормиться за счет местных жителей. Это тоже проще сделать, если двигаться небольшими отрядами по разным дорогам.
Днем 17 июня, когда мы обдумывали это решение, гитлеровцы напали на наш штаб? Первыми приняли на себя удар парашютисты полковника Ануфриева. Они остановили немцев, но одно вражеское подразделение все же сумело подойти близко к штабу. Все находившиеся в штабе тоже взяли оружие. Мы повели наступление, обходя гитлеровцев лесом с двух сторон и двигаясь на северо-запад от Шуи. Понеся потери и опасаясь полного окружения, они поспешно отступили.
Теперь задача состояла в том, чтобы обмануть гитлеровцев еще раз, отвлечь их главные силы от действительных маршрутов нашего движения. Я дал командирам соединений приказание прорываться через шоссе западнее Шуи, чтобы потом сосредоточиться между населенными пунктами Снопоть и Киров. Одновременно мы подготовили ложный приказ, в котором перечислялись все наши соединения (номера их противник знал), в том числе партизаны и те силы, которые уже пробились через шоссе. Каждое из соединений получило свою «задачу». Указана была и ось предстоящего движения, проходившая якобы по лесам около Рославля, то есть значительно западнее истинной. Тем самым мы хотели внушить противнику, будто наша группа в полном составе уходит в район Рославля и южнее, в Брянские леса, где действовало много партизанских отрядов. Тогда гитлеровцы бросили бы туда свои войска, а это облегчило бы прорыв наших частей через Варшавское шоссе.
Приказ был составлен по всей форме. Я, А. В. Щелаковский и начальник штаба Вашурин скрепили его своими подписями. «Доставку» его противнику мы поручили подполковнику Кононенко.
На опушке леса окопалось наше прикрытие - кавалерийский полк 2-й гвардейской дивизии, насчитывавший около двухсот человек. Расстояние между позициями фашистов и нашего полка было в среднем около пятисот метров. По «ничьей» земле тянулась проселочная дорога, на ней Кононенко и разыграл инсценировку.
Из леса выскочили два всадника, «не знавшие», что находятся на «ничьей» земле. Наше прикрытие сразу открыло сильный огонь по немцам. Гитлеровцы ответили тем же. Головной всадник пришпорил коня, галопом помчался к лесу и скрылся среди деревьев. Второй кавалерист бросился за ним, но лошадь его, убитая пулей нашего снайпера, рухнула на землю. Кавалерист притворился тяжелораненым. К нему подбежали красноармейцы и под огнем врага «спасли» своего товарища - утащили в укрытие.
На лошади, убитой на «ничьей» земле, было хорошее седло, а в переметной сумке лежал планшет с ложным приказом. Несколько раз красноармейцы нашего прикрытия делали вид, что пытаются добраться до валявшейся на дороге лошади, но отползали назад, как только немцы усиливали огонь.
Вечером гитлеровцы пошли в наступление. Наш кавалерийский полк отступил в глубь леса. Замаскировавшиеся на опушке наблюдатели рассказывали, как немцы сгрудились возле лошади, сняли седло и утащили в укрытие. Впоследствии по ряду признаков я понял, что немцы воспользовались приказом. Нам удалось обмануть неприятеля.
Управление корпуса с дивизионами связи и разведывательным выступило в путь еще засветло. Двигались в общем направлении на запад по азимуту. Ночью попали в мелкий, заболоченный лес. Сотни людей растянулись цепочкой один за другим. Вода доходила иногда до колен. Особенно трудно было коноводам, которые вели лошадей в хвосте колонны. Лишь утром выбрались мы на сухое место. Измученные, мокрые люди валились на землю, чтобы хоть немного поспать. Но отдохнуть нам не удалось. Вскоре послышалась стрельба, появились пехота и танки противника. Двинулись дальше, теперь уже по сухому и редкому лесу. Можно было ехать верхом, и поэтому мы быстро оторвались от гитлеровцев.
18 июня мы приблизились к Десне. Форсировать реку удалось без особых затруднений: Десна тут неширока, а крупных сил противника поблизости не оказалось. Только коноводы с лошадьми застряли в болоте, а когда подошли к реке, их нагнал противник. Коноводы не решились переправляться с лошадьми из-за слишком быстрого течения. А немцы нажимали. Коноводы оставили лошадей в лесу, а сами, перейдя реку по бревнам, пешком догнали наш отряд.
Я узнал об этом, когда мы отошли от Десны километров на десять. Возвращаться уже не имело смысла. Хотел строго наказать виновных, и только убедительные доводы А. В. Щелаковского удержали меня от этого.
Оставшись без лошадей, мы двигались вдвое медленней, чем я намечал, и оторваться от преследовавшей нас гитлеровской пехоты было теперь гораздо труднее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Генералу Гальдеру, незадолго перед тем писавшему, что вверенная мне группа взята в кольцо и будет уничтожена, пришлось сделать в служебном дневнике совсем иные записи:
«11.06.42 г. Наступательные операции по очищению тыла 4-й армии проводятся успешно. К. сожалению, основные силы кавкорпуса Белова и 4-й авиадесантной бригады уходят на юг...»
«16.06.42 г. На участке группы армий «Центр» Белов вышел в направлении на Киров. Для нас это не является честью...»
«17.06.42 г. Идут сильные дожди. Кавалерийский корпус Белова действует теперь западнее г. Кирова. Этот человек все же заставил нас ввести в действие в целом семь немецких дивизий...»
Если к семи соединениям, названным Гальдером, прибавить еще четыре соединения, которые действовали на сковывающих направлениях, то получается, что в майских и июньских боях с нашей группой принимали участие войска одиннадцати гитлеровских дивизий.
Итак, я остался в тылу врага вместе с большей половиной войск группы. К селу Шуи противник уже подтянул крупные силы, и бессмысленно было делать вторую попытку пробиться в этом районе. С оставшимися войсками я решил пересечь шоссе значительно западнее. Каждое соединение (парашютисты полковника Ануфриева, 329-я стрелковая и 2-я гвардейская кавалерийская дивизии) получило свою ось движения. Отдельно должно было двигаться и управление штаба корпуса. Преодолев на широком фронте Варшавское шоссе, все наши войска соединились бы в районе, занятом 3-й партизанской дивизией майора Галюги, чтобы в дальнейшем прорваться через линию фронта на участке 10-й армии. Рассредоточить на время силы пришлось для того, чтобы дезориентировать гитлеровцев и заставить их распылить свою пехоту и авиацию. А нашим полкам и батальонам по отдельности гораздо легче было маневрировать и ускользать от преследования, тем более что теперь надо было не ввязываться в серьезные бои с немцами, а заботиться о сохранении сил и выводе их из-под удара противника. Кроме того, мы теперь остались без продовольствия и вынуждены были кормиться за счет местных жителей. Это тоже проще сделать, если двигаться небольшими отрядами по разным дорогам.
Днем 17 июня, когда мы обдумывали это решение, гитлеровцы напали на наш штаб? Первыми приняли на себя удар парашютисты полковника Ануфриева. Они остановили немцев, но одно вражеское подразделение все же сумело подойти близко к штабу. Все находившиеся в штабе тоже взяли оружие. Мы повели наступление, обходя гитлеровцев лесом с двух сторон и двигаясь на северо-запад от Шуи. Понеся потери и опасаясь полного окружения, они поспешно отступили.
Теперь задача состояла в том, чтобы обмануть гитлеровцев еще раз, отвлечь их главные силы от действительных маршрутов нашего движения. Я дал командирам соединений приказание прорываться через шоссе западнее Шуи, чтобы потом сосредоточиться между населенными пунктами Снопоть и Киров. Одновременно мы подготовили ложный приказ, в котором перечислялись все наши соединения (номера их противник знал), в том числе партизаны и те силы, которые уже пробились через шоссе. Каждое из соединений получило свою «задачу». Указана была и ось предстоящего движения, проходившая якобы по лесам около Рославля, то есть значительно западнее истинной. Тем самым мы хотели внушить противнику, будто наша группа в полном составе уходит в район Рославля и южнее, в Брянские леса, где действовало много партизанских отрядов. Тогда гитлеровцы бросили бы туда свои войска, а это облегчило бы прорыв наших частей через Варшавское шоссе.
Приказ был составлен по всей форме. Я, А. В. Щелаковский и начальник штаба Вашурин скрепили его своими подписями. «Доставку» его противнику мы поручили подполковнику Кононенко.
На опушке леса окопалось наше прикрытие - кавалерийский полк 2-й гвардейской дивизии, насчитывавший около двухсот человек. Расстояние между позициями фашистов и нашего полка было в среднем около пятисот метров. По «ничьей» земле тянулась проселочная дорога, на ней Кононенко и разыграл инсценировку.
Из леса выскочили два всадника, «не знавшие», что находятся на «ничьей» земле. Наше прикрытие сразу открыло сильный огонь по немцам. Гитлеровцы ответили тем же. Головной всадник пришпорил коня, галопом помчался к лесу и скрылся среди деревьев. Второй кавалерист бросился за ним, но лошадь его, убитая пулей нашего снайпера, рухнула на землю. Кавалерист притворился тяжелораненым. К нему подбежали красноармейцы и под огнем врага «спасли» своего товарища - утащили в укрытие.
На лошади, убитой на «ничьей» земле, было хорошее седло, а в переметной сумке лежал планшет с ложным приказом. Несколько раз красноармейцы нашего прикрытия делали вид, что пытаются добраться до валявшейся на дороге лошади, но отползали назад, как только немцы усиливали огонь.
Вечером гитлеровцы пошли в наступление. Наш кавалерийский полк отступил в глубь леса. Замаскировавшиеся на опушке наблюдатели рассказывали, как немцы сгрудились возле лошади, сняли седло и утащили в укрытие. Впоследствии по ряду признаков я понял, что немцы воспользовались приказом. Нам удалось обмануть неприятеля.
Управление корпуса с дивизионами связи и разведывательным выступило в путь еще засветло. Двигались в общем направлении на запад по азимуту. Ночью попали в мелкий, заболоченный лес. Сотни людей растянулись цепочкой один за другим. Вода доходила иногда до колен. Особенно трудно было коноводам, которые вели лошадей в хвосте колонны. Лишь утром выбрались мы на сухое место. Измученные, мокрые люди валились на землю, чтобы хоть немного поспать. Но отдохнуть нам не удалось. Вскоре послышалась стрельба, появились пехота и танки противника. Двинулись дальше, теперь уже по сухому и редкому лесу. Можно было ехать верхом, и поэтому мы быстро оторвались от гитлеровцев.
18 июня мы приблизились к Десне. Форсировать реку удалось без особых затруднений: Десна тут неширока, а крупных сил противника поблизости не оказалось. Только коноводы с лошадьми застряли в болоте, а когда подошли к реке, их нагнал противник. Коноводы не решились переправляться с лошадьми из-за слишком быстрого течения. А немцы нажимали. Коноводы оставили лошадей в лесу, а сами, перейдя реку по бревнам, пешком догнали наш отряд.
Я узнал об этом, когда мы отошли от Десны километров на десять. Возвращаться уже не имело смысла. Хотел строго наказать виновных, и только убедительные доводы А. В. Щелаковского удержали меня от этого.
Оставшись без лошадей, мы двигались вдвое медленней, чем я намечал, и оторваться от преследовавшей нас гитлеровской пехоты было теперь гораздо труднее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95